Я еще раз окинул взглядом ее крепкую фигурку в короткой шерстяной тунике без рукавов, волосы, стянутые на затылке белой лентой, руки, скованные цепями, ошейник… И внезапно впервые понял, что она красива.
Она внимательно посмотрела на меня. Руки у нее медленно сжались в кулаки.
— Ты приобрел меня именно для этого? — спросила она.
— Да, — ответил я.
Шира повернулась и проскользнула в щель в изгороди, еще не забранную кольями. Оказавшись по ту сторону изгороди, она, не оглядываясь, быстро направилась в лес.
В ее интересах было как можно скорее оказаться в руках разбойниц Вьерны. Уже через ан голодные слины выйдут на охоту.
— Что будем делать теперь, капитан? — спросил Турнок, закончивший загонять в землю недостававшие в стенке забора колья и с гордостью оглядывающий творение рук своих.
— Теперь будем готовить еду, — ответил я, — ужинать и — ждать.
Ближе к полуночи, в двадцатом ане по горианскому времени, с наружной стороны ограждения до нас донесся какой-то легкий шорох.
— Костер не гасить, — приказал я вполголоса, — но от огня держаться подальше.
Оставленный гореть костер свидетельствовал о том, что мы не имеем враждебных намерений и хотим установить контакт. И все же на свет выходить не следовало, поскольку лесные жители могли оказаться не столь миролюбивы и поприветствовать наше появление выпущенными из темноты стрелами. Однако это, видимо, не входило в планы лесных жителей, в противном случае, думаю, мы бы не услышали их приближения.
Более того, чуть позже они сознательно сломали сухую ветку в руках, чтобы привлечь к себе внимание и посмотреть на ответную реакцию.
Я подошел ближе к огню, чтобы они смогли убедиться в том, что я не вооружен.
— Я — Боск, торговец свободного острова Таборга! — крикнул я в темноту. — Я хочу говорить с вами.
В лесу царила тишина.
— Мы привезли с собой товары для обмена, — продолжал я.
Из темноты вынырнула девушка, одетая в шкуры лесных пантер. В руке она держала лук и выглядела весьма уверенно.
— Разожгите огонь поярче, — приказала она.
— Давай, — кивнул я Турноку.
Он неохотно подбросил в костер охапку хвороста, и вскоре пламя осветило всю внутреннюю часть лагеря. Мы не могли видеть, что происходит за изгородью.
— Пусть горит так же ярко, — распорядилась женщина.
— Подбрось дров, делать нечего, — сказал я Турноку.
Теперь каждый из находящихся внутри ограниченного изгородью пространства был виден как на ладони и представлял собой отличную мишень.
— Снимите мечи и бросьте оружие, — продолжала командовать женщина.
Я бросил на землю поясной ремень, меч, щит и нож. Матросы с явной неохотой последовали моему примеру.
— Отлично! — донесся до нас с внешней стороны изгороди довольный голос женщины.
Она настороженно наблюдала за нами. Теперь, в свете ярко пылающего костра, мы тоже могли рассмотреть ее как следует.
На ней были коротко подрубленные шкуры, а в руке она сжимала лук. Левое запястье украшал широкий золотой браслет; на щиколотке правой ноги также сверкала изящная золотая полоска. Это была настоящая женщина-пантера.
— Вы окружены, — сообщила она.
— Не сомневаюсь, — ответил я.
— Сейчас в сердце каждого из вас нацелена стрела.
— Это тоже не вызывает сомнений.
— Вы отдаете себе отчет в том, что, если только пожелаем, мы можем захватить вас в плен и обратить в рабство?
— Конечно.
— Хорошо. О чем же вы хотели поговорить?
— Может, нам лучше беседовать не через забор?
— Вытащите из заграждения несколько кольев, и мы поговорим через проем, — предложила женщина.
Я обернулся к Турноку:
— Вытащи из частокола четыре кола. Здоровяк крестьянин с видимой неохотой выполнил мое распоряжение. С гордо поднятой головой женщина-пантера вошла на территорию нашего лагеря. Здесь она внимательно осмотрелась. Взгляд у нее был пристальный и бесстрашный. Она подошла к лежащему на земле оружию и ногой отодвинула его подальше от стоящих мужчин.
— Садитесь, — предложила она матросам, указывая на пространство возле образуемой частоколом стены. — И повернитесь лицом к огню.
Я жестом подтвердил, что они должны в точности следовать ее указаниям.
— Устраивайтесь ближе друг к другу, — распорядилась она.
Я снова кивком головы подтвердил ее приказ. Она сознательно усадила их лицами к огню, чтобы глаза, привыкшие к свету, не смогли сразу привыкнуть к темноте. Теперь, если костер внезапно потушить, мои люди в течение целого ена будут слепыми и беспомощными, в полной зависимости от женщин-пантер. Не зря им приказали и расположиться ближе друг к другу, чтобы разбойницам, вздумай они начать стрельбу, легче было выбирать себе цель. Женщина тоже устроилась возле костра, по-мужски скрестив перед собой ноги. Из-за частокола опять донесся какой-то звук, и я увидел, как из темноты выплывает что-то белое, с обеих сторон стиснутое двумя женщинами-пантерами.
Приблизившись к частоколу, разбойницы втолкнули свою жертву внутрь огороженной территории. Цепи по-прежнему оставались на руках рабыни, а запястья теперь дополнительно стягивали кожаные ремни. Туника на ней была разорвана до пояса, а шерстяная лента, перевязывавшая прежде ее волосы, исчезла совсем. Пришедшие рывком поставили Ширу на колени у самого костра. Голова ее была низко опущена, на спине виднелись рубцы от плетей.
— Неподалеку отсюда мы встретили эту плутавшую по лесу рабыню, — сообщила женщина.
— Это моя рабыня, — сказал я.
— Ты знаешь, кто она такая?
— Рабыня, — пожал я плечами.
Темнота по всему периметру лагеря ответила дружным женским смехом. Шира еще ниже опустила голову.
— Эту девушку зовут Шира, — сообщила моя собеседница. — Некогда она тоже была женщиной-пантерой и даже предводителем разбойниц.
— Вот как? — Я сделал вид, что удивлен. Молодая женщина рассмеялась.
— Когда-то она была главной соперницей Вьерны, — продолжала она. — Теперь же Вьерна с большим удовольствием возвращает ее тебе. — Она перевела взгляд на Ширу. — Ошейник тебе очень к лицу, Шира.
В обращенных к ней глазах Ширы безграничная ненависть смешалась с отчаянием.
— Торговец говорит, что ты принадлежишь ему. Это правда? — спросила молодая женщина.
От переполнявшей ее ярости Шира не в силах была произнести ни слова.
— Отвечай, рабыня! — настойчиво потребовала женщина.
— Да, — процедила сквозь зубы Шира, — это мой хозяин.
Раскаты дружного женского хохота прокатились далеко за пределами лагеря.
Молодая женщина кивнула в сторону Ширы.
— Ну, и как из нее рабыня? Послушная? — поинтересовалась она.
Я посмотрел на Ширу:
— Вполне.
Шира еще ниже уронила голову. Смех девушек вокруг лагеря стал громче.
— Мы хотим за ее возвращение четыре металлических наконечника для стрел, — сказала молодая женщина.
— Цена вполне приемлемая, — согласился я.
— Даже высокая за такое ничтожество. — В голосе женщины слышалось безграничное презрение.
Шира сжала кулаки и, не в силах более сдерживаться, разрыдалась от отчаяния.
Я жестом указал одной из стоящих рядом с ней девушек, что она может взять четыре наконечника для стрел из мешка с товарами. Та подошла к мешку и вытащила четыре наконечника: именно четыре, и не единым больше.
— Значит, ты — Вьерна? — спросил я молодую женщину.
— Нет, — ответила она.
Я постарался придать своему лицу разочарованное выражение. Во взгляде сидящей напротив женщины появилась настороженность.
— Ты ищешь Вьерну? — поинтересовалась она.
— Я приехал издалека специально, чтобы поговорить с ней. — Думаю, я выглядел сейчас в достаточной степени недовольным. — Я полагал, что эта территория входит в зону обитания ее банды.
— Я действительно из банды Вьерны, — призналась моя собеседница.
— Вот как? Это уже лучше.
У сидящей напротив меня молодой женщины были очень светлые волосы и голубые глаза, как у большинства девушек, населяющих эти места. Она была довольно хороша собой, но жесткие черты лица производили отталкивающее впечатление. Поэтому в глубине души я даже порадовался, что эта женщина — не Вьерна.