Харви Бернштейн однажды рассказывал, как пришел домой к Мэрилин, чтобы обсудить сценарий. Она была в бигудях, когда открыла дверь. В гостиной не было мебели, только кресло, куда он и сел, в то время как она опустилась на пол. «Многие ее идеи [по сценарию] показались неплохими, но на самом деле они вовсе не были полезны для сюжета, — вспоминает он. — Но когда я намекал ей на это, ее лицо на секунду становилось пустым, как будто выключали электричество, а когда его снова включали, она продолжала, как если бы я вообще ничего не говорил... Иногда она говорила о себе в третьем лице, как Цезарь. «Помните, у вас есть Мэрилин Монро, вы должны ее использовать», — говорила она мне... Я чувствовал себя, словно я матрос на корабле, когда за штурвалом никого, а корабль несет на скалы»1.

Последнее, что одобрили бы власти студии «20-й век Фокс», — ее желание взять дополнительные выходные, чтобы полететь в Нью-Йорк и спеть для президента. Несмотря на то, что она раньше уже получила разрешение, Питер Леватес, посчитав, что она слишком редко появляется на съемках, отменил свое решение. Он не хотел, чтобы она отвлекалась. Фактически студия угрожала ей судом, если она полетит в Нью-Йорк (и действительно подала на нее в суд). Когда Бобби Кеннеди услышал о возможности судебного разбирательства против Мэрилин, он решил взять дело в свои руки. Он позвонил Леватесу, чтобы объяснить ему, что появление Мэрилин на празднике чрезвычайно важно для президента и что это будет много значить для него. Леватес упорно стоял на том, что он этого не одобрит. Раздраженный Бобби через голову Леватеса обратился к его начальнику, Милтону Голду. Голд вспомнил, как Бобби сказал ему: «Этого хочет президент, и я этого хочу». Он много и оскорбительно ругался. Леватес вспоминает: «Меня удивил этот стиль поведения. Я говорил ему, что мы сильно отстаем от графика и не отпустим ее. Он назвал меня «бестолковым еврейским выродком», что мне, конечно, не понравилось. Затем он бросил трубку. Вынужден признаться, меня очень удивило, что они так сильно были в ней заинтересованы, раз он даже пошел на это унижение».

Мэрилин было безразлично, одобрит студия ее поездку в Нью-Йорк или нет. Она уже приняла решение поехать, и оно было окончательным. Главным для нее было оказаться в Нью-Йорке с братьями Кеннеди. Студия могла и подождать. Видимо, в каком-то смысле ее терзала меланхолия и тоска по президенту Кеннеди, потому что она нарисовала акварелью одинокую красную розу на листе бумаги. Затем, синими чернилами, она подписала в левом нижнем углу: «С днем рождения през. Кеннеди от Мэрилин Монро». Она подписала что-то еще, а затем, под этой надписью, уже черными чернилами, вписала свое имя, почему-то дважды, так что все вместе читалось: «Счастливого дня рождения / 1 июня 1962 / Мои наилучшие пожелания /

Мэрилин / Мэрилин». Первого июня 1962 года должен был быть ее день рождения, ее тридцатишестилетие. (Позже, уже в 2005 году, этот рисунок был продан за 78000 долларов на аукционе Джулиан на распродаже имущества Мэрилин.)

17 мая Мэрилин полетела в Нью-Йорк, заявив прессе: «Я предупредила студию шесть недель назад, что улетаю. Для меня это честь — выступать перед президентом Соединенных Штатов». И актеры, и технический персонал фильма «Что-то должно случиться» были обескуражены ее решением. «Мы были очень удивлены, — вспоминает ее дублер Эвелин Мориарти. Мы все чувствовали, что от этого не могло быть ничего хорошего. Все было так непредсказуемо и ужасно. Как бы то ни было, она получила разрешение, даже если они потом забрали его обратно».

Менеджер Дина Мартина, Морт Винер, говорил: «С ее стороны это был дурной поступок. Ведь в любом случае, этим она продемонстрировала, что для нее важнее, не правда ли? Но Дин возразил мне: «Послушай, ты не можешь винить ее, Морт. Если бы Джеки Кеннеди попросила меня перелететь через всю страну и спеть для нее «С днем рождения» — я бы непременно полетел».

Собирая материал для этой книги, автор нашел, что, возможно, это решение пришло к Мэрилин не так легко, как раньше было принято думать. Несмотря на свою злость, Пат Кеннеди Лоуфорд пыталась ее отговорить от этого. Близкие друзья Пат сообщают, что она предупреждала актрису, что, по ее мнению, братья ведут себя несправедливо по отношению к Мэрилин, и, может быть, даже пытаются поставить ее в глупое положение. Пат, безусловно, было нелегко в этом признаться. В конце концов, она была верна своей семье и почти всегда поддерживала братьев. Однако, как друг Мэрилин, она, вероятно, чувствовала, что должна сообщить ей, что думает по этому поводу. Для нее это было серьезным испытанием, и она смогла отложить в сторону свое чувство обиды на Мэрилин, чтобы помочь подруге более ясно увидеть свое положение.

«Она волновалась за Мэрилин, — рассказывает один из Кеннеди. — Она знала своих братьев, любила их, но знала их слишком хорошо и понимала, что Мэрилин не сможет справиться с ними. Но Мэрилин полагала, что если она полетит в Нью-Йорк, то продемонстрирует этой семье свое уважение и поддержку. Она рискнула своей карьерой, чтобы сделать это. Я имею в виду, что она рисковала всем. Я думаю, Пат не могла ничего возразить на это. Это была очень тяжелая ситуация для всех».

Здесь также надо заметить, что у Мэрилин больше не было доверительных отношений с ее сестрой, Бернис. Мэрилин любила Бернис, но всегда чувствовала, что у той есть своя жизнь и свои проблемы и к ней не всегда можно обратиться в трудные времена. Да и что бы могла сделать Бернис, живущая на другом краю страны, когда Мэрилин была в таком критическом состоянии? В качестве примера их поверхностных отношений в то время можно привести разговор, когда они говорили о предстоящем выступлении в Mэдисон-Сквер-Гарден, и Мэрилин лишь упомянула, что у нее нехорошее предчувствие, что, как ей кажется, она не подходит для того, чтобы петь на публике. Она сказала, что боится — вдруг ее голос не слишком хорош? Она не пригласила Бернис на шоу, да Бернис и не просила об этом.

Примечания

1. В ее экземпляре сценария «Что-то должно случиться», датированном 12 февраля 1962 года, Мэрилин комментирует сюжет и замечает, что он вообще ничего не стоит. Она написала на первой странице: «У нас здесь есть собака — так что нам приходится искать иные коллизии, или, как говорит мистер [Нунналли] Джонсон, другие ситуации». На странице 12 она записывает: «Единственные люди на земле, с которыми мне легко ладить, — это больные, так что пусть у нас будет немного смеха в первой сцене...» На странице 23 она комментирует персонажа Сид Черисс: «Давайте вспомним, что она фригидна, — Кинси утверждал, что это свойственно большинству женщин...»

«С днем рождения, господин президент!»

19 мая 1962 года, находясь за кулисами в Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке, Мэрилин Монро страшно волновалась, и было из-за чего. Без сомнения, наконец до нее дошла вся неприглядность ситуации. Она собиралась чествовать человека, отвергшего ее, и этим человеком был президент Соединенных Штатов. Она покинула Лос-Анджелес вопреки воле руководства ее студии, рискуя лишиться главной роли в картине. Большинство из нас даже вообразить себе не могут все сложности, а она, плохо ли хорошо ли, справлялась с ними на протяжении всей своей жизни.

В начале месяца продюсер Ричард Адлер выразил озабоченность тем, что Мэрилин собирается надеть на столь важное и освещаемое телевидением событие. Она сказала ему, что он может не беспокоиться. Она заявила, что собирается надеть изящное черное платье под горло, выполненное из сатина, которое создал для нее Норман Норелли, ее кутюрье. Однако у нее были совсем другие планы. Она попросила дизайнера Джина Луиса придумать платье, «которое могла бы носить только Мэрилин Монро», и он сделал это. «Мэрилин обладала совершенно очаровательной способностью дерзко выставлять свое тело, оставаясь при этом необыкновенно изысканной. Как он вспоминал позже: «Я придумал практически «голое» платье — самое прозрачное — и оживил его только блестками и бисером». Между прочим, платье было без подкладки, а Мэрилин не носила нижнего белья — конечно же! Она идеально соответствовала платью своего дизайнера. (В 2007 году это платье было продано на аукционе за 1,27 млн. долларов.)