– Нет, просто удивилась, – ответила Сильвия.

– Еще бы. Уж как вы расстарались, чтоб ее в бега отправить.

– Я помогла… – с усилием выговорила Сильвия. – Я ей помогла: по виду она была в отчаянном положении.

– В отчаянном положении, – повторил он, будто взвешивая каждое слово. – Да, не иначе. В таком отчаянном положении, что выпрыгнула из автобуса и бросилась мне звонить, чтоб я за ней приехал. Так плакала, что я не сразу разобрал, о чем она толкует.

– Она сама захотела вернуться?

– Будьте уверены. Еще как захотела вернуться. В истерике билась. Она у меня девочка возбудимая. Но вы, видать, ее не знаете так близко, как я.

– Она, судя по всему, рвалась уехать.

– Неужто? Ладно, пусть по-вашему. Я ж не спорить сюда пришел.

Сильвия промолчала.

– А пришел я затем, чтоб вас предупредить: мне не нравится, что вы лезете в наши с женой семейные дела.

– Она – личность, – сказала Сильвия, хотя понимала, что лучше придержать язык. – Помимо того, что она ваша жена.

– Батюшки мои, да неужели? Моя жена – личность? Кто бы мог подумать! Вот спасибо, что просветили. Только вы лучше не пытайтесь со мной умничать, Сильвия.

– Я и не пытаюсь умничать.

– И хорошо, что не пытаетесь. Рад за вас. Иначе я бы очень рассердился. А мне еще нужно сказать вам пару слов. Во-первых, я никогда и нипочем не позволю вам совать свой нос в нашу с женой семейную жизнь. Во-вторых, больше ноги ее здесь не будет, я об этом позабочусь. Правда, она и сама к вам не рвется. Уж поверьте. Вы очень низко пали в ее глазах. Да и вообще, в вашем возрасте пора бы научиться за собой грязь убирать. Вот так, – подытожил он. – Вот так. Усвоили?

– Вполне.

– Надеюсь. Очень на это надеюсь.

– Ясно, – сказала Сильвия.

– А знаете, что я еще думаю?

– Что?

– Сдается мне, за вами должок есть.

– Какой?

– Ну, какой… хотя бы прощения попросить.

– Ладно, – ответила Сильвия. – Если вы настаиваете. Прошу прощения.

Он шевельнулся – видимо, хотел протянуть руку, но от этого движения Сильвия резко вскрикнула.

Кларк захохотал. И облокотился на дверную коробку, чтобы перед ним не захлопнули дверь.

– Что это?!

– Где? – переспросил он, как будто она задумала какую-то уловку, да сплоховала.

Но тут его внимание привлекло отражение в окне, и он резко обернулся, чтобы посмотреть, откуда оно взялось.

От дома вниз тянулся широкий пологий откос, где в это время года нередко собирался ночной туман. Вот и сегодня без него не обошлось. Но в одной точке сейчас наметилась некая перемена. Туман сгустился, обособился и преобразился во что-то колючее и лучезарное. Сначала он покатился вперед ожившей головкой одуванчика, потом спрессовался в мифическое животное, чисто-белое, дьявольское, похожее на переростка-единорога, несущегося прямо на них.

– Господи, спаси и сохрани, – тихо, истово забормотал Кларк.

И вцепился в плечо Сильвии. Это движение совершенно ее не испугало: она заключила, что Кларк либо хочет ее защитить, либо сам ищет поддержки.

Потом видение взорвалось. Из тумана, из света, что действовал как лупа (теперь стало ясно, что это свет фар автомобиля, который ехал по проселочной дороге – вероятно, в поисках парковки), – из этого смешения возникла белая козочка. Молодая, пританцовывающая белая козочка ростом не более овчарки.

Кларк опустил руку.

– Боже мой, ты откуда? – спросил он.

– Это ваша? – догадалась Сильвия. – Ваша коза?

– Флора, – выговорил он. – Флора.

Коза остановилась на расстоянии вытянутой руки, засмущалась и потупилась.

– Флора, – повторил Кларк. – Откуда ты взялась? Напугала нас до смерти.

Нас.

Флора подступила ближе, по-прежнему пряча глаза. Она ткнулась в ноги Кларка.

– Вот глупая животина, – дрожащим голосом выдавил он. – Где тебя носило?

– Она заблудилась, – сказала Сильвия.

– Точно. Заблудилась. Я уж не чаял, что мы ее увидим.

Флора подняла голову. В ее глазах заиграл лунный свет.

– Напугала нас до смерти, – упрекнул ее Кларк. – Дружка себе искала? Перепугала нас. Понимаешь? Мы уж думали, это привидение.

– Это оптический эффект тумана, – объяснила Сильвия.

Теперь она шагнула за порог. Похоже, опасности не было.

– Ага.

– А потом еще эти фары.

– Прямо как видение, – приходя в себя, сказал Кларк. Довольный, что ввернул такое словцо.

– Да.

– Коза из космоса. Вот ты кто. Негодница-коза из космоса, – приговаривал он, гладя Флору.

Но когда Сильвия протянула руку, чтобы сделать то же самое (в другой руке она все еще сжимала пакет с одеждой, в которой уезжала Карла), Флора тут же опустила голову, словно всерьез решив пободаться.

– Коза – животное непредсказуемое, – сказал Кларк. – На вид смирная, но в руки не дается. Когда уже взрослая.

– А эта взрослая? На вид совсем маленькая.

– Больше не вырастет.

Они стояли и смотрели на козу, словно ожидая, что она подскажет им новые темы. Но разговор, похоже, иссяк. С этого момента у них не было пути ни вперед, ни назад. Сильвии померещилось, что из-за этого по лицу Кларка пробежала тень сожаления. Однако он и сам это подтвердил. Сказал:

– Поздно уже.

– Да, наверное, – ответила Сильвия, как будто это было самое обычное посещение.

– Ладно, Флора. Пора нам с тобой к дому двигаться.

– Если мне понадобится, я найду себе помощницу по хозяйству, – сказала Сильвия. – Только теперь, скорее всего, не понадобится. – И добавила почти смешливо. – Больше не буду вам досаждать.

– Понятно, – сказал он. – Ступайте-ка лучше в дом. А то замерзнете.

– Раньше было поверье, что ночной туман – это не к добру.

– Не слышал.

– Ну, спокойной ночи, – выговорила она. – Спокойной ночи, Флора.

В гостиной зазвонил телефон.

– Простите.

Он поднял руку и зашагал прочь:

– Доброй ночи.

Звонила Рут.

– М-м-м, – замялась Сильвия. – Планы изменились.

Ей не спалось: из головы не шла козочка, чье появление из тумана все более обрастало магией. Сильвия даже задумалась: уж не прислал ли ее Леон. Будь она поэтессой, описала бы подобные ощущения в стихах. Впрочем, опыт показывал, что те предметы, которые она считала достойными поэзии, были совершенно неинтересны Леону.

Карла не слышала, когда Кларк вышел из дому, но при его возвращении проснулась. Он сказал ей: мол, ходил проверить, что делается у конюшни.

– По дороге машина проехала: схожу, думаю, гляну, не занесло ли кого сюда. А то уснуть не мог, пока не посмотрел.

– Все нормально?

– Вроде да… А раз уж все равно встал, – продолжил он, – дай-ка, думаю, навещу кое-кого по соседству. Вещички отвезу.

Карла села в постели.

– Ты ее разбудил среди ночи?

– Она сама проснулась. Все путем. Потолковали малость.

– Ох.

– Все путем.

– Но ты про то не говорил?

– Не говорил.

– Это же выдумка. Честно. Поверь мне. Это все неправда.

– Ладно.

– Поверь мне.

– Уже поверил.

– Я все придумала.

– Ладно.

Он лег в постель.

– У тебя ноги холодные, – сказала она. – Как будто промокли.

– Роса выпала.

Потом он сказал:

– Иди ко мне. Когда я прочел твою записку, у меня внутри все оборвалось. Честно. Если б ты ушла, во мне бы ничего не осталось.

Ясная погода не кончалась. На улицах, в магазинах, на почте люди, здороваясь, добавляли, что наконец-то пришло лето. Травы на пастбищах и даже побитые, несчастные всходы поднимали головы. Лужи высохли, грязь превратилась в пыль. Дул теплый ветер, и у всех проснулась жажда деятельности. Опять звонил телефон. Посыпались вопросы насчет проката лошадей, уроков верховой езды. Оживились летние лагеря отдыха: экскурсии по музеям были уже не по сезону. Подъезжали микроавтобусы с непоседливыми детьми. Освобожденные от попон лошади пританцовывали у забора.