Они смотрели на меня недоверчиво, но без возражений согласились попробовать. И мои монильские чародеи-вулканологи — тоже, хотя и качали головами, и языками цокали. Задача представлялась им в меру сложной. Они пояснили, что раз речь идёт о работе с супервулканом, необходимо точнейшим образом рассчитать воздействие, иначе реакция на ошибку будет взрывной и поистине катастрофической.

Многое зависело от того, желаю ли я дать супервулкану полную разрядку и успокоить его на ближайшие шестьсот тысяч лет, или же предпочитаю всего лишь отложить «финальное выступление» на сотню-другую годков, что в масштабе общемировых геологических процессов — одно мгновение.

Поразмыслив, я склонился ко второму варианту. Через сто-двести лет наша земля будет уже вполне магической, и если мой план увенчается успехом, сеть источников-обелисков даст мне возможность спокойно отвести выделившуюся энергию в любых масштабах. Нам просто нужно дотянуть до этого момента.

Но и за такую временную заплатку я получу кучу денег — больше, чем когда-либо имел в своём распоряжении. Сумма исчисляется миллиардами. Этих денег хватит, чтоб снарядить для демонического мира целую армию. Должно же хватить этих денег?

— Уложимся, — заверил меня Леонид. — Но советую оружие частично закупить, частично арендовать. Разумеется, с большой долей вероятности возвращать будет нечего. Но если что-то из техники останется, это сэкономит тебе жалованье для пары сотен солдат.

— И какую именно технику ты считаешь нужным захватить с собой в демонический мир?

— Я тебе всё расписал вот здесь. Надо ещё принимать во внимание, что монильцы наверняка хитрожопы. Прямо-таки в полном смысле этого слова. Они сделают всё, чтоб подтолкнуть наши войска на передний край.

— У них не получится. Если хотят свои источники, за них придётся попотеть. Кстати — не почитаешь ли проект письма, которое накарябал гильдейский ученичок? Нет ли каких-нибудь подводных камней, вот что меня интересует.

— Сразу скажу, интриги — это не по моей части. Если хочешь толкового совета, я тебя могу познакомить с одним человеком. Уверен, он поможет.

— Он юрист?

— Нет. К чему тебе в нынешнем случае юрист? Рассудок законников очень рано начинает костенеть в форме положений и правил, действующих в юридической практике конкретной страны. Они катастрофически негибки. Тот человек, о котором я говорю, не юрист, а доктор философии. Так, как он умеет воспринимать написанный текст или формулировать свои мысли, на моей памяти не умеет никто.

— Идёт. Ты можешь попросить его приехать ко мне домой? А то времени у меня в обрез.

— Только если ты предложишь ему деньги за эту работу. Он ведь тоже человек занятой.

— И какова та минимальная сумма, за которую он согласится выйти из дома?

— Если за всё про всё ты пообещаешь тысяч пять, он приедет в удобное для тебя время. Это в рублях, конечно.

— Позвони ему и скажи, что заплачу десять за доведение письма до ума. Возможно, придётся носить бумагу на согласование раза три-четыре. Нужно, чтоб он читал все варианты. И введи его, пожалуйста, в курс дела.

— Можно взять твою машину и твоего шофёра?

— Нужно.

— Я не очень понимаю тебя. — Саша вошёл в гостиную, дождавшись, когда Леонид уедет. — Зачем тебе нужна эта игра в интриги? Почему не попробовать навязать свою игру?

Он был моим самым старым другом, я знал его лучше всех. Когда-то, на самой заре объединения миров, он помогал мне, чем мог, а мог немногим. Его и самого учили неохотно. Своевременно сбежав от учителя, работавшего на Гильдию, он теперь был самым рьяным и при этом самым сдержанным противником Храма чародейства. Чувствовалось, что он нешуточно боится этой могущественной силы, на время и опасно притихшей после удара, сильного своей внезапностью.

Но мы пока с ним об этом не успели поговорить.

— Так ведь я именно так сейчас и делаю. Какую ещё игру ты предлагаешь навязать?

— Ты начал играть по их правилам. И ты проиграешь, потому что они намного искуснее в этом деле.

— Твои предложения?

— Просто молчи. Держи у себя их людей, всю эту верхушку, и пусть они сидят спокойно, иначе лишатся и главы, и Претория.

— Они отлично смогут выбрать нового главу и новый Преторий. И поднять пол-Мониля на войну против меня, святотатца и убийцы. Тогда я точно проиграю.

— Но и так ты проиграешь наверняка! Сламет тебя обставит. Уверен, он уже прикидывает, как это сделать! Чужое оружие никогда не будет тебе по руке.

— Хорошо сказано. Однако пока мои пленники считают, что могут меня обдурить, на игровом поле будет сохраняться стабильное положение. И если я обеспечу такое положение в течение какого-то времени, то выиграю, вот только они об этом не знают.

Сашу передёрнуло, в глазах мелькнуло что-то, что сперва заставило меня насторожиться. Но потом я прочёл в его взгляде сдержанный страх и понял — для меня или для нас всех этот трепет безопасен. Его преклонение перед Храмом можно понять. Речь просто о его мнении, просто о его чувствах. Никакой коварной тайны сознание моего старого друга не скрывает.

— Ты сейчас собираешься помериться силами с супервулканом. Вот и Гильдия — примерно такая же могущественная сила. Она тебя просто похоронит.

— В самом начале передо мной стояли даже более сложные задачи, а возможностей было намного меньше.

— Считаешь, если первые десять раз смерть тебя обошла, то и на одиннадцатый раз пронесёт?

— Возможно, что и пронесёт.

Над двусмысленностью последних фраз мы оба поржали, и, успокоив Сашу заверениями, что всё продумано, я отправил его собирать учеников на очередное занятие. Эти занятия уже давно не походили на лекции — теперь мы встречались за накрытым столом, чтоб обсудить ту или иную магическую проблему, и каждый мог задать вопрос, который его беспокоит. Собственно, именно так мы в прошлый раз отыскали интересное решение для организации системы транспортировки крупного боевого отряда. И на этот раз беседа сразу пошла по сходному пути.

Жилан высказала идею, Валерий-Огогойник заспорил, и в ходе обсуждения я предложил аин возникшую у меня мысль. Она заинтересовала нас обоих. Когда автомобиль, доставивший к моему дому гостя, просигналил у ворот, я почувствовал, пожалуй, одну только досаду, что приходится прерывать обсуждение.

Доктор философии оказался сравнительно молодым человеком — вряд ли ему было больше тридцати пяти. Мне понравился его взгляд. Я вообще с некоторых пор начал больше всего внимания уделять взглядам. Аин объясняла, что это самый простой способ понять, насколько собеседник силён, в том числе и в магическом плане. Глаза были в её понимании не зеркалом души (она, пожалуй, и с фактом существования души как таковой не согласилась бы), а всего лишь отражением внутренней возможности человека сопротивляться чужой власти и чужой магии.

Этот, хоть и не маг, явно способен противостоять напору. Может, у него даже способности к чародейству есть. Наверняка есть.

Он посмотрел на меня со сдержанным любопытством. Видимо, причина в том, что Лео скрупулёзно выполнил мою просьбу и всё ему рассказал. Естественно, гость заинтересовался. Не каждый день сталкиваешься с таким неординарным человеком, как я. Пусть смотрит. Решив облегчить ему общение со знаменитостью, я постарался вести себя как можно радушнее.

— А вы уверены, что правильная формулировка решит все ваши проблемы? — Это было едва ли не первое, что он спросил, когда мы закончили обмениваться приветствиями и знакомиться. Философа, оказывается, звали обыденно — Дмитрием. Ничего неожиданного.

— А вы считаете иначе?

— Я просто удивлён. Если верно понял ситуацию, у вашего оппонента в распоряжении множество тайных способов облапошить вас.

— У меня есть средство это проверить. О котором парень, с чьей писаниной я прошу вас познакомиться, не знает и знать не может.

— Что ж… Тогда… Понимаю. И охотно помогу.

Завладев подготовленным мною артефактом для перевода, Дмитрий с большим интересом прочёл письмо, задал несколько вопросов и вынес один-единственный вердикт — текст определённо перенасыщен тоном откровенной претензии на власть. Получив заверение, что против этого я не возражаю, поразмыслил ещё и предложил подправить пару формулировок. А кроме того — дополнить одно предложение, чтоб сконцентрировать большее внимание на моей особе.