С нынешней зарплатой и премиями можно было даже отказаться от подработок, но вспомнился Тимур, у которого через месяц должен был случиться день рождения, запланированная ими поездка в жаркие страны, и по дороге домой Мишка решил позвонить Джонику:

— Привет. Ты там что-то о статье говорил, это еще актуально?

— Ай, друже, вот я тебе нужен только из-за денег, — хохотнул Джоник. — По остальным вопросам тебя твой мальчик удовлетворяет.

— Вот ты дебил, — спокойно сказал Мишка. — Я вообще удивляюсь, что с тобой связался.

— Это все моя харизма в виде купюр.

— Конечно.

— Между прочим, я тебя видеть хочу. Ты где?

— Домой еду. Работать собираюсь.

— Какой хороший Миша! Я сейчас буду, все равно собирался вечером нагрянуть, а тут ты.

— Приезжай, — сказал Мишка, а когда припарковался — подумал и направился в магазин.

Джоник был дотошным и занудным, как пиявка, и Мишка уже пару раз прокалывался, демонстрируя ему пустой холодильник, после чего выгребал по полной.

Друга нужно было накормить и напоить.

Он набрал Тимура, сказал, что вечером будет дома работать, договорился на субботу и со спокойной душой затарился пивом.

Лучший друг ворвался в квартиру, когда его совсем уже не ждали — то есть, спустя часа четыре. "Сейчас" для Джоника всегда было понятием растяжимым, но сегодня он просто бил все рекорды. Мишка запоздало понял, что Женька навеселе, только когда тот, качнувшись, чмокнул его в уголок губ, обдав при этом неповторимым ароматом любимого им вискаря.

— Ты один? – Джоник по-хозяйски прошел на кухню и плюхнулся на табуретку.

— Я же работать поехал, — пожал плечами Мишка, наблюдая за ним. – Ты чего пьешь в середине дня?

— Пятница-развратница. Это я так, балуюсь.

— Ясно.

Мишка достал из холодильника бутылку минералки, налил в высокий стакан и встал к плите.

— Будешь мне ужин готовить, хозяюшка? — спросил Джоник, ухмыльнувшись.

— Обойдешься. Кофе сварю. Может, протрезвеешь.

— Не могу больше кофе. Упился.

— Ты вискарем упился, — неодобрительно сказал Мишка. — Джоник, ну что у тебя опять? Разбитое сердце или неудачный трах?

— И то, и другое, — качнул головой лучший друг.

— Ладно, — Мишка сунул ему в руку стакан и махнул рукой в сторону комнаты, — пойдем, посидишь на мягком. Или проспишься.

Пока они делали несчастные два шага до комнаты, Женя успел повиснуть на Мише, обняв его за пояс.

— Джоник... ты сам не можешь передвигаться? — привычно спросил Мишка, подтаскивая его к дивану. — Что за игры опять?

— Ты, только ты, мое золото. Все остальные — сраные ублюдки, не стоящие твоего мизинца.

Мишка закатил глаза и подумал, что никакая статья не стоит таких идиотских прелюдий.

— Слушай, а ведь, — Джоник сел, потянул за рукав, и пришлось плюхнуться к нему на колени, — мы ведь... почему мы никогда не трахались, а?

— Потому что ты не в моем вкусе, — буркнул Мишка, пытаясь с него слезть, но хватка у Джоника, даже находящегося в состоянии подпития, была железной.

— Да ладно. Неужели я тебе не нравлюсь? — он пьяно скосил глаза и выглядел при этом так умилительно, что Мишка, не выдержав, засмеялся.

— Ты прекрасен!

Он и правда был весьма хорош, несмотря на мятый вид и странный расфокусированный взгляд. Джоник много работал, в том числе над собой: его внешний вид всегда был безупречен, за исключением последних недель с того самого момента, как появился Никита.

— Правда? — тот заглянул Мишке в глаза, и на мгновение показалось, что не настолько Джоник и пьян.

— Да.

— То есть, ты бы со мной переспал?

Задавая вопрос, Джоник покрепче прижал его к себе, и это Мишке категорически не понравилось. Он попытался высвободиться, но его держали слишком крепко, а, значит, нужно было ответить.

— Знаешь ведь, что да. Джоник...

Тот не дал ему договорить, а сразу поцеловал, безо всяких разговоров уже. Накрыл его губы своими, просунул в рот язык, слегка постанывая, а руками беспорядочно зашарил по спине.

Мишка поначалу опешил, и только поэтому не оттолкнул его сразу. Да и целовался Джоник изумительно — если бы не Тимур, то... Вспомнив о Тиме, Мишка отстранился, стараясь сделать это не резко: не хотелось обидеть Джоника. Раньше все эти его подколки о любви казались подколками, а он, похоже, серьезно...

И тут со стороны прихожей послышался звон разбитого стекла.

Мишка развернулся и охнул: в дверях гостиной стоял Тимур, возле него кучей лежал пакет с эмблемой супермаркета, а по полу расползалось темно-красное пятно.

— Ох, блядь... — проговорил Мишка, отталкивая от себя Женю и вставая с его колен, но было уже поздно.

— Вот именно, — сказал Тимур. — Это не то, что я подумал, да?

— Привет, Тимурчик, — ласково отозвался Джоник. — Боюсь, это как раз то, что ты подумал.

— Поздравляю, — сказал он ровно. — Могли бы отпраздновать, но я вино разбил, так что... — Тимур покачнулся и нервно кашлянул. — Хорошо вам отметить, — развернулся и направился к выходу из квартиры.

— Женя, твою мать! — Миша наконец смог оттолкнуть Джоника и вскочил на ноги.

— Ты что — дал ему ключ? — спокойно спросил тот и откинулся на спинку дивана.

— Уебывай отсюда. Лучше сразу и без вопросов, — он сжал кулаки.

— Нас на бабу променял, — Джоник скрестил руки на груди. — А если нет?

— Сука, — ненавидяще процедил Миша.

Перед глазами всё плыло. «Это не то, что я думаю...» Лицо у Тимура какое было... Тимыч...

Он бросился прочь из квартиры, нажал кнопку лифта и, не дождавшись, побежал вниз по лестнице.

Этажом ниже на подоконнике сидел Тимур. Миша застыл на ступеньке, не решаясь ничего сказать.

Выше послышались шаги и голос Джоника, фальшиво напевавшего: «И за борт ее бросает, в набежавшую волну…»

Хлопнули двери лифта.

— Нахуй, — сказал Тимур глухо.

Вид у него был — краше в гроб кладут.

Мишка ничего не мог сказать. Любые слова сейчас прозвучали бы фальшиво. Вместо этого он подошел и сел рядом на подоконник.

— Тимыч...

— Нахуй, — повторил Тимур и встал. — Я бы дал тебе в табло, но сил нет.

Развернулся и заковылял вниз по ступенькам, как смертельно больной старик. Там нажал на кнопку лифта, потом еще раз и, не выдержав, ударил по ней кулаком.

Мишка знал, что не стоит, но все же сошел по ступенькам следом и попытался его обнять.

— Руки убери! — рявкнул Тимур, с силой отпихивая его в сторону. — И даже не вздумай пиздеть о том, что мне показалось!

— Ну... я бы не дал тебе ключи, если бы планировал... Черт, Тима, я же жить с тобой хочу!

Мишка орал, и ему было похрен, что соседи могут услышать. Все было похрен, кроме этой ужасающе неправильной ситуации и такого чужого взгляда.

— Нахуй, — повторил Тимур, и тут двери лифта открылись.

Мишка думал запрыгнуть следом, но Тим посмотрел так, что стало понятно — бесполезно.

Внутри клокотала ярость. Мишка себя не винил, потому что не сделал ничего плохого, но и Тимура понимал — еще бы. Сам бы убил, наверное. Но. Всегда это «но» существовало. Всегда. Сомнение в том, что Тимка когда-нибудь сможет его понять.

— Сам пошел, — негромко сказал он и ударил ладонью по стене. — Не хочешь слушать — не надо.

Договорил и побежал обратно. Потому что в глазах стояли слезы, а большие мальчики не плачут.

Миша с трудом пережил выходные, которые обещали быть заманчивыми, а обернулись ничем. Он валялся на кровати, уставившись в потолок, и не обращал внимания на звуки: мелодию мобильника, назойливую трель домашнего телефона, стуки в дверь. Он знал, что кто бы ни хотел его в субботу и воскресенье, это будет не Тимур.

Он пытался. Набирал его номер, но никто не брал трубку или срывался звонок – одинаковая херня. Только в воскресенье вечером длинные гудки прервались хмурым: «Да?»

— Привет. Только не клади трубку.

— Не кладу. Ты заебал звонить. Я не хочу менять из-за тебя симку, но поставлю в черный список.