Радунице та поклонилась, но сойти вниз не согласилась.

Вышли братья тут Радогаста, выносили Лютушке перстни:

—               Слезь с коня, невестушка Люта! Погляди на перстни златые, ты носи их, будь нам невесткой!

Люта также им поклонилась, но сойти вниз не согласилась.

И пошли они к Радогасту:

—               Брат ты наш, младой Радогаст! Хочет видеть тебя невеста!

Вышел к ней тогда Радогаст:

—               Ты меня пред роднёй позоришь! Слезь же, Лютушка, ты с коня!

Отвечала ему невеста:

—               Не сердись, младой Радогаст! Я с коня тогда только слезу, если дашь ключи от темниц, от Запретных Врат в подземельях!

Рассмеялся тут Радогаст и принёс невесте ключи. И с коня сходила невеста, деверей с собою позвала:

—               Вы идите сейчас со мною, покажите двери темницы.

Проводили её к темнице, отворили мрачные двери. И тогда воскликнула Люта:

—               Кто тут братья Валья и Вритья? Выходите на Белый Свет!

Вышли два ослабевших брата из печальных тех подземелий. У них волосы — как ковыль– трава, ногти — когти, а кожа — елова кора.

Тут послышались голоса обитателей тех пещер:

—               Выпустите нас из темницы!

И сказала узникам Люта:

—               Выходите из тьмы скорее, разбегайтеся по домам! И восславьте великого Велеса, я его исполнила просьбу!

*                                         * *

Так свободу вновь получили братья-боги Валья и Вритья. Вышли братья на Белый Свет и увидели мир иным. Там, где прежде высились горы, там плескалося сине море, а на месте прежних равнин встали цепи великих гор.

И под волнами синя моря скрылося и царство Поморское. И явились иные царства. Не осталося и следа от тех храмов и городов, что они возвели в годы старые.

И отныне, видя тщету всех усилий в явленном мире, сыновья Суряного Солнца стали жить заботой о духе — только он не подвержен тлену.

И они ушли к Белозерью, и служить стали Богу Вышнему, стали Старцами Белозерскими.

ЛЮТА ждёт РАДОГАСТА

—

Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как ждала Радогаста Люта. Спой о верности иХ любви!

—    Ничего не скрою, что ведаю…

Как в поход Радогаст собирался, с молодой женою он прощался.

Радогасту Люта* говорила:

—     Радогаст мой, ясное ты Солнце! Я хочу пойти в поход с тобою! Будем вместе мы с тобой сражаться и разить врагов на поле бранном!

Отвечал супруге Радогаст:

—    Жён с собою не берут в походы, во дворцах мужья их оставляют. Береги и ты дворец мой, Люта! Честь мою и честь свою храни ты!

Спрашивала Радогаста Люта:

—     Ты когда вернёшься из похода?

Говорил на это Радогаст:

—      Только чёрный ворон побелеет, расцветёт на мраморе куст розы, и к тебе вернусь я из похода.

Речи мужа выслушала Люта, яблоко дала ему златое и платочек золотом расшитый. И покинул он жену младую.

Только заперли за ним ворота, Люта чёрна ворона поймала, розу алую она достала, на холодный мрамор посадила.

Уж и мылом моёт перья Люта, льёт на куст тот молоко из груди, поливает вечером и утром, и во время зноя в жаркий полдень. Только волшебство не помогает: не белеют вороно– I вы перья, не цветёт на мраморе куст розы.

И немало лет с тех пор минуло, нету даже весточки от друга. Но всё ждёт и ждёт супруга П, Люта.

И случился в это время праздник: повора чивалось Коло Неба.

Люта нарядилася красиво, вся по пояс золотом и шёлком, а к подолу золотом червоным. Поясок серебряный надела. Золотой кушак надела сверху. А за кушаком тысячецветник, чтоб от Солнца жаркого закрыться, васильков букет взяла с собою, у цветов серебряные стебли, а листочки золотом прошиты.

Нарядилась и пошла из дома прямо в чисто поле к хороводу. Как пришла на поле к хороводу тут же всем здоровья пожелала, ей ещё радушней отвечали, до Сырой Земли ей поклонились:

—       Здравствуй ты, супруга Радогаста! Попляши ты с нами в хороводе, выбери сама кого желаешь.

Но она их поблагодарила:

—      Вам спасибо, плясуны лихие! Не плясать пришла я в хороводе, а пришла я весточку услышать о моём супруге Радогасте!

К хороводу тут подъехал всадник, спешился, услышал речи Люты.

Незнакомец к Лютушке подходит:

—      Ты, душа моя, голубка Люта! Попляши со мною в хороводе! Я весть добрую тогда тебе открою о супруге, о твоём любимом! Мы вчера с ним вместе сурью пили. Я скажу как скоро он вернётся.

Выслушала Люта незнакомца и пошла плясать с ним в хороводе. Только встала Люта с гостем в пару, обнимает он её за пояс, жмёт ей руку в перстнях и браслетах, рассыпает жемчуг с белой шеи.

Говорила Люта незнакомцу:

—       Не держи-ка ты меня за пояс! Не твоя ведь мать меня вскормила. Жемчуг мой рассыпай на плечи, не твоя ведь мать его ни зала! И не жми мне эти руки в перстнях! Ведь не ты дарил мне эти перстни! А мой муж, дай Бог ему здоровья!

И на этом кончился их танец. Незнакомец обратился к Люте:

—       Подожди ты тут меня немного. Я весть добрую тогда тебе открою о твоём любимом Радогасте!

А она и слушать не желает, подобрала рукава и полы, ласточкою быстрой полетела, так что не догнали б даже вилы, а не то что всадник незнакомый. Заперла в дворце своём ворота.

Тут к вратам подъехал незнакомец. И зовёт он Люту молодую: '

—       Ты открой-ка мне ворота Люта! Добрые принёс тебе я вести о твоём супруге Радогасте!

Молодая будто и не слышит, но ему тихонько отвечает:

—      Как возьму оружье Радогаста, не уйдёшь и ног не унёсешь ты!

Понял Люту всадник незнакомый, только он ничуть не испугался, яблоко ей бросил золотое, что дала ему когда-то Люта, как его в дорогу провожала, и платочек золотом расшитый.

Тут ворота отворила Люта и супруга своего узнала.

И сказал ей нежно Радогаст:

—       Ты меня, любовь моя, дождалась! Честь свою и дома сохранила! И верна своей осталась клятве!

Все отныне прославляют Люту, что супруга своего дождалась! Поминают также Радогаста, сына Коляды и Радуницы!

КОЛЯДА ПОБЄЖДЛ6Т КАЩЄЯ

—

Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как разбил Кащея Бессмертного Коляда Всевышний Дажьбожич!

—               Ничего не скрою, что ведаю…

Как ходил-гулял молодой Коляда. Он от града шёл — и до града, от села — к селу огнищанскому. Шёл он ельничком, шёл березничком, шёл он частым, младым орешничком.

У него булава в девяносто пуд, на главе веночек из лилий, у него — сапожки волшебные. Высоко Коляда поднимался — чуть повыше леса стоячего, ниже облака проходящего. Он спускался на поле широкое да на тот лужочек зелёный у Смородинки — речки быстрой.

Видит: сила на полюшке нагнана — сила чёрная, непомерная. Волку в год ту силушку не обскакать и не облететь ясну соколу. Посреди той силы несметной сам Кащей Бессмертный поскакивал.

Падал бог на силушку соколом, подхватил Кащея Бессмертного, поднимал его в поднебесье, опускал на Матушку-Землю.

—               Ты скажи, Кащеюшка Виевич! Много ль силы чёрной скопилось? И куда вы все снарядились?

Отвечал Кащеюшка Виевич:

—               Я бы рад сказать, только как терпеть: голова-то моя изранена и уста мои запечатались…

Приспустил его Коляда, и сказал Кащеюшка Виевич:

—               Здесь сошлися сорок царей, также сорок могучих витязей, сорок чёрных волхвов, магов и колдунов. И без счёту различной нежити — вурдалаков, леших и волотов, стаи чёрных волков-волкодлаков, и с Хванурских гор — сорок Л амий, и всё войско грозного Вия! Мы идём к горе Алатырской и хотим спалить Ирий-сад, разорить небесную Сваргу!

И взлетел Коляда выше леса, чуть пониже ходячего облака. Прилетел он к Ирию светлому. В Сваргу он вошёл не воротами — чрез оградочку перешагивал.