– Да… очень красиво.
Изо всех сил стараюсь улыбаться, но знаю, что лицо разбивается тысячей осколков. Дрожащей рукой подношу к губам бокал и выпиваю глоток шампанского. Сердце разрывается в груди под воздействием противоречивых эмоций. Зернышки граната. Это не может быть случайностью, это знак, сообщение от него, я знаю… и все же не могу поверить.
Стараюсь изгнать Леонардо из своих мыслей, усилием сосредоточиваясь на Алессио, который с живостью обсуждает проект восстановления заброшенного парка. Однако его речи об экодизайне и биостроительстве совсем не помогают мне. Начинаю терять контроль и понимаю, что не могу больше ждать ни секунды.
Я должна знать. Сейчас.
Оставляю вилку и резко приподнимаюсь.
– Я на минутку в туалет, – придумываю объяснение под вопросительными взглядами моих сотрапезников.
Прохожу внутрь ресторана, миную дверь туалета и решительно направляюсь в сторону кухни. Иду быстрым шагом, нервно оглядываясь по сторонам, придерживая сумочку вспотевшими руками. Наверное, это просто безумие – фантом моего воображения. А если даже все так, как я думаю, то я тем более совершаю ужасную ошибку. Это подобно фильмам ужасов, где героиня, услышав подозрительный шум среди ночи, решает открыть дверь, чтобы узнать кто там, вместо того чтобы сразу же позвонить в полицию. Ну а что еще я могу сделать? Я вне себя.
С горящим лицом прислоняюсь к круглому окошку в двери, ведущей на кухню, но почти ничего не вижу. Потом, глубоко вздохнув, распахиваю двери, которые открываются, словно двери салуна. Чуть не сталкиваюсь с официантом, конечно же, он выходит именно в этот момент, неся четыре дымящихся блюда, но, к счастью, мне удается уклониться и отойти в сторону. Здесь такой беспорядок, что поначалу чувствую себя оглушенной: хаос голосов, пара, запахов, звяканья. Ряд ассистентов толпится вокруг основной столешницы и у конфорок: кто-то шинкует, кто-то варит, кто-то обваливает в сухарях, кто-то ставит в духовку, кто-то обрамляет гарниром и сыплет специи.
– Мы чертовски опаздываем по всем заказам, шевелитесь!
Этот голос словно гром.
Я вижу его, и у меня перехватывает дыхание. Леонардо. На нем белая форма, белая повязка закручена на лбу, как в первый раз, когда я видела его за работой на вечере в Венеции. Темные глаза, живые и внимательные, обычная двухдневная щетина, лоб покрыт потом. Он движется среди своих помощников, харизматичный и авторитарный, но прежде всего наводящий страх. Я понимаю это по тому, как он отдает приказы, и особенно по взглядам, с которыми их принимают подчиненные. Пристально наблюдаю за ним, но он не замечает, что я здесь.
– Лангуст для третьего стола готов уже три минуты. Что будем делать, Уго, подадим его холодным? Где они нашли тебя такого, на празднике котлет?
– Конечно, шеф. Сейчас добавлю гарнир за секунду… извините, шеф. Я отвлекся на минуту, – оправдывается Уго, крупные капли пота стекают по высокому лбу.
– Да неужели? Ты отвлекся? Не страшно, Уго, в «Макдоналдсе» всегда нужны хорошие парни, чтобы жарить картошку… и шевелись с карпаччо из тунца!
– Да, шеф, конечно, шеф!
– Альберто! Ты добавил слишком много соуса для этих гарганелли[26]. Поменьше, поменьше!
Он абсолютно такой, каким я помню его, даже еще немного увереннее в себе и внушительнее. Волосы мне кажутся темнее, челюсть более выражена, мышцы крепче – но, наверное, это просто мои фантазии. Что-то вроде галлюцинации.
Он пока еще не заметил меня, и это дает мне ощущение безопасности. Однако, как только его глаза встречаются с моими, ноги слабеют и начинают дрожать. По губам Леонардо пробегает улыбка, он идет мне навстречу широким шагом. Остаюсь в неподвижности, у меня нет сил, чтобы сделать малейшее движение. Вдыхаю, выдыхаю, вдыхаю.
Я ошеломлена, поражена, взбешена, сама не знаю, что чувствую. Губы не произносят ни одного слова, ни одного звука. На мгновение мне хочется взять тарелку и швырнуть в него в лучших традициях итальянских комедий и сразу же после этого повернуться и уйти. Прежде чем эта мысль смогла осуществится, Леонардо оказывается передо мной и останавливает меня рукой. Этого контакта достаточно, чтобы уничтожить окружающую меня реальность. Я забыла, насколько у него большие руки, какие они всегда горячие. Стараюсь освободиться от его хватки, но мне это не удается.
– Привет, – спокойно говорит он с вызывающей улыбкой, в глазах поблескивают странные огоньки. Морщинки вокруг глаз по-прежнему на своем месте, чтобы напомнить мне, насколько он сексапилен и потрясающе красив.
– Привет, – бурчу в ответ, разрываясь между злостью и недоверием. Мы не виделись три месяца, за это время я поставила под вопрос и построила заново всю мою жизнь кусочек за кусочком, а он встречает меня как ни в чем не бывало, с настолько искренним «привет», что это выглядит единственно возможной фразой для встречи. Неожиданная дрожь вдоль спины заставляет меня замереть, и я понимаю, что сжимаю кулаки до боли.
– В чем дело, удивлена? – спрашивает, вглядываясь в мое лицо.
– Конечно! – отвечаю, приподнимая подбородок.
– Ну, я тоже, – говорит он, скорее довольный, чем расстроенный.
Я вижу, как уголки его губ складываются в самодовольную улыбочку, и в отчаянии взрываюсь:
– Можно узнать, какого черта ты здесь делаешь?
– Скорее я должен задать тебе тот же самый вопрос, поскольку мы находимся в моем ресторане, – отвечает он с невинным видом, разводя руками.
Смотрю на него без слов. Никогда бы не подумала, что у Леонардо может быть ресторан в Риме. И уж тем более что в день своего рождения я окажусь именно в нем.
– Это моя основная база, когда я не путешествую по миру. Возможно, я никогда не рассказывал тебе об этом…
С моих губ срывается бессвязный звук. Качаю головой, стараясь успокоиться, но это не просто. А он смотрит на меня, как на неожиданный приятный сюрприз.
– Я видел, как ты вошла. Знаешь, иногда мне нравится стоять в дверях, чтобы посмотреть, что происходит в зале…
Леонардо берет меня за талию и сдвигает в сторону, чтобы пропустить двух своих ассистентов, улыбается:
– Я не мог позволить тебе уйти просто так… сюда тебя привела судьба.
– Да неужели? И зачем же, объясни! – говорю уничтожающим тоном.
– Ну откуда же я знаю, – он пожимает плечами, смеясь. Я начинаю терять остатки самоконтроля, которые, надеюсь, еще у меня остались. – Может быть, это какая-то шутка. Но к подобной иронии судьбы стоит прислушаться, не думаешь?
– Боже ты мой! – мне хочется орать от злости. – Что ты находишь в этом такого смешного? – кричу, уже не в силах сдерживаться. – Ты можешь себе представить, насколько мне было плохо по твоей вине? Хотя бы слабое представление о тех разрушительных днях, которые я провела, стараясь забыть о тебе и убедить себя, что это было просто ошибкой? А ты мне говоришь о судьбе… Знаешь что, Леонардо? Иди ты к чертовой матери, а заодно и судьба, и это место, и особенно я – за то, что пришла сюда!
Я не могу остановиться. Не могу и не хочу контролировать эту вспышку гнева, и мне наплевать на поваров, которые смотрят на меня, не веря своим глазам, удивленные моими криками. Леонардо отходит на шаг, будто испуганный, но сразу же берет меня за руку и тащит за собой за небольшую дверь справа от нас, вталкивая в темную узкую кладовую.
– Элена, успокойся, пожалуйста, – он поворачивается ко мне, настолько близко, что я слышу запах его кожи и дыхание, отдающее бренди. – Ты устроила спектакль перед всеми.
Останавливаю на нем горящий взгляд:
– Да мне наплевать!
– Мы можем поговорить спокойно?
– Нет, Леонардо, я с тобой разговаривать не собираюсь, не хочу слышать, что ты собираешься мне сказать, и мне нечего…
Прежде чем я закончила фразу, Леонардо закрывает мне рот рукой, и без предупреждения его губы касаются моих. Он целует меня, будто это самая нормальная вещь на свете. Я обезоружена, но все же нахожу в себе силы оторваться от его ищущих губ и залепить ему пощечину.
