Глава Хитрых Мастеров был одет, как дворянин с хорошим достатком — ага, и кольцо с баронской короной на пальце. Ну что ж, может быть, он действительно был бароном.
— Ну да, я понимаю, — сказал Сварог. — Это вы мне демонстрируете вашу оборотистость — вон как ловко, дескать, я умею проникнуть в ваш дворец без надлежащих бумаг или бляхи, без допуска за Черных Егерей, никому тут неизвестный… А?
Вингельт с легкой улыбкой пожал плечами.
— А вам не кажется, что это простое мальчишество? — мягко поинтересовался Сварог.
Некоторое смущение на лице у Вингельта все же отразилось. Ну никак нам всем не избавиться от этого мушкетерства, философски подумал Сварог. Думаем, будто давно распрощались, ан нет, вдруг снова проснется…
— Как бы то ни было, я пришел, как мы и говорили, — сказал Вингельт. — Я вижу, вы не заняты и можете уделить мне время?
— Ну, разумеется, — сказал Сварог. — Сколько угодно… Поскольку пришли именно вы, значит, вы и есть Глава, как я давненько подозревал? Ну признайтесь, никто ведь вас не собирается и пальцем трогать. И слово свое я держу — все ваши давно освобождены, и даже вашу машинерию вам вернули…
Ох, как трудно было уговорить Канцлера на это пойти! Если учесть, что Сварог из гордости не прибег к поддержке Яны, оставив это на крайний случай, если Канцлер все же упрется… Но такие подробности не должны никого интересовать.
— Хорошо, не будем играть в прятки, — согласился Вингельт. — Я — Глава. Для подтверждения у меня с собой грамота с печатями и подписями всех Мастеров общин… разумеется, без указания их местоположения.
— Не доверяете все же? — усмехнулся Сварог.
— Давняя традиция, — серьезно ответил Вингельт. — Сегодня вы отпустили наших, а что вам взбредет в голову завтра… Не будем об этом. Вы не так давно обещали представить меня императрице. Не сможем ли мы обговорить, когда вы сможете отправить меня туда? — он кивнул на потолок.
Сейчас у тебя нижняя челюсть о пряжку пояса звякнет, — не без веселости подумал Сварог.
— Пойдемте в мой кабинет, там и обсудим, — сказал он невозмутимо. — Здесь, в коридорах, столько любителей подслушивать…
Вингельт, не прекословя, направился за ним — он, похоже, знал придворный этикет, держался в шаге позади, как и полагалось тому, кого сам король не удостоил чести шагать локоть к локтю с собой, Сварог его вел не в кабинет, а в совершенно другое помещение — о чем, эффекта ради, конечно же, не стал предупреждать.
Четверо ратагайцев вытянулись с поклоном, глядя на Вингельта с хищным подозрением — ну, они на всех незнакомцев так таращились, ничего личного…
— Прошу, — сказал Сварог, распахивая дверь.
Они оказались в Безымянной комнате. Дверь в спальню была распахнута, виднелась разобранная постель, а за столом, где на большом серебряном подносе красовался серебряный же кофейник, окруженный блюдами с пирожными, сидела Яна — с чашкой тончайшего фарфора в руке, в простом домашнем палевом платьице, с волосами, до половины заплетенными в косу.
Вингельт оглянулся на Сварога с явным недоумением, так, словно спрашивал, что все это должно означать. Похохатывая про себя с легоньким садизмом, Сварог сказал:
— Ну, вы ведь сами просили? Позвольте представить Высокую Госпожу Небес, Императрицу Четырех Миров, ее величество Яну-Алентевиту. Ваше величество, господин Вингельт. Или, учитывая обстоятельства, все же лорд Вингельт?
— Мы от этого титулования давно отказались, как от пережитка… — машинально пробормотал Вингельт, и тут до него дошло. — Ваше величество, но ведь это действительно вы…
Нижняя челюсть у него, конечно, о пряжку пояса не стукнула, но значительно сместилась вниз.
— Вы знаете, господин Вингельт, это действительно я, — безмятежно и ослепительно улыбнулась Яна. — Не могу, увы, предъявить бумаг, удостоверяющих личность, у меня их никогда и не было…
С утра у нее было прекрасное настроение, и она сейчас откровенно веселилась. Сварог с тем же легоньким садизмом констатировал, что Вингельт потрясен, ошарашен, сбит с панталыку и все такое прочее. Все еще пребывая в некотором трансе, Вингельт покосился на распахнутую дверь в спальню, на неубранную постель, ошалело глянул на Яну, на Сварога и ляпнул:
— Значит, правду говорили, что вы…
— Ну да, он мой любовник, — ангельским голосом сказала Яна. — Ненавижу это дурацкое слово «фаворит». Мало того, я его законная супруга. Правда, исключительно в Хелльстаде, но все равно, я отношусь к этому очень серьезно, хочется верить, и лорд Сварог тоже…
Опомнившись наконец, Вингельт плюхнулся на правое, как и полагалось по этикету, колено, сорвал шляпу и склонил голову, прижав подбородок к воротнику камзола. Немая сцена затягивалась. Поставив чашку, Яна вышла из-за стола, подошла к Вингельту и сказала материнским голосом:
— Ну, хорошо, хорошо, коли уж вы так скрупулезно соблюдаете этикет даже в домашней обстановке, вот вам рука для поцелуя… Выражаю свое благоволение… ну и все прочее, что в таких случаях полагается. Вас не затруднит встать и присесть за стол, коли уж мы тут пьем кофе?
Вингельт машинально повиновался — впрочем, Сварог видел, он уже отошел от изумления и изо всех сил старался стать прежним, а также принять независимый и гордый вид. Достав из-за отворота камзола свиток, он протянул его Яне:
— Ваше величество, вот документ, подтверждающий мои полномочия…
— Я верю, — сказала Яна, положила свиток рядом с кофейником, так и не сняв связывающую его тесьму. — Муж вас рекомендовал, и этого достаточно… Хотите кофе? Тогда наливайте себе сами, мы здесь по-домашнему, без лакеев…
«Прольет или нет?» — с любопытством думал Сварог, тоже сев на свое место. Нет. Вингельт уже полностью овладел собой, кофе налил, не пролив и капли на скатерть, и хрупкую чашку, расписанную синими каталаунскими незабудками, держал уверенно. Яна уже чуточку серьезнее сказала:
— Рада вас видеть. Я серьезно. О вас столько лет кружили одни слухи и байки, я и думать не могла, что увижу своими глазами… Значит, вы не считаете себя лордом… А ларом вы себя считаете?
— Простите, нет, ваше величество, — твердо ответил Вингельт.
— Кем же вы себя в таком случае считаете? — уже совсем серьезно поинтересовалась Яна.
— Жителями Талара, — ответил Вингельт.
— Понятно… хотя ничего не понятно, — сказала Яна. — Хорошо, не будем углубляться в терминологические дебри. Позвольте для начала дать вам совет? Я думаю, вам не стоит бросать Гартвейн, срываться с насиженных мест. Ваши люди разъезжаются оттуда в спешке.
— Выработанная долгими веками осторожность, ваше величество, — сказал Вингельт.
Яна вздохнула:
— Вы, мужчины, как малые дети… Посмотрите сюда.
Она указательным пальцем небрежно начертила в воздухе небольшой квадрат — и на стене появилась огромная карта Харума, на которой яркими алыми искорками там и сям светились огоньки — штук сорок, если посчитать навскидку.
— Вот это все ваши общины, — сказала Яна. — Посмотрите, по-моему, я ничего не упустила? Разве что не стала показывать острова… Тысячу раз простите, но такие уж у меня способности. Я посмотрела и увидела все. Вот и подумайте: если я все знаю, какой вам смысл куда-то бежать из Гартвейна? Честное слово, никто не собирается вас трогать.
Вингельт сидел, мрачнее тучи. Такого сюрприза он определенно не ожидал. Яна продолжала:
— Вы наверняка не слышали, но я всерьез взялась проводить реформы. В первую очередь избавляюсь от наиболее одиозных пережитков старины. Вам не кажется, что вы в некотором роде тоже пережиток старины… нет, не вы лично, а вы все, и ваш образ жизни? Быть может, вам вернуться назад? — она показала пальчиком на потолок.
Вингельт ответил вежливо, но твердо:
— Тысячу раз простите, ваше величество, но мы считаем, что Империя — в тупике…
Яна прищурилась совершенно по-кошачьи:
— А вы, Хитрые Мастера, не в тупике? Я разыскала в архивах записи тех дискуссий, что велись перед тем, как ваши предки ушли. Они ставили перед собой грандиозные и высокие цели: поднять уровень науки и техники на земле, развивать там прогресс… Прошли тысячелетия. Положа руку на сердце, ответьте мне, как умный человек: хоть малая частичка этих планов претворена в жизнь? Вы сами знаете, что нет. Вы не оказываете ни малейшего влияния на жизнь Харума, на земную науку и технику. Вы превратились в тайнейшее общество, варитесь в собственном соку и все, что придумали, используете исключительно для своих нужд. Я не верю, что вы глупы, у вас лицо умного человека… и думаю, умных среди вас очень и очень немало. Может быть, наберетесь смелости и признаете вслух, что вы тоже в тупике?
