Она оживилась и радостно закивала. В глазах зажглись озорные огоньки, и щеки залились румянцем. Непринужденным движением она откинула челку со лба. В считанные секунды Кэтрин стала неузнаваемой.

О Создатель! За что такие муки?! Какое невыносимое искушение! Он не мог оторвать глаз от ее рта, изнывая от желания поцеловать ее, прижать к себе, ощутить ее тело. Поддавшись порыву, он шагнул вперед и моментально отступил. И тотчас же обругал себя за глупость. Он должен был предвидеть, что ее радость может испариться в мгновение ока.

Она резко повернулась и направилась к тележке за овощами.

– Нет, нет! Кэтрин! – окликнул он ее. – Постойте.

Она не останавливалась. Тогда он побежал, чтобы удержать ее.

– Извините.

– Нехорошо. – Она продолжала идти, глядя перед собой. – Мы не сможем играть в кошки-мышки две недели. Почему вы не хотите нанять кого-нибудь другого?

– Нет, – сказал он. – Я знаю, что вам некуда идти.

– Вас это не касается.

Он схватил ее за руку и повернул к себе так резко, что она невольно оказалась с ним лицом к лицу.

– Нет, касается. Ну что я могу поделать с собой, раз вы мне так нравитесь? Но я не буду трогать вас до тех пор, пока вы сами того не захотите.

– Этого никогда не случится, – сказала она твердо, сверкнув изумрудными огнями глаз.

Кэтрин почувствовала неимоверное облегчение. Наконец-то она дома! Хорошо, что Алекс нашел для себя какую-то работу и оставил ее одну на кухне. Во всяком случае, не будет мешать ей предаваться собственным мыслям. И лучше всего это у нее получается за каким-нибудь рутинным делом типа уборки.

Сначала ей предстояло заняться буфетом с посудой. Она начала осторожно выгружать с полок фарфор.

Между прочим, в городе, как выяснилось сегодня, она тоже чувствует себя неплохо. И вела она себя вполне нормально, как положено цивилизованному человеку. Общалась с незнакомыми людьми. Поддерживала разговор. Так что, выходит, страхи ее были напрасными, и о поражении говорить не приходится. Но почему он решил, что должен представлять ее всем подряд? Мало ли сколько у него знакомых. Какое ей дело до них? Одна Никки Милс чего стоит. Агент по недвижимости. Хищница. Без всякого стеснения пожирала его глазами.

Она перебирала воспоминания, как будто от этого они могли превратиться в реальность. Вот они подходят к тому месту, где припаркован джип. Алекс совсем близко. Она чувствует, как соблазн, исходивший от него, обволакивает ее. Слышит, как неистово стучит ее сердце.

Сегодня она выиграла битву. С трудом, но выиграла. Голова помогла ей одержать эту победу. Однако ее позиции расшатаны. Спасти ее может только рассудок. На сердце надеяться нельзя.

Она подошла к раковине, отвернула кран и подставила лицо под холодную струю: это всегда помогало ей прочистить мозги. Не мешало бы еще и пробежаться, подумала она. Обычно пробежки успокаивали ее, и она решила, не откладывая, прибегнуть к проверенному средству.

Махнув рукой на беспорядок в кухне, она понеслась в свою комнату. Взяла с кровати матерчатую сумку, вытряхнула из нее содержимое и отыскала шорты с майкой. Быстро переоделась и вприпрыжку побежала в гостиную. Процедура разминки была ей хорошо знакома. Упершись ладонями в твердую деревянную стену, она принялась за привычные упражнения.

– Вам помощник не нужен? А то я готов подержать стену.

Кэтрин опустила руки. Почему она так растерялась? Что особенного в том, что он застал ее за этим занятием? Она расправила плечи и повернулась к нему.

– Я готовлюсь к пробежке. Для этого, как известно, сначала нужно разогреться.

Алекс улыбнулся и покачал головой.

– Никогда бы не подумал. – Он подошел к бару. – А я собирался предложить вам выпить.

– Нет, спасибо, – сказала она и осеклась. Как это она раньше не заметила, что из комнаты исчезли простыни? Все за исключением одной, закрывавшей большой портрет над баром. – Я вижу, вы тут уже поработали.

– Это вы о белье? Чтобы снять и сложить его, моих способностей вполне достаточно. Я отнес его в комнату для стирки.

– Я постираю. Сегодня вечером.

Она направилась к двери.

– Вы надолго уходите?

– Обычно я бегаю около часа. – Она откашлялась. – Когда вернусь, приготовлю обед.

– Не торопитесь. Только скажите, могу я что-нибудь сделать, пока вас нет?

Кэтрин уронила взгляд на широкие запястья, выглядывавшие из-под закатанных рукавов. Естественно, Алекс не удосужился сделать это ровно с обеих сторон. Она подскочила к нему и, прежде чем одумалась, порывисто схватила его за руку. Подворачивая манжет, она нечаянно коснулась его кожи и… получила удар электричеством – от кисти до самого позвоночника.

Она поежилась, пораженная.

– Спасибо. – Он сказал это приглушенным голосом, в котором одновременно слышались едва заметная насмешка и удивление.

– Я… я просто… – Она повернулась и подбежала к бару. – Я хочу сказать, что вам не нужно ничего делать. Можете пока почитать что-нибудь. – С этими словами она протянула руку и сдернула простыню, закрывавшую портрет на стене.

Алекс с грохотом опустил стакан на стойку. Она оторопело уставилась на свадебный портрет. Жених и невеста стояли рядом, глядя друг другу в глаза. Линда, одетая в нарядное белое платье, была необыкновенно хороша. Алекс, совсем молодой и не такой громадный, напоминал красавца-манекенщика. Счастливая улыбающаяся пара. Оттого что в ее жизни не было ничего похожего, ей хотелось кричать.

За спиной послышался звук. Она обернулась и сразу забыла о собственных чувствах. Его губы застыли, обычно смуглое лицо побледнело. Но не это заставило ее подойти к нему – ее поразили его глаза. Из них ушла жизнь.

– Макки!

Он даже не взглянул в ее сторону. Взял свой коктейль и опрокинул его прямо в горло. Потом прошел через всю комнату и молча вышел.

Через три часа она начала беспокоиться. Проверила, не пересохло ли тушеное мясо, которое она держала на слабом огне.

Наконец он вернулся и сразу прошел к себе.

Пропадал больше четырех часов и теперь не хочет спускаться? Может быть, пойти к нему и посмотреть, все ли с ним в порядке?

Но ей не пришлось этого делать. Он вошел в кухню, прежде чем она успела закрыть кастрюлю.

– Пахнет хорошо, – сказал он.

– Я потушила мясо. Вам положить?

Он молча прошел мимо нее и стал мыть руки. Она поняла, что в нем что-то изменилось: он избегал смотреть на нее и вообще держался как-то настороженно.

Кэтрин не знала, как себя вести. Если бы она лучше разбиралась в людях, особенно в мужчинах!

– Как ваша пробежка?

Она вздрогнула от неожиданности.

– Я не бегала, – сказала она, сообразив наконец, о чем ее спрашивают. – Провозилась на кухне и потом… эти простыни…

Алекс осмотрел кухню.

– Вы действительно много успели. Сейчас здесь стало намного красивее и уютнее.

– Спасибо, – кивнула она, поднимаясь из-за стола. – Я пойду. Мяса много. Захотите добавки – возьмете из этой кастрюли. Вот здесь…

– Почему вы все время стремитесь уйти от меня? Вам так трудно дается общение со мной?

Кэтрин обернулась и увидела его глаза. Большие, горестные, умолявшие ее остаться.

Она зажгла горелку под чайником и села.

Он ел. Очень медленно, опустив голову, думая о чем-то своем. Морщинки возле рта стали глубже, чем несколько дней назад.

– Расскажите о себе, Кэтрин.

– Мне нечего рассказывать.

Сказала и тут же опять укорила себя за автоматически вырвавшийся ответ, увидев, как поникли его плечи. Если бы он только знал, чего ей стоит перешагнуть через свои комплексы!

– Я приехала сюда из Нью-Йорка, – тихо начала она. – Жила с родителями и двумя младшими сестрами. Наш дом стоял в двух шагах от железной дороги. Когда проходили поезда, в квартире все ходило ходуном. Мы называли ее адской квартирой и ничего не вешали на стены, потому что ни одна вещь не выдерживала этой свистопляски. Отец пил и вел себя соответственно. – Она запнулась и сделала глубокий вдох. – В общем, это был ужасный человек.