Девушки невольно вздрогнули.

— Да, — согласился Клинтус. — Хотя они обычные ренсоводки, за них можно будет получить неплохие деньги.

— Пожалуйста! — взмолилась блондинка. Я посмотрел на Клинтуса и Турнока.

— Они ваши, — сказал я им.

— Вот это да! — воскликнул Турнок и поднял с полу обрывок веревки. — Руки! — рявкнул он, обращаясь к высокой сероглазой блондинке, которая тут же, еще ниже наклонив голову, испуганно протянула ему скрещенные в запястьях руки. Через мгновение каким-то сложным крестьянским узлом Турнок связал их вместе.

Клинтус, легко наклонившись, также поднял кусок веревки и спокойно взглянул на смуглокожую девушку, ответившую ему полным ненависти взглядом.

— Руки! — не повышая голоса, приказал он.

Девушка нехотя, с угрюмым выражением лица протянула к нему скрещенные запястья и тут же с удивлением взглянула ему в лицо, почувствовав неожиданную силу, скрытую в его худых руках.

Я усмехнулся; Клинтусу, думаю, не составит большого труда справиться с этой, пусть даже выросшей среди ренсоводов, девчонкой.

— Как хозяева собираются поступить с нами? — робко спросила стоящая поодаль гибкая темноволосая девушка.

— Вы будете выставлены на продажу на невольничьем рынке в Порт-Каре, — ответил я.

— Нет, только не это! — воскликнула она.

Сероглазая блондинка невольно вскрикнула, а смуглокожая брюнетка, рыдая, уронила голову на палубу.

— Плот готов? — обратился я к Турноку.

— Готов, — прогудел гигант.

— Мы привязали его к тростниковой лодке, прямо под этой галерой, — добавил Клинтус.

Из подлокотника кресла я взял моток веревки и завязал конец ее на шее гибкой темноволосой девушки.

— Как тебя зовут? — спросил я у нее.

— Мидис, если хозяин не против, — ответила она.

— Не против. Мне будет приятно называть тебя этим именем, — ответил я.

Турнок взял у меня из рук тот же моток веревки и, не разрезая его, сделал на веревке петлю, набросил ее на шею сероглазой блондинки и протянул моток Клинтусу, знаком указавшему смуглой девушке занять свое место в этом небольшом караване.

— Как твое имя? — спросил Турнок у высокой сероглазой девушки.

— Тура, — ответила она, — если хозяин не против.

— Тура! — воскликнул он, хлопая руками себя по коленям. — Вот это да! А я — Турнок!

Подобное совпадение, казалось, не слишком польстило девушке.

— Я крестьянин, — с гордостью сообщил ей Турнок.

В глазах девушки мелькнуло скорее презрение, нежели уважение.

— Всего лишь крестьянин? — прошептала она.

— Крестьянин, — загрохотал Турнок над притихшим болотом, — это тот бык, на чьей спине покоится Домашний Камень всего Гора!

— Но ведь я — ренсоводка! — простонала девушка.

Ренсоводы считали себя более высокой кастой, чем простые крестьяне.

— Чепуха! — прогудел Турнок. — Сейчас ты всего лишь рабыня.

Девушка, уткнув лицо в связанные руки, горько разрыдалась.

Клинтус, к тому времени уже закрепивший петлю на шее смуглокожей девушки, бросил моток оставшейся веревки на палубу.

— А как твое имя? — спросил он у нее.

— Ула, — ответила девушка, робко поднимая на него глаза, — если хозяин не против.

— Не против, — кивнул Клинтус. — Мне безразлично, как тебя называть.

Девушка низко опустила голову.

Я обернулся к женщине с ребенком, руки которым я развязал еще раньше, и знаком приказал им отойти в сторону.

Телима, стоящая у ступеней на нижней палубе, связанная по рукам и ногам, подняла голову.

— Насколько я помню, — сказала она, — ты собирался взять всех нас в Порт-Кар, чтобы там выставить на продажу.

— Замолчи, — сказал я ей.

— В противном случае, — продолжала она, — я предполагаю, что ты хочешь затопить галеры на болотах, чтобы мы пошли на корм тарларионам.

Во мне опять начало закипать раздражение. Она смеялась надо мной!

— Именно такое решение должно было прийти в голову человеку из Порт-Кара, — сказала она.

— Заткнись! — приказал я.

— Слушаюсь, мой убар, — отозвалась она. Я снова повернулся к женщине с ребенком.

— Когда мы уйдем, — сказал я, — освободи всех этих людей. Передай Хо-Хаку, что я забрал с собой нескольких его женщин. Думаю, это не слишком большая плата за все, что мне пришлось пережить.

— Убар, — напомнила мне Телима, — не должен ни держать ответ перед кем бы то ни было, ни давать каких-либо разъяснений.

Я схватил ее за грудки и поднял над палубой так, что ее лицо оказалось вровень с моим.

Она не казалась особенно испуганной.

— Ты уже сбросил меня с лестницы, — сказала она. — Теперь, наверное, снова зашвырнешь куда-нибудь?

— Говорят, язык у ренсоводки длиннее самой дельты Воска, — заметил Клинтус.

— Так и есть, — ответила Телима. Я снова опустил ее на колени и повернулся к женщине с ребенком.

— Этих рабов, прикованных к скамьям, я тоже собираюсь освободить.

— Они опасные люди, — со страхом глядя на них, покачала головой женщина.

— Все люди опасны, — ответил я и, подойдя к одному из сидящих на скамье рабов, протянул ему ключ. — Когда мы отойдем от галер, но не раньше того, снимешь кандалы с себя и со всех остальных, — сказал я.

Тот держал в руке ключ, не веря своим глазам.

— Да, — наконец ответил он. Рабы с таким же недоумением смотрели на меня.

— Ренсоводы, — продолжал я, — несомненно, помогут вам выжить на болотах, если, конечно, вы захотите остаться. Если же нет, они помогут вам уплыть подальше от Порт-Кара.

Никто из рабов не проронил ни звука.

Я собрался уходить.

— Убар мой, — раздалось у меня за спиной. Я обернулся к Телиме.

— Я твоя рабыня? — спросила она.

— Я тебе еще на острове сказал, что нет, — ответил я.

— Тогда почему ты меня не развяжешь? — поинтересовалась она.

Чертыхаясь про себя, я подошел к ней и лезвием меча перерубил все связывающие ее веревки.

Она встала на ноги в этой своей безбожно короткой ренсоводческой тунике и потянулась.

Когда она так делала, это сводило меня с ума.

Затем она сладко зевнула и, встряхнув головой, принялась растирать затекшие запястья.

— Мне, конечно, трудно судить, — заметила она, — но, думаю, мужчина нашел бы Мидис довольно соблазнительной девушкой.

Мидис со связанными руками, с накинутой на шею веревочной петлей, возглавляющая наш небольшой невольничий караван, подняла голову.

— Но разве Телима, — продолжала моя бывшая хозяйка, — менее привлекательна, чем Мидис?

Мидис, к моему удивлению, возмущенно фыркнула и негодующе взглянула на Телиму. Я думаю, она считала себя первой красавицей на ренсовом острове.

— Я стояла на носу первой галеры, — заметила она Телиме.

— Если бы меня захватили в плен, — возразила Телима, — это место, несомненно, было бы моим.

— Вот еще! — снова фыркнула Мидис.

— Просто я не позволила этим увальням поймать себя в сети, как какую-нибудь маленькую дурочку, — продолжала Телима.

Мидис от негодования лишилась дара речи.

— Когда я тебя обнаружил, — напомнил я Телиме, — ты лежала на земле, лицом вниз, связанная по рукам и ногам.

Мидис сердито хохотнула.

— И тем не менее, — продолжала свои убеждения Телима, — я несомненно во всех отношениях лучше, чем Мидис.

Мидис, вне себя от злости, затрясла у нее перед лицом связанными руками.

— Вот! — закричала она. — Смотри! Он именно Мидис выбрал своей рабыней! Мидис, а не Телиму! Это лучше всего говорит о том, кто из нас самая красивая!

Телима ответила ей взглядом, полным ненависти.

— Ты слишком толстая, — заметил я Телиме. Мидис радостно рассмеялась.

— Когда я была твоей хозяйкой, — напомнила Телима, — ты не считал меня слишком толстой.

— Тогда у меня хватало других забот, — ответил я. — Зато теперь это сразу бросается в глаза. Мидис снова залилась счастливым смехом.

— Я уже давным-давно научилась никогда не верить тому, что говорят мужчины, — надменным тоном произнесла Телима.