Интервью Андрея Козырева («Известия», № 151) оставило у меня впечатление избыточной защитной реакции и некоторой нервозности, с которыми, на мой взгляд, связан ряд досадных неточностей.

Министр вряд ли прав, утверждая, что нынешней «замеренной» линии МИДа, единственно способной «остановить сползание России в пропасть», противостоит «партия войны» -сплошная реакционная масса «красно-коричневых» и их прислужников, у которых «есть всегда один ответ - силовой».

Беру на себя смелость воскликнуть: «Нет такой партии!». Если оставить в стороне клинические случаи (ибо только безумец может сознательно втягивать Россию в войну), то проблема формулируется иначе: как, какими средствами достичь в отношениях России с соседями долгосрочной стабильности, исключающей войну.

Даже на взгляд людей вполне спокойных, вдумчивых и благонамеренных, с нашей внешней политикой не все в порядке.

Возьмем ситуацию в Приднестровье. Кризис здесь развивается многие месяцы и принял самые острые формы. Реакция России была неизменно запаздывающей, слабой и нередко, на мой взгляд, ошибочной.

Трудно, к примеру, как-либо объяснить с позиции интересов России киевское заявление по Приднестровью стран - участниц СНГ. Не будучи даже юридически членом СНГ, Молдова получила согласие представителей России на все свои односторонние требования (вывод войск, разоружение приднестровской гвардии, восстановление «законных органов власти») без каких-либо одновременных гарантий нормального существования жителей Приднестровья.

Подобная «умеренная» линия, развязав pjTcn одной стороне, сулит приднестровцам разве что кладбищенскую стабильность.

Целесообразность согласия России на четырехстороннюю форму переговоров по Приднестровью (с Румынией но без приднестровцев) вызывает серьезные сомнения. В конце концов, комплекс проблем, с которыми мы имеем дело, - это коллективное наследие республик бывшего СССР. И разбираться с ним нужно наследникам, в данном случае - Молдове, Украине и России. Включение в этот процесс Румынии есть признание де-факто ее особой роли и особой ответственности за события на молдавской территории, что явно на руку сторонникам поглощения Молдовы Румынией. Если эта уступка не используется сейчас, то она, как чеховское ружье, весьма вероятно, выпалит в будущем.

Привлечение внешних сил к поиску и решению могло бы стать полезным, но на более широкой основе, например на основе СБСЕ.

Все договоренности и декларации по поводу мирного урегулирования проблем Приднестровья до сих пор неизменно нарушались, поскольку нынешнее руководство Молдовы категорически отвергает и продолжает отвергать единственное pasjTMHoe решение, предполагающее федеративное устройство республики.

Остается только пожалеть, что Россия до сих пор не настояла на рассмотрении этого главного вопроса (ни четырьмя, ни двумя сторонами). Неверно истолковав явную нерешительность и непоследовательность представителей России, руководство Молдовы сделало ставку на грубую силу. Бойня в Бендерах -трагедия международного масштаба, и именовать ее деликатно «перехлестом» 0). рассуждать о том, что полномасштабная войсковая операция молдавской армии могла быть ответом на рядовзто перестрелку, мягко говоря, некорректно.

Сила, разумеется, никогда не заменит дипломатию и право, но, к великому сожалению, пока еще никому не удавалось полностью исключить ее из арсенала инструментов государственной политики. Если бы в Бендерах карательная операция не встретила адекватного силового отпора, дипломатам сейчас уже не о чем было бы договариваться. Приднестровье было бы расчленено и раздавлено.

Слава Богу, что этого не слз^чилось. Но можно ли, морально ли осуждать и клеймить тех, кто остановил мясорубку?

Трудно понять, что с нами происходит. Нам говорят, что на правом берегу Днестра живут 450 тыс. русских, и мы тут же готовы поддаться шантажу: пусть режут 150 тыс. на левом берегу, если мы не полезем заступаться, может быть, остальных помилуют. Полноте, Андрей Владимирович, разве уместны здесь арифметика и рассуждения о том, кого в первую очередь надо жалеть?

И, право же, только полемическим перехлестом можно объяснить выдвинутую Вами дилемму: либо «оккупировать войсками территорию республик», «установить жесточайший режим террора», либо все решать мирно и цивилизованно. Конечно, Россия должна решать все. проблемы мирно и цивилизованно. Если наши партнеры согласны и готовы действовать именно так.

Но если наши партнеры, ведя с нами милые дипломатические беседы, параллельно продолжают безжалостную резню, а мы соглашаемся на такой диалог, очень скоро нас перестанут принимать всерьез, ибо с нами все можно. Дело России -не «бомбить города», а остановить вполне конкретных убийц и убедительно показать, что штыком и пулей проблемы этнических меньшинств решать нельзя, что Россия этого не позволит. Только тогда с нами будут договариваться по-настояще-му. Здесь нет ни грамма «имперскости». И если смотреть чуть дальше, то именно так и можно избежать войны. Но если творятся систематические убийства, а дипломатические тормоза не срабатывают, Россия вправе - до вмешательства международного арбитража - применить односторонние санкции.

Еще в 70-е годы мировое сообщество приняло важный принцип: права человека экстерриториальны, систематическое нарушение прав человека не есть «внутреннее дело», а вмешательство в таких случаях необходимо и оправдано. Если же речь идет, как в Приднестровье, о признаках государственного терроризма, то его тем более нельзя прикрыть суверенитетом. Разумеется, вмешательство должно быть цивилизованным и международным.

Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, наш дипломатический корпус недостаточно активно доводит до лидеров зарубежных стран озабоченность России положением русских в «ближ-

101

нем зарубежье». Иначе чем объяснить тот прискорбный факт, что на мидовский Меморандум о нарушениях прав человека в странах Балтии за 2 месяца никто официально не откликнулся? В Эстонии некая вооруженная группировка, находящаяся под контролем государства, объявляет войну российским военным и «колонистам», т. е. мирным гражданам - нашим духовным соотечественникам. Мы же, не получив официальных письменных объяснений от правительства Эстонии на нашу, как обычно, запоздалую ноту, продолжаем вести двусторонние переговоры, в частности, о довольно выгодных для Эстонии экономических связях. Откуда это странное толстовство?

Прошло полтора года после того, как Россия подписала договоры с Эстонией и Латвией, где, в частности, стороны гарантировали гражданское полноправие для всех этнических групп. Грубо нарушая зти договоры, парламенты Латвии и Эстонии лишили элементарных прав полтора миллиона русских людей. Тем не менее Россия до сих пор не настояла на включении этого вопроса в повестку дня двусторонних переговоров с делегатами балтийских республик. Где же здесь приоритет «цивилизованных методов»? Сколько лет мы будем добиваться, чтобы нас выслушали и приняли во внимание нашу боль.

А как случилось, что при подписании соглашения о порядке выхода Эстонии из рублевой зоны не были учтены интересы семей военнослужащих? Почему российские службы оказались не готовыми к переходу Эстонии на жесткий визовый режим? Ведь об этих проблемах было известно заранее.

Вопросов таких немало. И звучат они не от «партии войны», а, скорее, от партии здравого смысла, озабоченной сохранением достоинства России. Разумеется, за всем этим - преходящие рабочие трудности, неизбежные в большом деле. Но преодолевать их надо бы быстро и эффективно, ибо накопление подобных ситуаций нанесет непоправимый ущерб долгосрочным российским интересам.

Наконец, нельзя не сказать о патриотизме. Какой немыслимый сдвиг сознания заставил нас превратить это слово в бранное и намертво связать с образом фашиствующего дегенерата? Неужели не ясно, что только самоотверженный патриотический порыв миллионов способен вырвать Россию из тисков тяжелейшего недуга?

и не стоит поспешно открещиваться от слова «Держава». В отличие от империи, которая предполагает сосредоточение сил и ресурсов государства на задачах внешней экспансии, Держава означает обращенность государства на себя, отказ от экспансии, мобилизацию внутренних сил и ресурсов для хозяйственного и культурного подъема, для мирного и цивилизованного прорыва на уровень великих держав.