– Бутылку водки, – угрюмо произнёс Маэстро и протянул деньги в окошко.
Получив водку, он сунул её в карман, неуклюже держа розы в левой руке.
– А сдачу мне оставляете? – услышал он за спиной.
Он повернулся, забрал сдачу и побрёл прочь. Он шёл отрешённо и тупо вперёд, не разбирая дороги и ни на кого не обращая внимания…
Перед его взором вдруг возникла марионетка, в неуклюжем прыжке отрывающаяся от кукловода в сторону цилиндра с деньгами…
Видение рассеялось, и голову Маэстро стали пронизывать обрывки фраз:
«Куда нас несёт?..
Заблудшие дети распятых идей…
Ослепшие души – в чуме вакханалий…
Кто герой в бою за место?..
Последний завтра будет первым…
Как долго мы партизанили…
У каждого – свой полёт…
Мы, наверное, ближних возлюбим,
Если сердцем почуем тупик…»
Внезапно Маэстро остановился, осмотрелся и, поняв, что он находится уже около ресторана «Прага», решил остановить попутную машину, что удалось ему весьма быстро…
Тем временем Юлиана внимательно изучала лист со стихами-посланием. На кухне всё было сделано, и она ждала своего ангела, сидя в кресле с тетрадным листком в руках. Она вслух произносила отдельные фразы:
«Любовь прорастает сквозь камни
Звезда – это сила мечты…
Страх превращается в пепел…
Путь – меж трясиной и пеклом…
Битва – внутри человека…
Жажда выводит к истокам…
Солнце души воссияет…
Дважды в судьбу не войти…
Птица всегда знает путь…
Выйди из сна обновлённым…»
Юна аккуратно положила лист с информацией на стол и задумалась, расслабившись в кресле… И привиделось ей вдруг, что она идёт по просторной светящейся зале с высокими сводами, и они, как и стены, полупрозрачные, и, кажется, нет конца этой феерии… Откуда-то плывёт чистый колокольный звон, и она идёт, повинуясь этому капризу, не в силах остановиться… Она идёт вперёд, не оглядываясь, влекомая каким-то непостижимым, чарующим магнетизмом…
Резкий телефонный звонок оборвал её грёзы. Юна вздрогнула, подскочила к аппарату.
– Алё!..
На том конце молчали.
– Алё! Я вас слушаю!.. Алё! – ещё раз громко произнесла Юна и, не услышав ответа, положила трубку.
Она опять погрузилась в кресло. Квартиру огласил щелчок дверного замка… Юна метнулась в коридор, перед ней стоял Маэстро с цветами. Она припала к его груди и выдохнула:
– Наконец-то…
Затем она посмотрела на цветы и вся озарилась, залепетав:
– Боже мой, какое чудо! Ты мой ангел любимый!
Она целовала любимого, обвив руками его шею. Затем Маэстро вручил ей букет роз и, сняв ветровку, прошёл в комнату. Он был задумчив. Они присели на диван, и Юна, держа в руках розы, вдохновенно произнесла:
– Ты знаешь, я, кажется, расшифровала эти стихи, – вот, послушай: люди должны вернуться к истоку мировосприятия, осознав свою изначальную неотделимость от Божественной ипостаси. Но осознание это будет происходить через великие муки и потрясения… Вот.
Юна взволнованно смотрела на своего Маэстро. Он устало взглянул на неё и отрешённо произнёс:
– Да, я догадывался об этом…
Она вдруг уловила какую-то непонятную, нараставшую тревогу, но тут же отбросила всё гнетущее. Она лишь сочувственно спросила:
– Ты чего такой?..
Маэстро молча бросил на неё угрюмый взгляд и тяжело вздохнул.
– Сейчас я кофе заварю, – спохватившись, добавила Юна и упорхнула с цветами на кухню.
Маэстро прошёл в коридор и достал из кармана куртки сигареты и бутылку водки. Вернувшись в комнату, он устало сел на диван. Он поставил перед собой водку на сервировочный столик и тупо уставился в одну точку…
Юна тем временем уже готовила кофе. Закончив эту процедуру, она аккуратно погрузила цветы в вазу со свежей водой и решила тут же вернуть их в гостиную. Она торжественно возникла перед любимым, держа в руках вазу с благоухающими розами:
– Вот!
Она вдруг изменилась в лице:
– А почему водка? Что с тобой?..
– Серёга разбился, – глухо ответил Маэстро.
– Как?.. – она чуть не выронила из рук вазу с цветами и быстро поставила её на стол рядом с таинственным листом.
Маэстро монотонно повествовал:
– Понимаешь, иду по Арбату… Смотрю – Серёга… Поговорили, посмеялись… Он – в тачку, «бэ-эм-вэ» у него… И тут…
– Что? Ну, дальше что? – допытывалась Юна.
Маэстро набрал воздуху и продолжил:
– В переулке мы стояли, – прямиком на Новый Арбат выходит… Ну, он в машину сел – и по газам… Мгновенья какие-то, на Новый Арбат выскочил – и тут, непонятно откуда – грузовик, будь он неладен! На всей скорости в легковуху как дал!.. Всмятку в общем… Протаранил…
– Так там же запрещено движение грузового транспорта! – с удивлением воскликнула Юна.
– В том-то и дело. Только от этого не легче… Беспредел какой-то, – возбуждённо произнёс Маэстро. – Толпа набежала, потом ГАИ, скорая… А что толку…
– Неужели насмерть? – тихо спросила Юна.
– Не знаю. Его сначала не могли вытащить… Потом вытянули… Я не хочу верить во всё это.
Он быстро откупорил бутылку водки и закурил.
Юна принесла и поставила на столик две рюмки. В последнее время она почти не переносила запаха алкоголя, но данный случай был исключением… Маэстро разлил водку по рюмкам и угрюмо произнёс, глядя на водочную этикетку:
– Надо же – «Кристалл»… Ну, давай, родная. Чокаться не будем.
Они подняли рюмки и выпили одним махом.
В комнате нависла тишина…
– Эх, отвык я что-то от этого, – выдохнул, морщась, Маэстро.
Он снова задумался, глядя куда-то в пространство…
– Я сейчас. Что-нибудь принесу закусить, – сказала Юна и ушла на кухню.
Маэстро курил и думал о том, что такое вообще жизнь, ради чего человек рождается, работает, страдает, погибает, выживает… Одни спиваются, другие добиваются… третьи наживаются… Вот друг Славчик поваром стал. Ни забот, ни хлопот. Из кабака мяса домой притаранит – и счастье в семье. А что после мяса? Что после утех и загулов?.. Что дальше, – когда уже всё перепробовал?..
Когда человек исчерпывает себя физиологически, – начинается пустота… Одни в эту пустоту вливают пойло, другие – героин, третьи – …
Третьи идут к Богу…
Прими нас, Отче, и прости —
Детей, заблудших в этой давке…
Да, стать звуком в гармонии мира дано не каждому; хотя ноты расписаны, но иногда не выигрываются…
Озари меня, время, улыбкой!..
В комнату вошла Юна с двумя тарелками в руках. В одной громоздился какой-то универсальный салат, в другой был тонко нарезанный лимон, рядом лежал хлеб под лососем. Несмотря на шоковые события, она улыбалась.
– Любимый мой, вот…
И тут он понял одно: нужно жить, жить, невзирая ни на что, – ни на какие удары судьбы и бедствия, и даже погибая, надо петь, вышибая из себя музыку, – она поднимет, спасёт, достанет из пекла, дотянет до Бога…
Он наполнил рюмки и взволнованно произнёс:
– Юна, родная моя, надо жить…
Его глубинный взгляд одарил Юлиану нетленной надеждой.
– Конечно, мой любимый, – мягко произнесла она и присела рядом, поставив закуску на сервировочный столик.
Маэстро опорожнил вторую рюмку, Юна только пригубила… Он тут же снова наполнил свою рюмку и посмотрел на любимую.
– Ты не спешишь? – спокойно спросила Юна.
– Нет.
– Тогда закусывай. Я-то больше не буду.
Маэстро хлопнул ещё одну рюмку водки и не спеша закусил лимоном. Затем налил ещё себе водки. Он несколько расслабился.
– Сейчас чаю поставим, – успокоительно сказала Юна.
Маэстро, глядя куда-то перед собой, с тихим отчаянием выговорил:
– Эх, Серёга… Ну, я им сегодня сыграю…
– Ты собрался сегодня идти работать? – взволнованно спросила Юна.
– Да, – отрешённо выдохнул Маэстро и хлопнул ещё рюмку водки.
