На направлении действий группы было создано подавляющее численное превосходство в силах и средствах. К примеру, только против 125-й стрелковой дивизии 8-й армии в полосе шириной 40 км наносили удар три танковые (1, 6, 8-я) и две пехотные (268-я и 290-я) дивизии[50].
Перед 16-й армией ставилась задача нанести главный удар по обеим сторонам дороги Эбенроде – Каунас, выйти на правый берег р. Даугавы в районе Даугавпилса и восточнее, а затем, следуя за 4-й танковой группой, достичь района Опочки.
18-я армия должна была нанести удар вдоль дороги Тильзит – Рига, форсировать главными силами Даугаву в районе Плявиняс и южнее, уничтожить советские войска юго-западнее Риги, а затем продвигаться к рубежу Псков, Остров с задачей воспретить отход частей Красной Армии в район южнее Чудского озера.
Взаимодействующая с группой армий «Север» ударная группировка соседней группы армий «Центр» имела задачу прорвать оборону советских войск на вильнюсском направлении и не допустить их отхода к Минску.
«Телефонные и радиостанции группы армий «Север» 21 июня в 13.00 приняли ключевое слово «Дюссельдорф»… Приказ был получен! Приказ, который одним махом перечеркнул все треволнения последних дней и недель. Приказ, подтвердивший: война с Советским Союзом! …Утренний туман еще клубился над лесами, лугами и долинами, когда 22 июня 1941 года в 3.05 утра немецкие орудия разверзли свои жерла, чтобы посеять над Россией огонь и смерть…» – так образно описывает обстановку на немецкой стороне границы в последние часы перед войной немецкий исследователь В. Хаупт[51].
Ранним утром 22 июня немецкая артиллерия внезапно открыла огонь по пограничным заставам, пунктам управления, узлам связи, полевым и долговременным сооружениям в приграничной полосе. Одновременно авиация противника нанесла бомбовые удары по аэродромам, железнодорожным узлам, военно-морским базам, районам расположения войск, ряду городов Литвы и Латвии. Как сообщалось в разведывательной сводке штаба Северо-Западного фронта на 12.00 22 июня: «В 4.42 22 июня 1941 г. до 45 самолетов бомбили Шауляй… В 4.15 группа самолетов действовала над Виндавой; в 4.18 – 5 самолетов обстреляли Виштынец и эти же самолеты действовали над Кальварией; в 4.25 – на Юрбург сброшены бомбы; в 4.20 – до полка авиации бомбило Каунас, Кальварию; в 4.55 – 5 самолетов бомбили аэродром Паневежис. В этот же период времени были подвергнуты бомбардировке Кейданы, Симно, Алитус. В период с 9.08 до 9.12 12 Ю-88 пролетели на Шауляй и 9 бомбардировщиков с направления Россиены также на Шауляй. В 8.20 с высоты 3000 м бомбили Ораны и в 9.25 бомбили аэродром Шауляй»[52].
В результате первых ударов с воздуха авиационные соединения и части Северо-Западного фронта понесли большие потери в самолетах и средствах аэродромного обслуживания. О том, что происходило на аэродромах фронта в первые часы и дни войны, дает представление донесение заместителя начальника 3-го Управления НКО СССР Ф.Я. Тутушкина И.В. Сталину: «Вследствие неготовности частей ВВС ПрибОВО к военным действиям, нераспорядительности и бездеятельности некоторых командиров авиадивизий и полков, граничащих с преступными действиями, около 50 % самолетов было уничтожено противником при налетах на аэродромы.
Вывод частей из-под удара авиации противника не был организован. Зенитные средства обороны аэродромов отсутствовали, а на тех аэродромах, где эти средства были, не было артснарядов.
Руководство боевыми действиями авиачастей со стороны командиров 57, 7-й и 8-й авиадивизий, а также штаба ВВС фронта и округа было поставлено крайне плохо, связь с авиачастями с начала военных действий почти отсутствовала.
Потери самолетов на земле только по 7-й и 8-й авиадивизиям составляют 303 самолета. Аналогичное положение по 6-й и 57-й авиадивизиям…
Перебазировка авиачастей на другие аэродромы проходила неорганизованно, каждый командир дивизии действовал самостоятельно, без указаний командования ВВС округа, посадку совершали где кому вздумается, в результате чего на некоторых аэродромах скапливалось по 150 машин. Так, на аэродроме Пильзино противник, обнаружив такое скопление самолетов, налетом одного бомбардировщика 25 июня с.г. уничтожил 30 самолетов…»[53] А летчики Зорин, Гупал и Макаров в своем письме, адресованном И.В. Сталину, сообщали: «В Плотено 23 июня находились на маленькой площадке 33, 31, 35-й и 312-й авиаполки, прилетел один самолет противника, бросил 3 бомбы и сжег наших 8 самолетов, а стоявшие на аэродроме истребители МиГ не взлетали потому, что не был отрегулирован щелчок пулемета»[54].
Эти данные дополняет доклад начальника управления политической пропаганды Северо-Западного фронта бригадного комиссара Рябчего. В нем, в частности, отмечается, что 57-я смешанная авиационная дивизия потеряла 32 % имевшихся у нее до войны самолетов, а в 8-й смешанной авиационной дивизии противником на земле было уничтожено 156 самолетов (МиГ-3 – 67, И-16 – 20, И-153 – 59, И-15 и других марок – 10). Рябчий в своем докладе делает совершенно обоснованный вывод: «Большие потери материальной части привели к тому, что, во-первых, действия нашей авиации в первые дни боев были расстроены, а боевая их работа сужена; во-вторых, значительное число летчиков осталось без самолетов; и, в-третьих, что самое главное, противник получил господство в воздухе»[55].
Ход боевых действий в полосе Северо-Западного фронта в начальном периоде войны.
Стремительное наступление противника, особенно на вильнюсском и каунасском направлениях, вынудило уже вечером 22 июня начать отводить авиачасти в глубь территории Прибалтики. Так, командир 8-й авиадивизии полковник В.А. Гущин получил приказ эвакуировать самолеты и личный состав из Каунаса в район Маркистова. В формируемом около Рассейняй 240-м истребительном авиационном полку летчиков не хватало, и поэтому пришлось сжечь шесть И-15бис и один У-2. Как отмечалось в «Годовом отчете о боевой деятельности Военно-воздушных сил Северо-Западного фронта»: «…Военно-воздушные силы… фронта война застала в период перевооружения истребительных и бомбардировочных авиационных полков на новую материальную часть… Поэтому в истребительных авиационных полках на передовых аэродромах получилось по два комплекта самолетов (И-153 и МиГ-3, И-16 и МиГ-3). Впоследствии все заштатные самолеты были уничтожены налетами авиации противника и уничтожены эвакуационными командами из-за невозможности транспортировки в тыл в связи со скоротечной обстановкой»[56].
В других случаях, наоборот, в полках почти не осталось исправных самолетов, и по дорогам двинулись колонны летно-технического состава. 29 июня командование 8-й смешанной авиационной дивизии попыталось учесть хотя бы самолеты новых типов. Например, по 15-му истребительному авиационному полку были представлены следующие данные: из 61 МиГ-3 в строю осталось только 6 машин. Выяснилось, что 5 «мигов» погибли в бою, 10 передали в другие части, 2 разбито в катастрофах, а остальные или уничтожил противник в ходе налетов на аэродромы, или их пришлось взорвать самим ввиду невозможности эвакуации. Только на аэродроме Поцукай, поспешно отступив, бросили 13 исправных МиГ-3.
Обстановка неразберихи, отсутствие твердого руководства принесли больше ущерба, чем непосредственно бомбардировки и обстрелы немецкими самолетами. Так, из 381 бомбардировщика СБ, имевшегося в семи авиаполках фронта, было потеряно от действий вражеской авиации и зенитного огня с земли в первый день войны 17 машин. На следующий день потери от подобного воздействия противника составили 20–25 таких самолетов, а между тем общее количество всех бомбардировщиков по состоянию на 24 июня сократилось с 397 до 216, то есть на 181 боевую машину[57].
