— Пожалуйста — можете поиграться. Но учтите, что нам нужен синопсис страниц на двадцать.
В общем, нам нужно нечто до чертиков завлекательное, нечто такое, что в общих чертах подытожило бы его фантастическую беседу со Звездой, и нам следует сделать все за двадцать четыре часа, потому как куй-железо-пока-горячо, бери-быка-за-рога и все такое.
— Дело в шляпе, Francuzi, фильм у нас в кармане! — повторяет Большой Босс в полной эйфории. — Фильм у нас в кармане!
И вот мы остаемся наедине с программой. Нам надо ответить на кучу вопросов о персонажах будущего фильма, о предыстории этих персонажей, об их детствах-отрочествах-юностях, об их родителях… Естественно, всем и каждому следует придумать имя и фамилию, дату рождения, национальность, внешность… Кроме того, на каждого из главных героев нужно заполнить подробнейшую карточку гражданского состояния, обозначить все их проблемы, мотивации любого действия, цели… Кроме того, нужно вставить в предназначенные для ответов ячейки многочисленные и весьма конкретные сведения о Хеди Ламарр: чем она занимается в свободное время, чем красит волосы и чистит зубы, где и почем покупает нижнее белье… Вот это головоломка, иначе и не назовешь! Больше всего времени у нас уходит, естественно, на ее разгадку. И тем не менее часам к пяти мы отдаем готовые двадцать страниц синопсиса Большому Боссу, еще часок вместе с ним вылизываем текст и наконец отправляем e-mailʼoм Джоди. Задание выполнено.
Но ведь у нас еще никак не оформлена эта работа над сценарием, и мы с Аленом втихаря договариваемся, что Большому Боссу больше ни строчки от нас не получить, пока не отдаст нам часть Мирославовых баксов, и немалую часть — с чего бы нам, спрашивается, не рассчитывать на приличные деньги? Но поскольку Большой Босс всегда прочитывает наши тайные мысли, он, некоторое время помямлив, сообщает в конце концов, что да, разумеется, нам будет заплачено столько, сколько стоит наша работа. Ровно столько и ни центом меньше, только прежде чем прикасаться к деньгам Мирослава, следует подумать о том, как наладить отношения с каналом «Arte» в целом и Клотильдой-как-ее-там самой по себе, а кроме того, чем черт не шутит, сделать попытку получить финансирование от CNC[38], не забывая и о других фондах, способных нам помочь. Потому что они, со всеми их фильмами, где только и услышишь, как скрипит паркет, только и увидишь, как женщина смотрит на себя в зеркало, они, черт возьми, могли бы почесаться, раз уж им приносят на блюдечке золотое дело и дают в руки ключ к нему, чего же им еще хотеть-то, господи ты боже мой!
Ладно. На что мы расщедриваемся, так это на второй e-mail — Клотильде, утешительный. Мы в нем извещаем, что монтаж «Золотой трубы» займет больше времени, чем предвиделось, но все-таки мы уложимся в срок, а затем — как бы между прочим — «проговариваемся», что нам страшно повезло, мы напали на золотую жилу, на проект полнометражного фильма, находящийся в стадии переговоров с голливудскими студиями, и что пока мы не можем сказать больше, но нами уже получено принципиальное согласие Джоди Фостер… Большего и не требуется: получилось сдержанно, но достаточно красноречиво для того, чтобы пробудить любопытство и привлечь к проекту интерес телеканала «Arte».
Как бы там ни было и что бы там ни случилось потом, сегодняшнее событие властно требовало праздника. И вот мы уже на террасе. Разгорячившийся Большой Босс, не выпуская из рук мобильника, докладывает всему Белграду о том, какой лихой оборот приняли дела. Каждому новому приходящему (теперь-то они толпой осаждают ТКП, и, по иронии судьбы, это те самые люди, которые год назад отворачивались от Большого Босса, относились к нему с подчеркнутой холодностью, всячески поносили и шельмовали только потому, что не хотели союзничать с теми, кто «за Милошевича») он рассказывает с самого начала о своем невероятном приключении в Вене, причем всякий раз возникает новая версия с новыми подробностями, и вымысел мешается с реальностью, тем не менее рассказ его привлекает ненасытную аудиторию, готовую с вытаращенными глазами скушать что угодно, и слушателей перед этим прирожденным рассказчиком, способным преобразить жизнь в эпопею, не убывает. А уж когда Большому Боссу звонит Фредди Крюгер, и Большой Босс действительно предлагает ему роль, потому что ты же, дескать, понимаешь, как это выгодно для твоей карьеры, чтобы ты поменял амплуа и сыграл наконец в фильме, достойном твоего таланта, в истинно авторском кино, — тут собравшиеся в кафе фанаты актера, снимавшегося в фильмах категории «Б»,[39] окончательно сливаются в экстазе и начинают хором скандировать: «Фред-ди! Фред-ди!»
И выясняется, что Роберт-Фредди, конечно же, совсем не прочь, да, ему сейчас и впрямь хреновато, этот ярлык серийного убийцы, всегда готового пустить в ход лезвие бритвы, мать его так, просто-таки приклеился к нему, он спит и во сне видит обновить имидж, другим актерам тоже казалось, будто они в пустыне — никого и ничего вокруг, у них тоже бывали глухие, темные периоды в карьере, взять хотя бы Джона Траволту… его же просто отключили от жизни, Траволту, взяли и отодвинули на хрен, добрый десяток лет пробыл в экс-звездах, ну а потом — хоп — и «Криминальное чтиво»! И он вернулся, и не только как ни в чем не бывало, но еще более знаменитым, чем прежде! Разумеется, Фредди готов для своего грядущего рывка и со своей стороны поискать финансирование, да, да, не сомневайся, я же сам это предлагаю, сам, эти парни, ну, те, что нажились на новых технологиях, они рисковые и они мечтают об инвестициях в кино, даже в сербское (тут Фредди понижает голос, тут же, впрочем, повышая его до прежнего уровня), таких в Лос-Анджелесе просто уйма, а особенно в Силиконовой долине, и конечно же, мы там деньги просто лопатой загребем…
— О да! О да! — возбуждается Большой Босс, мысленно подсчитывая, во что ему обойдется этот бесконечный международный звонок с мобильника на мобильник, и краем глаза наблюдая за реакцией аудитории. — Да, конечно, конечно, Фредди, — решает он все-таки подвести итог переговорам, разумеется, ты прав, с этим рывком у нас откроется второе дыхание, мы рванем с новыми силами.
Текст, выданный Большим Боссом, попадает в яблочко, в нем можно усмотреть даже и некоторое политическое значение, и на какое-то время воцаряется тишина…
Затем толпа — а большей частью сюда пришли люди, которые обычно стараются избегать друг друга, напропалую злословя друг о друге, — содрогается, будто бы все внезапно почувствовали неловкость, особенно бывшие сторонники Милошевича. Люди вокруг нас не знают, то ли им смеяться навзрыд, то ли, наоборот, оставаться максимально серьезными, а Большой Босс… ух как Большой Босс любит такие игры, с ним никогда не поймешь, как себя вести, вот уж кто шельма так шельма!.. Ладно, дело не только в этом, а еще и в том, что совсем немного времени спустя, пусть даже политика нас вот так и разделяет, мы все стоим со стаканами ракии в руках и в полном согласии пьем за Сербию.
Но вот уже бьет десять, все выходят, на лестнице страшный гвалт: сказывается действие фруктовой водки. На улице ревут машины, из глушителей черными струями вырывается дым, у меня ощущение, что сейчас грохнусь в обморок, настолько ужасен воздух, я задыхаюсь, со всех сторон несет какой-то удушливой, обжигающей легкие дрянью, и, переходя улицу, надо быть очень внимательной, потому что здесь человеческая жизнь гроша ломаного не стоит. Больше того, едва местный водитель завидит пешехода, рискнувшего ступить на территорию, которую при зеленом свете считает своей, он прибавляет скорость. Насчет этого у Большого Босса собственное, сугубо личное мнение. Сказала бы — теория. Водители, полагает он, обрушивают на несчастных пешеходов, осмеливающихся шагнуть с тротуара, в высшей степени концентрированный гнев, а вызвано их бешенство не только желанием разрядиться, дать выход энергии, но и стремлением забыть хотя бы на время о своей неудовлетворенности, о войне, об эмбарго, обо всей бедственной сейчас экономической ситуации. В общем, надо их понять, я им сочувствую, сейчас и впрямь нелегко, ох как же сейчас нелегко.
