Насекомые завоевали землю, завоевав воздух. Воздушные пути связывали воедино мир леса. Совсем вроде бы ничтожная доля запасенной деревьями энергии Солнца перешла по этим путям к нашим позвоночным предкам. И этого было достаточно, чтобы обеспечить их путь к совершенству на десятки миллионов лет. Когда через много геологических эпох египетские мастера изобразили Солнце в виде крылатого жука-скарабея, они, пожалуй, только воздали должное жизненосной силе насекомых. И может быть, отблеск солнечного египетского мифа отразился в новейшей энтомологической классификации: класс летающих шестиногих предложено отныне называть не привычным латинским словом «инсекта» — насекомые, а «скарабеода» — «подобные скарабею».
Самые древние насекомые найдены в отложениях нижнего карбона. Сохранились только крылья — первые крылья на Земле. Конечно, они не были крыльями скарабея — история жуков началась гораздо позже. Не были они и крыльями гигантских стрекоз. Огромные воздушные хищники могли появиться лишь тогда, когда воздух кишел роями крылатых существ.
Более крупных насекомых, чем стрекоза меганевра, в истории Земли не было. Размах крыльев этих хищных насекомых достигал одного метра. Охотились гигантские стрекозы на примитивных растительноядных насекомых диктионеврид, достигавших размеров современных голубей. Диктионевриды, или «сетчатожилковые», обитали в кронах деревьев и питались их семязачатками. Диктионевриды — одни из древнейших растительноядных насекомых, жили они 300 миллионов лет назад. Яйца они откладывали не в воду, как современные стрекозы, а в мягкую кору деревьев, которую надсекали яйцекладом. Хищные личинки жили и охотились в лесной подстилке, подобно современным многоножкам, а для линьки выползали на стволы деревьев. У большинства диктионеврид были челюсти грызущего типа, но некоторые имели длинный сосущий хоботок.
Крылья первых шестиногих пилотов, которых назвали паолиидами, скорее похожие на листья растений, чем на крылья современных насекомых, — чрезвычайно важный документ в летописи Земли. И не только потому, что этот документ свидетельствует о начале завоевания «пятого океана». Он рассказывает и о том, как изменился в карбоне сам «пятый океан» — атмосфера.
Дело в том, что энергетика летающих насекомых сильно отличается от энергетики остальных животных. К примеру, все позвоночные способны совершать работу «в кредит»: плавать, бегать или летать за счет бескислородных процессов. И только потом им обязательно нужно «отдышаться», окислить накопившуюся в организме молочную кислоту.
А насекомые, как выяснили биохимики, такой возможности лишены. За всякое усилие они должны платить сразу, наличным кислородом. Активный полет насекомых, их крылья могли возникнуть только тогда, когда содержание кислорода в атмосфере достигло, как минимум, современного уровня. Насекомые появились не случайно. Их породил лес, изменивший атмосферу.
И все же рождение насекомых окружено тайной. Оно куда более загадочно, чем рождение четвероногих позвоночных, о котором мы уже рассказали. Никто не сомневается, что предками четвероногих были кистеперые рыбы, что пятипалая нога — это изменившийся плавник. О предках же насекомых и о том, как развивались крылья, споры продолжаются и по сей день. Это понятно — история позвоночных документирована с древнейших времен. Найдены кистеперые. Найдены переходные формы вроде ихтиостеги. Найдены примитивные амфибии. Предки же насекомых не оставили никаких следов в каменной летописи. А казалось, все должно быть наоборот. И сейчас, и прежде членистоногие и обильнее, и обычнее позвоночных. Тараканы встречаются чаще мышей, жуки чаще ящериц. Ископаемый хитин сохраняется не хуже кости. Авторам этой книжки не раз приходилось вести раскопки в отложениях древних озер, когда почти каждый удар молотка открывал скрытый в породе отпечаток насекомого.
Почему же мы не знаем предков насекомых, хотя они были наверняка многочисленнее четвероногих?
Среди ископаемых обильны только те насекомые, которые живут в воде или могут летать, а следовательно, и упасть в воду. Если нелетающие насекомые живут на суше, у них почти нет шансов на захоронение. То же можно сказать и о предках насекомых, если они были нелетающими.
Однако насколько вероятно это «если»? Ведь некоторые энтомологи придерживаются совсем другой точки зрения. Они рассуждают примерно так. Среди современных крылатых насекомых своей первобытной простотой выделяются подёнки и стрекозы. Превращение у них неполное, устройство крыла несложное, движения в полете примитивные. А где живут их личинки? Обязательно в воде. Там они развиваются несколько лет. У некоторых водных личинок на каждом сегменте брюшка сидят тонкие полупрозрачные пластиночки-жабры. Они колеблются, как веера, прогоняя воду. Могут они служить и плавниками. Чем не прообраз крыльев? И наконец, какая из современных групп обильна в карбоне? Конечно, стрекозы! А раз так, то насекомые в какой-то мере повторили историю позвоночных. Предки их плавали в воде, размахивая жабрами-плавниками, потом, в карбоне, вылезли на сушу. Передние, самые большие жабры превратились в крылья, а задние, за ненадобностью, исчезли.
Чтобы проверить эту логичную гипотезу, надо знать, как были устроены и как жили насекомые карбона.
При попытке написать об этом, авторы, к стыду своему, убедились, что они знают примерно то же, что знают и предполагаемые читатели. О том, что насекомые появились в карбоне, а стрекозы достигли рекордных размеров, скупо сообщает школьный учебник биологии. Те же сведения можно почерпнуть и в учебниках для университетов, и в общих курсах палеонтологии, и в популярных книгах, написанных палеонтологами. Меняется только размах стрекозиных крыльев: 70 сантиметров, 75, 80, метр ровно!
Так уж повелось, что учебники и популярные книги пишут представители двух массовых палеонтологических профессий: специалисты по морской фауне прошлых эпох и специалисты по древним позвоночным животным. Пожалуй, за радужной ширмой стрекозиных крыльев оба клана скрывали тайную уверенность в том, что не в пример ящерам и трилобитам, древние насекомые интересны только для тех, кто их изучает. У нас, авторов, такой уверенности уже не было. Наверное, потому, что нам посчастливилось знать Бориса Борисовича Родендорфа, выдающегося советского палеоэнтомолога. Знать, а одному из нас некоторое время работать под его руководством. Именно от него мы впервые услышали гипотезу о насекомых-прометеях, передавших четвероногим предкам похищенную у леса энергию солнечного огня.
Этот большой усатый человек, такой добрый и скромный, что казался живым олицетворением этих важных, но не главных в работе качеств, обладал помимо них даром проникновения в самую суть, в будущее своей науки. Дар этот сродни таланту полководца. Собственно, полководцем науки и был скромный Борис Борисович.
Про ископаемых насекомых мало писали не потому, что они никогда не были такими большими и грозными, как динозавры. Просто это очень трудная для изучения и познания группа животных. Насекомые так разнообразны, что даже в одном месте, в одном слое трудно найти два одинаковых вида. Что же тогда говорить о местонахождениях, удаленных на тысячи километров? А принцип геологического хронометра, о котором мы говорили и который так нужен геологам-практикам, таков: только одинаковые виды точно указывают на одинаковый возраст горных пород. Выходило, что насекомые не очень-то нужны для практической работы геолога.
То же разнообразие крайне мешает проследить развитие отдельных ветвей насекомых во времени, нащупать закономерности изменения их бесчисленных форм. Словом, проделать то, что с таким успехом делают исследователи позвоночных. А тут еще огромные пробелы в летописи шестиногих: ведь они совсем не сохраняются в грубых осадочных породах. Выходит, что и теории эволюции насекомые мало что могут дать.
В начале мезозойской эры существовали уже все ныне живущие группы насекомых. За время, прошедшее с момента появления пранасекомого в начале силура, потомки этих неуклюжих многокрылых «планеристов» освоили все возможные экологические ниши, стали самыми многочисленными обитателями суши. А вот за последние 200 миллионов лет морфологические изменения насекомых куда менее значительны. Судите сами: мезозойское сетчатокрылое (на рисунке справа) только специалист способен отличить от современного насекомого; слева же изображен живший в силуре, за 200 миллионов лет до него, предок насекомых — так реконструировали его внешний вид ученые-палеоэнтомологи.
