Такой союз насторожил Захара. Вспомнив, что в свое время рекомендовал Романову взять майора в свой штат, он пожалел, что не настоял тогда на своем. Теперь же кто-то перехватил Обрубкова и использует его в своих непонятных целях. Но кто? У Захара не было ни одной версии, и это сильно раздражало его. Больше всего беспокоила мысль, что мутант-одиночка вряд ли решился бы вступать в открытое противостояние с такой серьезной государственной структурой, как служба генерала Романова. А если это так, то значит, что за его спиной стоит не менее серьезная сила.

Захар немедленно собрал своих людей и предъявил им для опознания ментальный портрет "Джеймса Бонда". Ахмет Салимзянов, возглавлявший в послевоенные годы немногочисленную группу ленинградских отшельников, вспомнил, что в городе орудовала парочка странных мутантов, железной метлой сметающая черных колдунов, ведьм и прочую нечисть. Один из "народных мстителей" вроде бы начал заниматься этим делом еще до революции, служа в полиции, но Ахмет ни разу не встречался с ним и в лицо не знал. Зато его молодого помощника ему приходилось видеть, и он сразу узнал его в "Бонде".

Эти мутанты делали, в общем-то, полезное дело, не затрагивая интересов клана, и Салимзянов, убедившись, что они действуют на свой страх и риск и за ними никто не стоит, не стал тогда вмешиваться в их деятельность. В середине шестидесятых следы обоих затерялись. И вот теперь один из них вновь всплыл на поверхность.

По рисованному портрету узнал этого человека и сосед Захара цыган Тарас, встретивший "Бонда" в поселке. Вспомнив про слежку, обнаруженную им на шоссе, Захар почувствовал легкий холодок в груди. Да, тогда он оторвался от наблюдения, но даже не попытался выяснить личность филера. Это говорило о недопустимой, непростительной расслабленности.

Связав последние события с тем, что стало известно о премьере, Захар рассудил, что в таком положении разумнее всего быть готовым к наихудшему варианту, и связался с Жуковским.

Они сидели за столиком кафе, отгородившись от остальных посетителей "завесой незаметности". Перед Захаром стоял наполовину пустой стакан минеральной воды, а Жуковский вертел в руках чашку с давно остывшим кофе.

- Боюсь, - говорил Захар глухим голосом, - что случилось то, чего я опасался всегда. Если мои подозрения обоснованы и эти мутанты, охотники за головами, сумели войти в доверие к властям и объединиться с ними, то нас не ждет ничего хорошего.

- Но почему? - спросил Сергей Жуковский. - Они чистят собственные ряды от выродков, а о нашем существовании попросту не знают. Что они могут нам сделать?

- После того, как у них побывал Романов, они кое-что знают и о нас, - сказал Захар. Во всяком случае, все, что знал сам генерал. Немного, но достаточно для того, чтобы испугаться. Непонятное всегда пугает, а страх вызывает ненависть. В среде мутантов бытует легенда о загадочных людях, живущих тысячу лет. Но их происхождение они объясняют совершенно ошибочно, считая их выходцами из собственной среды, которым удалось добиться такого долголетия с помощью тайных знаний. А знания эти они скрывают от остальных, якобы из зловредного нежелания плодить конкурентов. Вот и представь себе, какие чувства мы должны возбуждать в них!

- Пусть они еще найдут нас! - попытался успокоить Захара Сергей.

- Сидорин смог, - парировал Захар, - могут суметь и эти. Только Сидорин, хоть и опирался на свои миллиарды, но был волком-одиночкой, а эти, похоже, вступили в союз с государством. Если государство, следуя подсказкам мутантов, навалиться на нас всей мощью, оно нас раздавит.

- По-моему, ты преувеличиваешь, - усомнился Жуковский. Не так-то просто будет справиться с нами.

- Хотел бы я разделять твой оптимизм, - горько усмехнулся Захар, - но прецеденты уже были.

- Не понял? - удивился Сергей.

- А об этом не любит вспоминать никто, - пояснил Захар. - Ни в ордене, ни у нас, в клане. Тогда мой братец Иван обратил внимание, что в органах власти и в верхушке НКВД оказалось слишком уж много мутантов, и решил навести порядок. Ему удалось проникнуть в самые верха и войти там в доверие. Но то, что началось потом, не укладывалось в рамки никакой логики. Началась такая кровавая вакханалия, которую можно объяснить только извращенным сознанием ее организаторов. Вместе с двумя-тремя десятками мутантов в мясорубку попали сотни тысяч неповинных людей. Не избежали этой участи и некоторые из наших. Били по площадям, и их гибель была случайностью, но что будет, если начнется целенаправленная охота?

- У тебя есть какие-то предложения? - спросил Жуковский.

- В первую очередь, нужно найти этих мутантов, проследить за ними и выяснить, действительно ли они связаны с государством. Если окажется, что это так, нам придется рассредоточиться и лечь на дно.

- В каком смысле? - не понял Сергей.

- В самом прямом. Взять, к примеру, ваш медицинский фонд. Там ежедневно бывает до половины состава ордена. Романов знал про эту базу, теперь знают и мутанты. Достаточно нескольких неподдающихся, таких, как Обрубков, которые смогут беспрепятственно войти туда - и все, орден парализован.

- Что могут сделать несколько человек, пусть даже неуязвимых, с сотней миссионеров? - недоверчиво спросил Жуковский.

- Много чего! - заверил Захар. - Хотя бы пустят усыпляющий газ, и собирай тепленьких... хорошо еще, если только усыпляющий. Испуганные люди всегда стремятся избавиться от причины своего страха. Поверь, Сергей, я вовсе не преувеличиваю опасность!

Я даже уверен, что, если они, например, выйдут на мой след, вместе со мной пострадают все живущие рядом цыгане. И не только они... Никто не поверит, что это самые обыкновенные люди и не станет разбираться. История знает тысячи примеров. Люди не меняются...

Поняв, что Захар серьезно встревожен, Жуковский задумался.

- Нужно обязательно привлечь Бойцова, - сказал он, помолчав.

- И чем скорее, тем лучше, - согласился Захар. - Это общая проблема.

Сергей набрал номер. Степан ответил сразу, будто держал трубку в руке. Жуковский назвал адрес кафе и сказал:

- Если можешь, подъезжай прямо сейчас, дело очень важное.

Бойцов появился через двадцать минут. Пока шел к столику, его огромная фигура притягивала к себе взгляды посетителей кафе, а как только попал в зону действия "завесы незаметности", все отвернулись, потеряв к нему интерес.

- Что стряслось? - спросил он, обращаясь к Жуковскому и демонстративно игнорируя Захара.

Сергей усмехнулся. Бойцов до сих пор не мог переломить себя и забыть о тысячелетней вражде с кланом. Даже после нескольких опасных совместных операций. Но сейчас было не то положение, чтобы становиться в позу.

- Захар расскажет, - он посмотрел на цыгана, взглядом прося его не обращать внимания на поведение Степана. Тот понял его правильно, и повторил все, что было уже известно Сергею.

Бойцов слушал и менялся на глазах. Из огромного, на первый взгляд неповоротливого медведя, он превратился в настороженного зверя с хищным блеском в глазах. Когда Захар окончил рассказ, он сказал:

- Ведь чувствовал я какое-то непонятное шевеление! Четыре года уже пропадают куда-то мутанты, из самых зловредных. Так пропадают, что ни концов, ни следов... Захар, покажи-ка мне того деятеля!

Получив мысленный портрет "Бонда", Степан с уверенностью сказал:

- Это Игнат Архангельский, мутант, отличительная особенность - хорошо читает ауры. Ни в чем таком замечен не был, но года четыре назад, - тут он многозначительно поднял указательный палец, - вы поняли, те же четыре года! - он проехал почти по всем тюрьмам и зонам страны с важной бумагой, позволяющей ему увозить с собой заключенных, отобранных им по каким-то особым признакам. Мы поинтересовались, оказалось, что он собирает неподдающихся.

- Много набрал? - мрачно спросил Жуковский. Ему показалось, что он начинает что-то понимать.