Но её мечтам не суждено было сбыться. Сразу после лекции МакЛагген отозвал её в небольшую нишу возле высокого окна под предлогом подготовки к сдаче их с Дреем работы и прямо заявил:
- Моя дорогая Гермиона, я договорился с ректором, и он согласился сделать меня куратором вашей дальнейшей учёбы в Университете. Как только вы сдадите вашу практическую работу, я помогу вам оформить перевод во Францию и…
- Я не планирую переводиться из Британского Университета и не собираюсь оставаться во Франции. Я долго терпела ваши недвусмысленные намёки, надеясь, что вы поймёте: меня не интересуют близкие отношения с вами, но вы ничего не желаете понимать, ведь так? – Герми была взбешена тупостью и самодовольством этого болвана и его попыткой манипулировать её жизнью. - Так вот, я вынуждена заявить вам прямо: вы мне неприятны, и ваши так называемые знаки внимания не вызывают во мне ничего, кроме раздражения! Оставьте. Меня. В покое. Надеюсь, теперь я ясно выразилась?
Миона вырвала руку у попытавшегося удержать её мужчины и быстро ушла по коридору. У их разговора всё же были свидетели, и девушка надеялась, что оскорблённый публичным отказом маг прекратит её преследовать, но она недооценила его настойчивости и больного самолюбия. В тот же вечер, когда она дописывала последнюю часть работы в библиотеке, туда проскользнул МакЛагген и, выпроводив парочку засидевшихся студентов, с места в карьер предложил ей патронат*.
- Что-о-о???!!! - Герми поначалу показалось, что она ослышалась, ведь подобный древний способ покровительства предлагали юношам, но никак не девушкам, которые, по идее, вообще должны были оставаться девственницами до свадьбы. - Вы что, меня не поняли? Я ведь ясно дала вам понять этим утром, что…
- Да-да, конечно, моя дорогая, - не вслушиваясь в её слова, отмахнулся широкоплечий шатен МакЛагген, с лёгкостью удерживая пытающуюся выйти из зала хрупкую невысокую девушку. - Я понимаю, что вы бережёте свою репутацию. Но… давайте поговорим начистоту. Вы с вашим происхождением не сможете рассчитывать в нашем мире на брак с достойным человеком. Но вы же умная, талантливая и красивая девушка. Я предлагаю вам покровительство и статус моей официальной протеже. Поверьте, я предложил бы и брак, но мой отец, лорд МакЛагген, никогда не смирится с грязной кровью ваших родителей, - увидев румянец, вспыхнувший от гнева на её щеках, он неверно истолковал его, погладив своей лапищей маленькую ручку зажатой им возле стола пленницы, - О! Я вовсе не виню вас, ведь родителей не выбирают. Но, будучи под моим покровительством, вы сможете добиться неплохого местечка в Министерстве, это я вам обещаю…
- Немедленно отпустите меня и исчезните из библиотеки, - голос студентки был холоден и спокоен. Если бы здесь присутствовали Марк, или Дрей, они смогли бы пояснить незадачливому воздыхателю, надеявшемуся получить не только красивую игрушку в постель, но и умную ассистентку в научной работе, о соавторстве которой никто даже и не будет догадываться, что этот тон ничего хорошего ему не предвещает и ему бы срочно стоило поискать убежище… желательно, как можно крепче и как можно дальше, но… их не было во Франции, а у этого барана напрочь отсутствовали интуиция и чувство опасности.
Гнев и раздражение, которое Гермиона испытывала по его вине всю неделю, внезапно улеглись, осталось только холодное бешенство, как перед боем. Сам того не подозревая, походя презрительно отозвавшись об её родителях и тем самым унизив её саму, ловелас переполнил чашу её терпения. А уж его попытка воспользоваться «беспомощным» состоянием девушки и поцеловать, прижав к книжному стеллажу, послужила спусковым крючком всех последующих событий.
Британского посла в Магической Франции предупредили о прискорбном случае, произошедшем в Магическом Университете, но он был занят серьёзными переговорами и велел своему секретарю поставить в известность лорда МакЛаггена о событиях, произошедших с его сыном и переправить обоих участников конфликта в британский Аврорат. Разозлённый лорд, узнав, что его любимое избалованное чадо посмела проклясть и позорно левитировать к колдомедикам какая-то грязнокровка, потребовал арестовать её за магическое нападение на аристократа. В ответ на это следователь, опросивший обе стороны, отказался возбуждать дело:
- Если ваш сын настолько беспомощен, что не мог справиться с маленькой пигалицей, которую даже ветер унести может, то это его проблемы. Но в будущем я бы не советовал ему возобновлять знакомство. На этот раз нашим колдомедикам удалось вернуть ему человеческий облик и репродуктивную функцию, но в следующий раз, боюсь, он так легко может не отделаться. Уж больно ведьма талантлива.
Лорду МакЛаггену стоило бы прислушаться, но сам факт плачевного состояния его сына, наличие свидетелей этого позора, которые уж точно молчать не будут и, главное, личность буквально размазавшей его отпрыска ведьмы заставили его потерять всякую осторожность и своей властью члена Совета Лордов потребовать сбора экстренного заседания.
Гермиона, конечно же, могла сбежать и не присутствовать на этом судилище, но, во-первых, она не считала себя в чём-либо виноватой, во-вторых, не собиралась бегать от охотившихся на неё чистокровных мерзавцев всю жизнь и, наконец; в-третьих… собиралась доказать этим снобам, что она достойная пара лорду Блэку и с ней тоже стоит считаться.
Большое заседание Совета Лордов проводилось, как всегда, в подземном пещерном зале под Стоунхенджем, надёжно скрытом древними чарами, почти забытыми нынешними волшебниками, от магглов и… недостойных присутствия магов. Гриффиндорка много читала об этом месте, и не только в официальных книгах, но и в дневниках Блэков, когда-то состоявших в Совете, а также в чудом сохранившихся записках Персиваля Поттера. Все источники в один голос восхищались полным магии древним святилищем и… на все корки ругали собиравшихся там «старых скорпионов». Судя по всему, что двести лет назад, что во времена отца Сириуса общение с сильными, наделенными настоящей, а не вымышленной властью магами не было лёгким делом. Но Гермионе настолько надоело прятаться, приглушать и скрывать свои ум и силу, что она была готова к этому столкновению. К тому же долгое общение с обладающими наследственными магическими силами магами и изучение темномагических книг сформировало в ней собственное понятие о чести, очень близкое древним родам. Не тем чистокровным, которые ради выгоды семьи готовы были обречь фактически на рабство одного из её членов, а таким, как Рочестер, который вот уже пятьдесят лет являлся бессменным главой Совета. И ради себя, ради своего счастья с Дреем Герми собиралась показать, чего она стоит, и заслужить хотя бы толику уважения, а оно всегда зиждилось на внутренней силе человека.
Большая пещера напоминала скорее амфитеатр, чем зал суда в Визенгамоте. Нижняя площадка была похожа на арену, где должны были стоять ответчики, а напротив них, чуть выдвинутая вперёд, ложа членов Совета, в которой стояли ровно тринадцать кресел – по числу его членов, родовитых магов в возрасте от тридцати лет и до… в общем, просто до. Но девушке было известно, что со времён смерти Ориона Блэка и лишения титула лорда Персиваля Поттера их места пустовали… магия просто не признавала предлагаемых ей кандидатов, поэтому Совет в данный момент насчитывал одиннадцать человек. Над ареной окружностями поднимались ярусы с местами для приглашённых магов, свидетелей и просто тех, кого члены Совета посчитали достойными присутствия. В этот день амфитеатр был заполнен полностью. Весть о том, что одна из героинь прошедшей войны, подруга Героя-Ложного-Пророчества в ответ на домогательства второго сына лорда МакЛаггена превратила его во что-то не совсем понятное и…э-э-э… лет эдак на десять лишила мужской силы, и всё это без применения палочки, разлетелась по высшим семьям со скоростью пожара. И только Дрей, который не жил в Малфой-Меноре, получил это известие с запозданием, когда заседание уже началось. Сам взбешенный отец пострадавшего ещё не понимал, в какое же положение поставил себя и свою семью этим требованием разбирательства. Маги вполголоса переговаривались, обсуждая все подробности дела, и втихаря злорадно посмеивались над незадачливым Казановой, не сумевшим справиться с девчонкой, но в общей своей массе и Совет, и зрители настроены были проучить наглую грязнокровку… чтобы, так сказать, исключить повторение подобных прецедентов на будущее. И только лорды Рочестер, Малфой и Принц высказались в пользу девушки, почти слово в слово повторив заявление следователя Аврората. В какое-то мгновение показалось, что Совет и аудитория под давлением их авторитета склонятся спустить произошедшее «на тормозах», но такое решение не устраивало МакЛаггена. После того, как стало понятно, что и тут не будет поддержки, лорд закусил удила, встал со своего места и, добившись тишины в зале, произнёс старинную формулу, практически уже не использующуюся лет эдак сто:
