Мне кажется, на этот раз это длится секунд двенадцать. Мне вообще все равно: я уже испытала оргазм и могу спокойно заснуть. Но хочется сделать ему приятное, потому что он такой милый, так старается ради меня.
Потом мы лежим в постели и тихо разговариваем. Я очень довольна, что дала ему второй шанс.
— Как ты всему этому научился за один день? — наконец спрашиваю я.
— Прочитал »Радости секса» методом скорочтения, — смеется он.
— Ты что, сегодня не работал?
— Нет, конечно. Это намного важнее. Ты намного важнее.
Я прижимаюсь к его плечу, и мне так нравится чувствовать себя любимой.
— Либби?
— Да? — Я уже почти заснула.
— Мне кажется, пора познакомиться с твоими родителями.
Сон как рукой сняло.
— Ты не думаешь, что еще слишком рано?
— Нет, если у нас с тобой все серьезно. А я очень серьезно к тебе отношусь.
Господи, да при одной мысли о том, что Эд познакомится с моими родителями, меня уже тошнит. Моя мать предстанет во всей своей красе, и мне захочется сквозь землю провалиться.
— Ммм, ну... — Безуспешно пытаюсь придумать какой-нибудь предлог.
— Ты разве не хочешь, чтобы они со мной познакомились?
— Да что ты, конечно, хочу! — вру я. — Мне просто кажется, еще слишком рано.
— А по-моему, это отличная мысль, — говорит он с загадочной улыбкой.
И вдруг я думаю: черт! Дерьмо! Он сейчас сделает мне предложение! Но еще слишком рано для этого, и даже Эд оказывается не способным на такой опрометчивый шаг, — ради бога, мы же едва знакомы.
Вот это-то меня и беспокоит — ведь он на самом деле меня совсем не знает, и мне уже приходило в голову, что, похоже, и не пытается узнать меня получше. Кажется, он думает, что из меня выйдет хорошая жена, хорошая мать, а остальное его совсем не интересует — он уже пометил меня, я теперь его собственность. Но очень цинично так думать и наверняка все не так. Эд любит меня, ради бога, он же действительно меня любит.
— Ладно, что-нибудь придумаем, — неопределенно говорю я, молясь о том, чтобы он забыл об этом как можно скорее.
— Здорово, — отвечает он и берет свой ежедневник, который лежит на прикроватном столике. — Может, в среду?
— Надо у них спросить, — говорю я, уже зная, что скажу ему, будто мои родители в среду очень заняты. — Я уточню.
— Они могут приехать ко мне, и мы все вместе поужинаем, — предлагает он. — Мы что-нибудь приготовим.
— Но ты же не умеешь готовить.
— Ну и что? Ты будешь готовить, а я — тебе помогать.
Вот видите? Он уже запряг меня готовить, уже поставил меня в положение жены. Может, и правильно. В конце концов, это же естественно, что женщина должна уметь готовить. Я, конечно, не лучший повар в мире, как вы уже, наверное, поняли, но по рецепту-то любой дурак сможет.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Может быть.
— Я люблю тебя, Либби Мейсон, — говорит он и целует меня, прежде чем закрыть глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Глава 22
— Ты точно знаешь, что делаешь?
— Ничего я не знаю, — постанываю я. — Мне вообще кажется, что оживает мой самый жуткий кошмар.
— Слава богу, не одной мне кажется, что ожил кошмар, — вздыхает Джулс.
Вчера к ней приходил Джейми. Она открыла дверь и первое, что почувствовала, — материнский инстинкт, ведь Джейми выглядел ужасно.
— Он так похудел, — говорит она. — Наверное, вообще ничего не ел.
У него был измученный и несчастный вид; он был полностью уничтожен. Джулс предложила ему войти и провела в кухню, где целый день готовила его любимое блюдо — рагу из бычьих хвостов, — чтобы воздух пропитался аппетитным запахом и он бы осознал, что потерял. Или еще нет. Она пока не решила.
Естественно, Джейми сказал, что пахнет вкусно, но Джулс не предложила ему поужинать. Вместо этого она налила ему чаю, хотя знала, что он любит кофе.
Он сидел на диване, обхватив голову руками, потом наконец поднял глаза и умоляюще посмотрел на нее.
— Я так скучаю по тебе, Джулс. Я очень тебя люблю и не хочу жить без тебя.
И это почему-то придало Джулс сил: она вдруг почувствовала, что контролирует ситуацию, что может быть сильной, посмотрела на него и решила, что заставит его страдать.
Она все еще не была уверена, примет ли его обратно, но зато точно знала, что, каково бы ни было ее решение, он ей за все заплатит.
Она сказала, что он причинил ей невыносимую боль, разрушил все ее представления о браке и растоптал мечты о будущем. Их будущем.
Джейми не проронил ни слова.
Она сказала, что еще слишком рано и она не может решить, позволит ли ему вернуться. Она даже не может решить, хочет ли вообще его видеть.
Джейми постоянно извинялся и со стыдом опускал голову.
Она сказала, что ей нужно время. Джейми кивнул и тихо ушел. Он повернулся, чтобы поцеловать ее, когда выходил из дверей, но она отдернула голову и вышел чмок в воздух.
— Господи, Либби! — закончив рассказывать, выпалила она. — Мы катим тележку по супермаркету «Сейнсбери» — я опять улизнула с работы чуть пораньше. Это было так тяжело, ужасно тяжело. Мне просто хотелось перевести часы назад, чтобы все было как прежде.
— Ты думаешь, это возможно?
— Кто знает? Но я уверена, что не готова принять его обратно, пока не заставлю страдать так, как я страдала. — Она замолкает. — А вечером мне надо идти на эту паршивую вечеринку на работе. Джейми тоже должен был прийти, и я умираю от страха.
— Тебе обязательно идти?
— К сожалению, да. Слишком много можно завязать полезных знакомств, я не могу упустить такое. В любом случае, — продолжает она, вздыхает и пытается улыбнуться, — скажи мне, что заставило тебя решиться на это?
«Это» — знакомство Эда с моими родителями.
— Все равно, Джулс, — с показным раздражением говорю я, — рано или поздно это случится, так лучше сразу отделаться, и все.
— Но это же твои родители!
Джулс знает моих родителей. Они оба обожают Джулс и думают, что она — идеальная женщина. Моя мать не раз сравнивала меня с ней, естественно не в мою пользу. И Джулс любит моих родителей, а как же иначе, ведь каждый раз, когда она к нам приходит, моя мать начинает кудахтать вокруг нее, как наседка, твердить, какая же она худенькая и как ей надо хорошо кушать.
Я пыталась рассказать ей, что моя мать просто катастрофа, но Джулс продолжает думать, что она очень даже славная. Наверное, я тоже бы так думала, не будь она моей матерью. Чужие родители всегда кажутся более вменяемыми.
— Ты же не думаешь, что Эд пригласит твоего отца прогуляться в саду и попросит твоей руки? — шутит она.
Я бросаю в корзинку упаковку шпината.
На самом деле именно этого я и боялась. Не могу поверить, что Джулс это тоже пришло в голову. Я в изумлении поворачиваюсь к ней.
— Неужели ты думаешь, он способен на такое? Правда?
Она пожимает плечами.
— А ты как думаешь?
— Это приходило мне в голову. Черт. Мне нужен шоколад для шоколадного мусса, но забыла какой.
— «Бурневилль», — говорит она и бросает в корзину пару больших плиток. — И что, ты бы согласилась?
И вдруг я понимаю, что точно согласилась бы.
— Думаю да.
Она ловит ртом воздух и застывает на месте.
— Да? Ты серьезно? Вы же едва знакомы!
— Но, как ты всегда говоришь, я бы почувствовала, что настало время.
— Я так никогда не говорила.
— Ну ладно. Значит, кто-то другой. И, по-моему, это правильно.
— Значит, секс с ним отвратителен, тебя безумно раздражает, когда он пытается говорить по-французски, а ты хочешь провести с ним остаток жизни?
— Джулс! — возмущенно восклицаю я. — Секс не отвратителен. Согласна, в первый раз это было ужасно, но теперь все намного лучше, — кстати, с воскресенья я ночевала у Эда каждый день и у нас была куча времени попрактиковаться, — а французский, конечно, слегка меня раздражает, но не так чтобы очень. Да, я готова провести с ним остаток жизни.
