С раннего детства обожаю дождь, особенно летний, когда на высохшую землю падают крупные долгожданные капли. В первые секунды раскаленный асфальт и пересохшая почва отдают накопленное тепло, и воздух становится влажно-парким. Потом поток льющихся с неба капель становится чаще и превращается в ливень, благодатный и живительный. Прохожие разбегаются кто куда, прячутся под навесами и козырьками. Сверкает молния, грохочут раскаты грома. Эти звуки вызывают в моей душе особенное и ничем не объяснимое ликование.

У тети Милы во время дождя, наоборот, портится настроение. Она загодя, как бесплатный барометр, начинает ворчать, что упало атмосферное давление, жалуется на магнитные бури. Кружится голова, ломит виски и сводит ноги. Если в этот момент сделать неосторожное замечание на болезненную тему, тетушка обязательно разразится поучительной тирадой. Сегодня я утратила бдительность и обронила фразу о своей работе. И незамедлительно поплатилась за беспечность.

– Приличные девушки в твоем возрасте уже давно детей растят и не помышляют о карьерах.

– Я тоже ни о чем таком не помышляю, – миролюбиво заметила я, – просто зарабатываю деньги как умею. А умею я, по большому счету, только это: охранять жизнь или помогать людям выпутываться из затруднительных ситуаций.

– Не нужно лукавить, Женечка! Уж я-то знаю, что из тебя может выйти отличный переводчик, с твоим-то знанием языков! Да ты была бы на любой фирме незаменимым специалистом! Ну, на худой конец, можно и учительницей. В школе, – сбавила обороты тетушка. – А что, хорошая, благородная профессия – детей учить.

– Кто бы спорил. Благородная профессия, только государством не оцененная. Ты знаешь, какая у педагогов зарплата? С такими доходами отдыхать за границу не съездишь, вещей в бутиках не купишь и ремонт в квартире не сделаешь. – Последний аргумент оказался убийственно неоспоримым, так как я обвела рукой недавно отремонтированную кухню с новой мебелью – мы закончили ремонт всего пару недель назад. Кухня посветлела, посвежела, даже стала казаться больше благодаря новой мебели современного дизайна. Проект и его воплощение в жизнь стоили кучу денег, но потрачены они были не зря.

Тетушка обиженно поджала губы и замолчала. А я поняла, что немного перегнула палку в стремлении доказать свою правоту. Стереотипы неискоренимы по сути своей: и подруги, и воспитание тети Милы нашептывают ей денно и нощно, что у молодой девушки должна быть женская профессия. Она должна выйти замуж, рожать детей, готовить обеды. Уметь наигрывать на фортепьяно грустные романсы, краснеть, услышав крепкое словцо, и падать в обморок при виде револьвера.

– Прости меня, теть Мил. – Я поняла, что мой внутренний монолог затянулся, а тетя все еще обижается.

– Ты ведь не намекаешь, что я живу за твой счет? – тоненьким голосом начала тетушка. Она часто заморгала, а глаза готовились наполниться слезами.

– Что ты! Ни в коем случае! Я ведь сама предложила ремонт сделать. А уж если затеяли, то и мебель нужно менять. Лет-то ей сколько?!

– Да, но обновить все хотелось мне. Ты со своей работой и дома не бываешь целыми днями, иногда неделями.

– Теперь нужно остальные комнаты в квартире освежить. А когда закончим, в августе или сентябре, поедем куда-нибудь отдохнуть.

– Правда?! А куда? – точно ребенок, обрадовалась тетя.

– Туда, где тепло и где ты не была, – пожала я плечами, – потом придумаем.

– Я, Женечка, почти нигде не была.

– Вот и хорошо, значит, у нас с тобой неограниченный выбор. – Я наклонилась и поцеловала тетю Милу в щеку в знак окончательного примирения.

– Пожалуй, пройдусь немного, – выглянула я в окно, – дождь практически закончился, самое время прогуляться.

– Зонтик обязательно возьми, – напутствовала тетя Мила.

– Согласна только на куртку с капюшоном, чтобы за шиворот не капало. А зонты, ты же знаешь, не люблю я их.

Вдоль тротуара веселыми ручьями текли потоки воды, бурлящими водоворотами закручивались около ливневок, унося с собой мелкий мусор. Я быстрым шагом прошла несколько кварталов до парка. Обычно я здесь бегаю по утрам, потом отправляюсь на ближайший стадион и выполняю упражнения из карате, растяжки. Нужно держать привыкшее к нагрузкам тело в надлежащей форме. Сегодняшним вечером мне хотелось неспешно пройтись по влажным от дождя аллеям, наблюдая, как с омытой ливнем листвы срываются на землю запоздалые капли. Быстро темнело, мне наскучило в парке, а домой идти не хотелось, и я завернула в небольшое уютное кафе возле старинного храма.

В этом заведении царит особая атмосфера, которую не спутать ни с чем. От вышколенного, чопорного персонала иных ВИП-кафе некоторых особо впечатлительных посетителей бросает в дрожь. Тетя Мила говорит, что меня ничем не прошибешь, но, согласитесь, приятно: приходишь в кафе, а тебя встречают как родного человека или давно не заглядывавшего друга. И еще здесь очень вкусный яблочный чай и восхитительные пирожные. Поэтому я иногда балую себя, несмотря на то что тетя Мила замечательный кулинар и всегда готовит что-нибудь домашнее и невероятно вкусное.

Сегодня было немного посетителей. Мама с двумя детьми пяти и трех примерно лет собирались уходить. У окна в конце зала сидела девушка, симпатичная хрупкая шатенка.

Я взяла себе чай с пирожным тирамису и устроилась неподалеку. Благодаря тому что зал кафе находится на втором этаже, отсюда открывается замечательный вид на площадь и старинное здание консерватории. Это учебное заведение является визитной карточкой нашего города, по крайней мере его часто можно увидеть на открытках и магнитах.

Девушка по соседству тоже все время поглядывала в окно. Только, по-моему, она не наслаждалась прекрасным видом, а сильно нервничала. Вытягивала шею, пытаясь увидеть что-то внизу, на улице, с одной стороны, потом с другой. Она периодически смотрела на часы и нервно оглядывалась, будто боялась, что ее скоро выгонят из заведения.

– Вы не переживайте, – обратилась я к ней, – тут работают замечательные девчонки. Никто не станет дергать, торопить, тем более намекать: «Хотите сидеть дальше, делайте еще заказ». Можете здесь спокойно отдохнуть.

Девушка повернулась на мой голос, и я увидела, что глаза ее заплаканы, а лицо бледное и испуганное:

– Это кафе ведь до одиннадцати работает?

– Кажется, да.

– Впрочем, это все равно, уже темнеет. А раз оно не круглосуточное, то рано или поздно уйти придется.

– Простите, может, я не в свое дело лезу, у вас что-то случилось? Расскажите, иногда становится легче.

– Неудобно как-то. Боюсь, вы решите, что я странная, нервная особа.

– Да не похоже. Вы нервничаете, это заметно, но производите впечатление вполне вменяемого человека. Давайте знакомиться, меня зовут Женя. Евгения Охотникова.

– Вероника, – девушка протянула руку, – Федорова. Работаю преподавателем иностранных языков в нашем тарасовском лицее.

– Том, что на Чехова?

– Да.

– Знаю это учебное заведение, о нем говорят как об одном из лучших в нашем городе. Ну, вот видите, если вас допустили к работе с детьми и они не свели вас с ума, то стойкости ваших нервов может позавидовать любой, – хихикнула я.

– Это точно. Может, на «ты» перейдем? Мы вроде одного возраста.

– Конечно, с удовольствием. Не желаешь еще чайку? Или ты кофе предпочитаешь?

– По настроению. Только сейчас я стала плохо спать и стараюсь не пить кофе на ночь.

Вероника на середине этой фразы тяжко вздохнула, почти всхлипнула, и я опять подумала: что же ее так беспокоит?

– Тогда попробуй яблочный чай. Такого нет нигде, только здесь.

– Правда? Нужно попробовать.

Мы взяли по яблочному чаю и пересели за один столик.

– Знаешь, мы как-то забрели сюда с подружкой, давно, года три назад. Потом я не заходила где-то около полугода. Прихожу снова, а девушка на кассе, Марина, помнит, какой я пила чай и какое пирожное выбрала к нему.