— Мы считали Кретацию своим спасением.

Мы ошибались.

Наши усилия оказались тщетными, а вера — ложной. Мы покорили ад, смертоносную планету, которую стали называть домом. Мы уничтожили его зверей, а их тела забрали в качестве трофеев. Мы подчинили ее жителей и взяли их силу себе. Мы создали империю из ее скал и отправились дальше покорять звезды. Но мы не насытили ужас внутри самих себя.

Мы — младшие сыновья нашего отца, и от этого еще более свирепы. Его боль полыхает в наших венах, ее не в силах ослабить застаревшая гордость и возложенный на нас долг. Мы — это он в самом чистом и разгневанном своем облике. Даже самое сильное кровопролитие не избавит нас от Проклятья.

Прости, брат.

Габриэль Сет обернулся и посмотрел на десантника Роты Смерти, привязанного к древнему столу. Его шлем был погнут, прожжен кислотной слюной, которая непрерывно капала из оскаленного рта. На темной броне оставались боевые шрамы. Дыры от пуль, подпалины и глубокие царапины покрывали всю поверхность, дар трех столетий на службе ордена. Большинство тех, кто поддался Гневу и облачился в черные доспехи смерти, оставались в живых, чтобы сразиться еще раз, ринуться в грозную последнюю атаку во имя Императора. Те несчастные, кто пережил ее, превращались в зверей, первобытных созданий, которые больше не могли отличить друга от врага. Для них была важна только Кровь, и если не останется иного выбора, они будут пировать даже на останках собратьев.

— Освободи его, Габриэль. Его служба окончена.

Габриэль поднял голову и посмотрел на Апполлуса. Капеллан стоял у изголовья стола, его украшенные надписями и литаниями чистоты масляно-черные доспехи, словно благородное отражение брони, носимой десантником Роты Смерти, сливались с тенями освещенной свечами комнаты. Но насколько бы черными ни были доспехи Апполлуса, его глаза казались еще темнее.

— Это пустая трата времени, — резко сказал Апполлус. — Он не понимает, магистр ордена.

— Я не глупец, — прорычал Габриэль и поднялся на ноги, его фигура словно увеличилась от вскипевшего в нем гнева. — Достаточно того, что мы понимаем, капеллан, — Апполлус ударил кулаком по нагруднику, резкий удар звоном разнесся в каменных стенах комнаты. — Что мы помним.

— Лорд, — Апполлус почтительно склонил голову.

Габриэль положил руку на наплечник десантника Роты Смерти. Он чувствовал, как напряглось тело воина, когда тот попытался разорвать ремни.

— Покойся с миром, брат. Ты заслужил окончательную смерть.

Убрав руку, Габриэль кивнул Апполлусу.

Капеллан повернулся к реликварию в стене. Стазисное поле задрожало, когда он достал из него искусно украшенный болт-пистолет. Оружие некогда принадлежало капеллану Зофалу и со времен обретения Кретации использовалось, чтобы прекращать страдания обреченных.

— Мир праху его, — Апполлус прижал болт-пистолет к шлему десантника Роты Смерти и выстрелил.

Габриэль какое-то время смотрел на мертвого воина.

— Сколько еще, Апполлус? Скольких еще братьев мы потеряем в этом безумии?

Апполлус промолчал, понимая, что Габриэль не ждет ответа. Немногие знали о тяжком бремени, возложенном на магистра ордена. То, что сделал Амит, было только началом — спасение Расчленителей было далеко не легкой задачей.

Габриэль вздохнул и обернулся влево, где обряда ждал еще один проклятый.

— Прости. Мы подвели тебя, брат.