Смерть оказалась милосердной к вождю. Негр даже не успел ничего почувствовать, когда Кейн, одновременно, правой рукой зажал ему рот, а левой единым точным движением выхватил длинный кинжал вождя.

Острое как бритва лезвие легко вошло между ребер негарийца и поразило его точно в сердце. Могучий воин обмяк, не успев проронить ни звука, а пистолет Кейна вновь обрел прежнего хозяина. Беглый осмотр удовлетворил пуританина — оружие было по-прежнему заряжено, а кремень находился в целости и порядке.

Все произошло настолько быстро и тихо, что смерти вождя не заметила ни одна живая душа, тем более негры стояли спиной к зданию, откуда вышел англичанин. Кейну подумалось, что негарийцы даже не обратили бы внимания, если бы вождь и вскрикнул. Они были полностью сосредоточены на жестоком действии, разворачивающемся у Черного Алтаря.

Как раз когда пуританин осторожно опустил на камни бездыханное тело, пение танцоров и вопли толпы разом стихли. На площадь перед Башней Смерти пала абсолютная тишина. Кровь бешено стучала у Соломона Кейна в висках, но он все-таки расслышал, как шуршит ночной ветер в мертвенно-белых перьях пышного плюмажа жреца в маске Смерти, замершего в ожидании ночного светила.

Над вершиной зловещей черной громадины засиял краешек лунного диска.

И тогда с высоты Башни Смерти послышался нечеловечески низкий рокочущий голос. Даже Кейн, прекрасно знавший, что это поет жрец, прильнувший ртом к специальной трубе за стеной, чуть было не поверил, что древний гимн неведомым богам исходит от оскаленного черепа Накуры. И пускай Стоящему Позади был неведом истинный смысл величественных слов, он умудрялся воспроизводить даже выговор давно истлевших Посвященных, хранителей традиций затонувшей Атлантиды. Голос жреца метался между гор, наполняясь то неведомым торжеством, то таинственной скорбью, и многочисленные эхо придавали ему гипнотическое сходство со звуками волн могучего океана, беспрестанно бьющего в песчаные берега.

Человек в маске выпрямился над алтарем во весь свой громадный рост и воздел над головой неестественно длинный ритуальный нож. Кейн, к своему непередаваемому ужасу, узнал в блестящем клинке… свою верную рапиру!

Не раздумывая ни секунды, Соломон Кейн поднял руку с длинным пистолетом, прицелился, затаил дыхание и нажал на курок.

Нет, не в голого палача. В череп, который издевательски улыбался ему сверху. В доли секунды он увязал все то, что ему уже было известно о негарийцах, с предсмертными словами последнего атланта, назвавшего череп Накуры «символом и объектом той веры, на которой зиждется безумное миропонимание всего народа Негари».

Словно божественный глас разорвал ночь звук выстрела, и, вторя ему, послышался сухой треск. Не иначе как руку пуританина направляло само Провидение, так как маленькая пуля вдребезги разнесла проклятый череп, который попросту исчез, взорвавшись мириадами мельчайших осколков. Кроме того, священная песнь сменилась предсмертным всхлипом и стихла — уничтожив череп, пуля покарала и того, кто за ним стоял.

Из ослабевших рук жреца в маске вывалилась рапира англичанина. Танцовщицы и добрая половина толпы в суеверном ужасе попадали наземь, остальные замерли, точно пораженные громом. Единственным, кто сохранил ледяное спокойствие, был Соломон Кейн. Воспользовавшись моментом всеобщего потрясения, он бросился к алтарю.

В следующее мгновение воцарился ад кромешный. От жуткого звериного рева, исторгнутого толпой, будто бы отшатнулась сама ночь. Столетия за столетиями лишь вера в покровительство Накуры, чья плоть, за исключением черепа, давно была пожрана могильными червями, удерживала погрязших в разврате и кровавом насилии негарийцев от всеобщего помешательства. И вот их поганое божество было повержено, и не просто повержено, а рассыпалось прахом непосредственно у них на глазах, испустив напоследок предсмертный вопль. А этот звук, которым столь часто услаждали слух подданные Накари, они бы не перепутали ни с каким другим!

Если бы небо раскололось у них над головами, луна свалилась им на голову или наступил конец света, это бы не смогло произвести на негарийцев большего впечатления, чем смерть их бессмертного бога. Ужасающие кровавые видения, скрывавшиеся у каждого в глубинах разума, вырвались на свободу и зажили самостоятельной жизнью. Наследственная склонность к помешательству, о чем упоминал жрец, дождалась своего часа.

На глазах Кейна, словно по мановению волшебной палочки, целый народ обратился в стадо завывающих от ненависти, ужаса, страха и им подобных эмоций психопатов.

В мгновение ока площадь взорвалась кровавым насилием. Негры, и мужчины и женщины, с животными визгом и воплями накинулись друг на друга. Копья и кинжалы разили направо и налево, ногти и зубы вцеплялись в кровоточащие тела, огонь факелов заставлял человеческую плоть вздувать пузырями. Двуногие звери уничтожали друг друга, и никому не было пощады в дьявольской бойне. Должно быть, то же самое творилось на охваченных небесным огнем улицах Содома и Гоморры.

Кейна спасало только то, что никто не желал конкретно его смерти. Все воевали против всех, так что пуританину, всегда сохранявшему ясность рассудка, сравнительно легко удавалось разделываться с отдельными врагами. Разряженный пистолет в его умелых руках обратился в дубинку — с этим единственным оружием он целенаправленно прокладывал себе путь сквозь безумный кровавый водоворот мятущихся тел. Удары сыпались на него со всех сторон, ногти полосовали его тело, перед глазами сверкали широкие лезвия, искры огня прожигали его камзол, но, несмотря ни на что, он пробивался к алтарю.

Англичанин был уже готов взойти по черным ступеням, когда ему наперерез, вырвавшись из общей свалки, метнулась гибкая фигура. Накари, владычица Негари, повредившаяся умом не менее своих подданных, устремилась на пуританина с окровавленным длинным кинжалом. В ее глазах, теперь действительно ставших глазами бешеной пантеры, металось жуткое пламя.

— Я узнала тебя, бледный демон Смерти! На сей раз тебе не скрыться! — завопила она.

Но добраться до Кейна Накари не успела. Путь ей преградил огромный воин, с ног до головы залитый своей и чужой кровью. Чернокожий гигант, вместо лица у которого зияла разверстая рана, слепо шаря вокруг руками, случайно наткнулся на свою повелительницу.

Накари разъяренно взревела и ужасающим ударом вспорола воина от паха до горла, но слепец уже сомкнул могучие руки в судорожной хватке. Неистовым предсмертным движением огромный негр взметнул женщину высоко над головой.

Крик агонии последней королевы Негари возвестил о конце ее правления и на мгновение перекрыл безумный шум побоища. Страшный удар о монолит Черного Алтаря превратил ее голову в кровавое месиво и отбросил мертвое изломанное тело прямо под ноги Кейну.

Пуританин вихрем взмыл по каменным ступеням, вытертым ногами тысяч жрецов, вершивших кровавые жертвоприношения. Едва он приблизился к алтарю, громадный негр в маске Смерти, до сих пор пребывающий без движения, пробудился к жизни. Нагнувшись, он изловчился подхватить рапиру и ткнул ею в приближавшегося Соломона Кейна.

Но, во-первых, это не было привычным орудием мясника, а во-вторых, быстротой движений немногие из людей могли бы потягаться с пуританином. Мгновенный нырок вниз, стремительный разворот гибкого тела, и клинок безобидно просвистел над плечом англичанина. Оказавшись лицом к лицу со жрецом, Кейн покрепче ухватил тяжелый пистолет за дуло и обрушил беспощадный удар прямо в массу колышущихся перьев, сокрушив и убор, и череп под ним. Теперь жреца по праву украшала маска Смерти.

Прежде, чем броситься к девушке, которая без малейшего движения лежала на алтаре, Кейн отшвырнул изуродованный ударами пистолет и вынул свою рапиру из руки мертвого Стоящего Позади. Рукоять привычно легла в ладонь, и пуританин сразу почувствовал себя уверенней.

Бедная крошка Мэрилин не подавала признаков жизни, обратив смертельно бледный лик к равнодушному небу. Полная луна заливала своим сиянием апокалипсическую сцену: на черном камне бессильно простерлось белое тело, а вокруг бесновались залитые алой кровью черные демоны. Кейн, грешным делом, решил было, что жизнь покинула девушку, но, к невообразимому облегчению пуританина, его рука нащупала биение пульса на тонкой шее. Хвала Создателю, бедняжка лишь потеряла сознание. Да оно и к лучшему: на долю Мэрилин уже и так досталось слишком много крови и насилия.