Глаза мальчика снова закрылись.

— Двед! — громко позвал Марбон. — Не покидай нас, Двед!

Мальчик снова вздохнул. Он чуть повернул голову, спрятал лицо.

— Двед! — С крике звучал страх.

— Он спит… он не умер. — Бриксия не отодвинулась, а скорее отпала.

— Он снова с тобой.

С тобой, подумала она. Не с нами. Какое отношение имеет она теперь к их жизни?

— Только твоей властью и разумом, мудрая женщина. — Марбон осторожно положил мальчика на пол.

Она видела лицо этого человека пустым, гневным, одержимым поиском. Но сейчас оно казалось совсем другим. Однако понять значение его взгляда она не может. Слишком устала — и телом, и душой.

— Я… не… мудрая… женщина… — Она говорила медленно, с трудом преодолевая усталость. Ута прижалась к ней, мурлыкала, терлась головой о руку. Девушка протянула руку к Сокровищу, но так и не завершила это движение. Ее накрыла и унесла темная волна.

Она лежит в гнезде из цветов. Вокруг цветы. С ветвей вокруг нее свисают цветы. Они видит только их жемчужную белизну, их совершенство. Между цветами вьются ярко-зеленые нити. Бриксия сонно думает, что шорох, который до нее доносится, это шорох цветов и ветвей.

Шепот становится громче… и сопровождается негромким звуком лютни. Цветы, ветви, нити поют.

Пуста земля Зарстора, Голы его поля.

Никто не может догадаться, Кто был здесь лордом.

Так из-за гордости Элдора Победили смерть и разрушение.

Звезды совершили оборот, Созрело время.

Звезды снова видят Судьбу в ночи.

Разбиты тьма и позор Проклятия Зарстора.

Зелеными становятся поля, Зеленеют холмы.

Давно в прошлом Древнее зло.

Тот, кто владеет этой землей, При свете дня, Пойдет другой дорогой — Дорогой мира.

Только спокойный ритм, нет отработанности песни-легенды. Цветы покачиваются, листья шепчутся. Бриксия лениво закрыла глаза, ей хочется лежать в этой цветочной постели, далеко от труда, страха и боли. Но сквозь шепот и звуки лютни прорывается другой голос:

— Бриксия!

Тот, кто владеет этой землей При свете дня, Пойдет другой дорогой — Дорогой мира.

— Бриксия!

Она снова открыла глаза. Это не то место цветов и мира. Она лежит под открытым небом. Руки ее бесцельно движутся, она ощущает под собой зеленую траву, она лежит на мягкой постели из срезанной травы. Она не одна. Справа от нее, скрестив ноги, сидит лорд Марбон, слева Двед. Лицо у мальчика еще бледное. У ее ног Ута. Вот кошка потянулась и зевнула.

Бриксия нахмурилась. Ведь она была не тут. Она была под куполом затонувшего города… это последнее, что она помнит.

— Это ты… пел? — медленно спросила она, глядя на Марбона.

— Нет. — Он покачал головой. На губах его улыбка, которую, ей кажется, она понимает, улыбка и у него в глазах, она смягчила его лицо. Это то, что привязало Дведа к больному хозяину, заставило служить ему — чуть ли не до смерти. Когда такой человек предлагает дружбу — его предложение стоит очень многого.

— Ты сама пела — во сне, — сказал он. — Ты и правда была в другом мире, где становятся реальностью сны, а наша жизнь сама кажется сном? Но песня твоя внушает надежду. «Кто владеет этой землей при свете дня»… А кто ею владеет? — негромко повторил он.

— Какой землей, лорд? — вмешался Двед.

— Той, которую когда-то опустошило Проклятие и которая теперь снова свободна. Смотри, леди, и ты увидишь, как подтверждается твоя песня.

Марбон оказался рядом, прежде чем Бриксия смогла пошевелиться, он поддержал ее за плечи. Заботливо приподнял ее: она даже забыла, что один человек может проявлять заботу о другом. Она нуждалась в его поддержке, потому что сама была очень слаба, словно только что перенесла серьезную болезнь.

Опираясь на него, она огляделась. Ута прыгала вокруг высокого ростка. Повсюду свежая роскошная зеленая трава А на коре ростка выпуклость.

Бриксия никогда такого не видела. У нее на глазах выпуклость раскрылась, оттуда высунулся красно-коричневый стебель, размером с ее мизинец. Прямо на глазах он рос, удлинялся, от него отошли две новые ветви, а он продолжал расти.

От основания этого деревца кругами расходилась свежая зеленая трава, она затягивала тусклые безжизненные пятна. На ветвях все больше отростков. Это дерево, маленькое дерево. За мгновения оно проделало путь в несколько лет.

— Что… где?.. — Бриксия схватила Марбона за руку.

— Оно выросло из семени, которое ты принесла из Ан-Яка, леди. Здесь мы посадили Сокровище Зарстора. Но из него больше не произрастает зло. Великая магия, мудрая женщина!

Она покачала головой.

— Я тебе сказала… я не мудрая женщина. — Теперь она немного испугалась. Испугалась того, чего не может понять.

— Не всегда ты выбираешь силу, — негромко ответил он. — Иногда сила выбирает тебя. Ты думаешь. что смогла бы сорвать цветок Белого Сердца, если бы зеленая магия не выбрала тебя? Я… я искал Сокровище ради власти, и темная тень накрыла меня… потому что я из проклятого рода Зарстора, и его зло имело корни и во мне. Как это дерево, корни которого здесь, но в прошлом у него уничтоженные чернота и зло.

— Но ты не искала власти, и она сама пришла к тебе в руки. Разве проклятие не утратило силу в твоих руках? Ты совершила великое дело — более могучей магии я себе и представить не могу.

Бриксия опять покачала головой.

— Это не моя заслуга… это цветок… и это выбор Элдора и Зарстора… потому что они забыли, что связало их ненавистью в мире теней.

Она вспомнила этих изможденных людей, какими увидела их в последний раз, когда они ответили на ее вопрос. Наверно, само Сокровище заставило ее задать этот вопрос.

— Зарстор? — Он произнес это имя как вопрос.

Бриксия рассказала о двоих требовавших у нее Сокровище-Проклятие и о том, как они ушли вместе, свободные теперь от уз, которые сами на себя наложили своими делами.

— И ты говоришь, что не обладаешь силой? — удивился Марбон. — Неважно, как она приходит. Важно то, что ты с ней сделаешь.

Девушка села, освободившись от его поддерживающих рук.

— Мне это не нужно! — воскликнула она, обращаясь скорее к невидимому, чем к Марбону, Дведу или Уте.

Теперь быстро растущее деревце уже не саженец, ветви его утолщаются, становятся длиннее, на них все больше и больше раскрывается почек. И вот в тот момент, когда Бриксия произнесла свой отказ, начали раскрываться самые крупные бутоны. Распустились цветы, белые, прекрасные. И хотя день уже кончался и солнце садилось, цветы распускались.

Бриксия мигнула раз, другой. Невозможно отрицать то, что она видит. Плоды Сокровища, сказал Марбон. Цветок, который она несла с собой… который завял в земле теней… неужели он отдал свою жизнь этому? Она должна признать это: ведь доказательство у нее перед глазами. Новые мысли, новые чувства пробуждались в ней. Они очаровывали и пугали ее. Может, она была избрана для этого в ту ночь, когда Куниггод привела ее в то место — место Древних, место спокойствия и мира.

— Что же мне делать? — негромко спросила она. Она не хотела получить ответ, но знала, что должна его услышать.

— Принять. — Марбон встал, широко развел руки, поднял лицо к небу. — Здесь Проклятие уничтожило землю Зарстора. Может, она слишком долго была в тени, чтобы снова проснуться. — Он повернул голову и посмотрел на бассейн высохшего озера. — Ан-Як исчез. Но можно построить новый…

Вторично заговорил Двед.

— А что же с Эггерсдейлом, мой господин?

Марбон медленно покачал головой.

— Мы не можем возвращаться, приемный сын. Эггерсдейл остался сзади — и в пространстве, и во времени. Теперь наше место здесь…

Бриксия перевела взгляд с него на дерево. Теперь она стало выше Марбона. В отличие от того, под которым она провела свою первую ночь в Пустыне, у этого ветви не переплетаются, концы их приподняты, далеко отходят друг от друга, приветствуя небо и землю, покрытую свежей зеленой травой.

Это их земля? Девушка протянула руку к дереву. И первый распустившийся цветок отделился от ветви. Не было никакого ветра, но он отделился и опустился прямо ей в раскрытую ладонь. Неужели это ответ на ее невысказанное желание — как Ута приходит (когда хочет, конечно) на ее призыв?