Моя кровать совершенно пуста, я уже успела спрятать вторую подушку в шкаф… В ней больше нет необходимости. По ночам я искала рукой родное тепло и, не найдя его, заходилась рыданиями. Очень тяжело привыкать спать одной, если целых десять лет ты спала в кровати с любимым. Нам было хорошо вместе, мы очень привыкли друг к другу, а привычка, как известно, вторая натура.

Закрыв кухонную дверь, я открыла окно, достала пачку сигарет и закурила. Это были его сигареты…

По вечерам он садился у окна, наливал чашку чая и закуривал. Я пристраивалась рядом и постоянно сетовала на то, что в квартире находятся дети, что надо бросать курить и не доставлять неудобств своим близким. Тогда я ругалась, а теперь закурила сама. Бог мой, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь закурю?

Я вспомнила тот страшный день… Костик, как всегда, пришел с работы, я протянула ему домашние тапочки, но отметила что он как-то необычно нервен. К нему радостно бросились дети, но он выпроводил их в детскую, сказав, что папе и маме надо поговорить. Я вытерла руки о фартук и убежала на кухню дожаривать пышные оладьи, крикнув Костику на ходу, что мне нужно ровно десять минут.

Но Костик сказал, что он не голоден, а от жареного теста у него появляется изжога. Я решила, что у мужа неприятности на работе, что он просто не в духе и очень устал. И молча принялась дожаривать эти злосчастные оладьи, которые раньше Костик постоянно нахваливал и поглощал в неимоверных количествах. Я надеялась, что сейчас муж успокоится, переоденется, зайдет на кухню, как всегда, поведет носом и восторженно скажет, как же ему повезло с женой, потому что ни одна женщина на земле не сможет испечь такие оладьи, какие получаются у меня. Но Костик не переоделся. Он буквально влетел на кухню, выключил плиту, схватил сковородку и злобно выкинул оладьи в мусорное ведро.

У меня загорелись щеки, словно я стояла на двадцатиградусном морозе без одежды, и застучало в висках.

– Кость, ты что? На работе что-нибудь случилось?

– Нет, дома! – заорал Константин и шарахнул кулаком в стену.

– Тише ты, соседи придут. Да что с тобой?

Испуганные дети, заглянувшие на кухню, быстро ушли в свою комнату и закрыли дверь.

– Что случилось? – настаивала я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь. – Дома у нас все хорошо. Дети, слава богу, здоровы. Я тоже. С голоду не умираем. Так что же приключилось?

Костик недобро усмехнулся:

– Я полюбил другую.

– Что? – Земля ушла у меня из-под ног.

– Что слышала. Я полюбил другую женщину и нам надо расстаться.

– Понимаю, – кивнула я. – Но я люблю тебя…

– Наши чувства в прошлом. Это было давно, и сейчас кажется, что этого вообще никогда не было.

Еще никогда в жизни я не видела своего мужа таким жестоким и беспощадным. Казалось, что передо мной не мой Костик, а чужой, совершенно незнакомый человек.

– Костя, но ты же знаешь, что я тебя очень люблю… У нас двое детей. Дочь и сын…

– Я помню. Лучше бы ты их не рожала, – резко перебил меня муж.

– Как это… не рожала? Ты же меня сам об этом просил! Наши дети не были случайными, их рождение планировалось. Они родились от любви. Я говорила, что нам достаточно одного, но ты сам попросил меня о дочери. Ты утверждал, что семья считается полноценной, только если в ней как минимум двое детей.

– Вот именно поэтому мне нелегко от тебя уйти. Я ухожу с тяжелым камнем на душе. Ты даже не представляешь, что это за камень и как мне с этим камнем придется жить.

– А ты собрался уходить? – Я сняла фартук и швырнула на пол. – А зачем? А куда?

– Света, я полюбил другую. Больше не могу с тобой жить!

– Почему? – прошептала я. – Как это? А как же я, Сашенька, Катя? Как же мы? – лепетала я и молила господа только об одном – чтобы он не дал мне сойти с ума.

Костик усадил меня за кухонный стол, достал из шкафчика бутылку коньяка и налил мне рюмку.

– На, выпей.

– Я не хочу.

– Легче станет.

Я выпила и посмотрела на него с мольбой:

– Скажи, что ты пошутил. Ведь это глупая шутка? У тебя был напряженный день на работе, настроение соответствующее, и ты решил отыграться на мне и детях…

– Вот этих разборок я боялся больше всего на свете. Понимаешь, я хочу уйти без всяких объяснений, слез, истерик и сцен. Я тебя больше не люблю, понимаешь? Не люблю!

– Не надо кричать, – тихонько всхлипнула я. – Не надо мне объяснять, что такое любовь.

– Мне не нужна твоя любовь. И ты не нужна. Светка, ты молодая, красивая, еще сможешь устроить свою судьбу.

– С двумя детьми?

– Берут и с тремя. Если человек полюбит тебя, он обязательно полюбит и твоих детей, – принялся уговаривать меня Костик.

– Моих? Значит, ты никакого отношения к нашим детям уже не имеешь? Это наши дети! Понимаешь, наши!

– Не кричи, я не глухой, – недовольно поморщился Костик. – Это ты совершенно правильно заметила – дети наши. Но ты сама знаешь, что после развода дети остаются с матерью, и от этого никуда не денешься. Моя будущая жена еще слишком молода для того, чтобы иметь детей, но думаю, что в скором будущем мы их обязательно заведем.

– Как ты сказал? Твоя будущая жена? Но ведь я твоя жена… – Я почти потеряла рассудок. – О какой будущей жене ты говоришь, если у тебя есть я? Я и наши дети.

– Свет, я же тебя просил. Давай без истерик. Пожалуйста, я очень тебя прошу. Сейчас соберу вещи и уйду. Квартира, обстановка, шмотки – все остается тебе и детям. Я ни на что не претендую. Ты же знаешь, что я заработаю еще. На алименты подавать не надо. Мы с тобой цивилизованные люди и прекрасно понимаем, что все вопросы надо решать полюбовно. Каждый месяц я буду давать тебе на детей деньги, об этом можешь не беспокоиться. Только…

– Что, только? – Я посмотрела на своего «чужого» мужа с ненавистью.

– Только я буду давать деньги именно на детей, а не на тебя. Сама понимаешь, что я больше не в состоянии оплачивать твои женские безделушки и шмотки. У меня теперь новая, молодая семья, нужны конкретные деньги. Светка, ну что ты так смотришь? Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю?

– Не понимаю, – я отрицательно покачала головой, действительно не понимая, что происходит и почему Костя говорит со мной таким тоном. Всегда казалось, что такая старая, как мир, история может приключиться с кем угодно, но только не со мной.

– А что тут непонятного? – вспылил Константин. – Свет, короче, я собираю шмотки и сваливаю. По-моему между нами всё ясно.

В подтверждение своих слов Костя направился в прихожую к шкафу, достал чемодан на колесиках, который он приобрел для загранкомандировок, и принялся швырять в него свою одежду.

Я растерялась и глупо спросила:

– Ты что делаешь?

– Вещи пакую.

– Зачем?

– Затем, что ухожу. Я же уже тебе всё объяснил.

Неожиданно в дверях появились растерянные дети.

– Мам, а что тут происходит? – спросил сын совсем как взрослый.

– Папа уходит, – еще больше растерялась я.

– Папа, ты уезжаешь в командировку? – смягчила ситуацию дочь, надеясь на положительный ответ.

Константин промолчал.

Он продолжал набивать чемодан, пока тот не распух до невероятных размеров. Застегнув молнию, он поднял глаза на дочь.

– Слушайте, занимайтесь своими делами. Нам с мамой надо поговорить. Я уезжаю в длительную командировку, а мама помогает мне собрать вещи.

– А когда ты вернешься? – серьезно спросил сын, словно чувствуя неладное.

– Я пока не знаю. Это не от меня зависит. Марш в свою комнату! И закройте дверь! – Константин, никогда ранее не повышавший голос на детей, заорал что было мочи.

Перепуганные дети мигом исчезли.

– С детьми-то так зачем? – Я прикусила от злости нижнюю губу.

– Сама виновата.

– Я?

– Ты!

– Но чем?

– Развопилась на всю квартиру, как сумасшедшая. Могли бы тихо-мирно все решить, и дети бы ничего не знали.

– Но ведь они все равно бы спросили, где их папочка. И что я должна ответить?

Но Костя, по-моему, совершенно уже меня не слышал. Он сел на корточки у чемодана и с тоской посмотрел на меня.