— Ну, благодарим за гостеприимство, убедились хотя бы, что ты жив-здоров… Едем, Андритис! Нет, не провожайте, найдем дорогу и сами.
Дверь за собой она оставила полуоткрытой, но, несмотря на это, у Владимира возникло ощущение, словно между ним и семьей опустился железный занавес.
— Ты что, хотел, чтобы я один все расхлебывал, — тоном упрека сказал Имант, — а сам как воды в рот набрал!
Только тут Владимир сообразил, что и на самом деле не сказал жене ни единого слова. Может быть, броситься вдогонку? Но и на это у него не хватило мужества.
За завтраком инцидент был проанализирован со всех точек зрения, как в моральном, так и в правовом аспекте.
— Наверное, подаст на развод, — сухо констатировала Гунта Апсите. — Родного сына даже не поцеловал! Одно это уже может побудить женщину прервать совместную жизнь.
— А как ты обоснуешь? Несходством характеров? — Зайцис обеспокоился не на шутку.
— Не пойман — не вор, — успокоил друга Имант Приедитис. — У Маруты нет ни единого доказательства.
— Типично мужской подход: греши сколько влезет, умей только замести след! — Апсите взволновалась, словно затронута была ее собственная честь. — Как можно смешивать совершенно разные вещи — чувства и юриспруденцию! Знаете, почему я твердо решила обойтись в жизни без детей? Потому что и так достаточно несчастных созданий, никогда не видавших своего отца трезвым!
— О моем Андрисе не беспокойся, — защищался Владимир. — И вообще, это же ты вчера предложила дамам остаться переночевать! Если ты считаешь меня таким развратником, отчего же не пригласила их в свою комнату?
Гунта Апсите работала в Лиепае, где в сфере ее деятельности находились общежития работниц галантерейного комбината. О своей работе она разговаривать не любила, однако нравственный уровень и того, и другого пола расценивала, видимо, одинаково. Теперь она могла надеяться на новое назначение — иначе какой смысл был отдавать все свободное время учебе? Пока еще неясно было, какие именно перемены ее ожидали, однако она не унывала. Даже канцелярская работа в паспортном отделе казалась ей землей обетованной. Только бы не возвращаться в осточертевшее бабье царство! Именно по этой причине Гунта придумала двухнедельный отдых в Приежциемсе, выжала из дяди семь путевок и уговорила приехать и руководителя дипломных работ, профессора криминалистики Березинера. Но впустить двух женщин в свою комнату — нет, этого от нее требовать было нельзя. Дверь в ее комнату ночью не запиралась в ожидании совсем другого посетителя…
— Ну, и правильно, что не побежал за женой. Тогда она уж точно решила бы, что ты виноват, — одобрил действия Владимира Язеп Мурьян, чья сомнительная популярность основывалась на умении всегда найти общий язык с кем угодно, в том числе и с преступником, к месту и не к месту соглашаясь с каждым.
— Своих жен вы всегда цените меньше, чем чужих, — продолжала Гунта атаку на мужское непостоянство.
— Вчера этот сочинитель афоризмов, Вобликов, ту же мысль выразил в более приемлемой форме, — усмехнулся старший лейтенант Приедитис. — Совращение становится искусством лишь тогда, когда объектом его является собственная жена.
Гунта собралась было возразить, но капитан Находко по праву старосты группы и представителя местных властей не позволил ей подняться до обобщений.
— И не надоело вам болтать? Пошли, Саша, биллиард простаивает!
— В такую прекрасную погоду… — надулась Гунта.
— Мы только одну партию, — поспешил успокоить ее Александр Войткус, — пока воздух еще не прогрелся. Тогда пойдем с тобой хоть до маяка и обратно.
Ни для кого не было секретом, что надежды Гунты на перевод в Ригу в немалой степени основывались и на ожидаемом замужестве, где партнером предстояло быть этому бородатому уполномоченному ОБХСС. Вот тогда-то она успеет показать коготки, а до тех пор разумнее было не лишать его мелких удовольствий. И Гунта вместе с мужчинами направилась в подвал, где находился в «Магнолии» зал для настольных игр.
Здесь-то Гунар Апситис и разыскал наконец свою племянницу после безуспешных поисков в комнатах и в саду. Он таинственно подмигнул ей в соответствии с законами конспирации.
— Поговорю с ребятами, — тут же согласилась она. — Они, безусловно, согласятся помочь, тунеядство даже мне стало надоедать. А ты пока что закажи для всех нас кофе.
— Нет-нет, меня ты в это дело не впутывай. Ни с какой стороны, — запротестовал заместитель директора. — Я лицо должностное и к милиции могу обращаться только официально.
— Тогда поставь нам кофе как неизвестный благодетель, иначе я с ними и разговаривать об этом не стану, — не отступала Гунта.
В своем Саше, а также Иманте Приедитисе Гунта не сомневалась — они всегда принимали участие во всяких проделках. Мурьяна тоже, наверное, удастся уговорить. Она опасалась только Владимира, который сейчас, после визита жены, был явно не в себе, да еще Леонида Находко, который мог и не захотеть действовать за спиной своего начальства: как-никак «Магнолия» находилась на территории его района. Так что действовать надо было осторожно.
— Где же это наш профессор? — поинтересовалась Гунта, когда все разместились за сдвинутыми столиками.
— Вместе с моим начальником на рассвете отправились рыбачить. На какие-то там стопроцентные места с вимбой, — завистливо протянул капитан Находко.
— Да, умеет наш Березинер устраиваться. Нет, наверное, в стране такого города, где бы не работали его бывшие студенты — от Камчатки до Калининграда.
— И Латгалия не является исключением, — поддел Мурьяна особенно раздражительный сегодня Зайцис. — Попробуй только забыть, как он ночь напролет исправлял твои «нововведения» в русскую стилистику, — не то я напущу на тебя всех собак из моего отдела охраны. Другой на твоем месте давно уже полез бы с аквалангом в воду, чтобы нацеплять на крючок своего спасителя самых жирных угрей…
— Да я что? — тут же согласился Мурьян. — Я только и хотел сказать, что он куда башковитее нас всех. Не убивает время, а живет, — последнее слово он выговорил особенно торжественно.
— Да, мне стучать по мячику тоже осточертело, — неожиданно взбунтовался Имант. — И картишки по вечерам.
— Если ты истосковался по своим уголовникам, тебя никто тут не держит, — не на шутку обиделась Гунта. Однако тут же вспомнила о своей дипломатической миссии, — Хотя не помешало бы немножко разогреть кровь.
— Ты и правда так думаешь? — спросил Войткус без восторга.
— А знаете, ребята, эта тихая заводь куда глубже, чем с первого взгляда кажется, — и, забросив этот крючок, Гунта умолкла.
Но привлечь внимание мужчин ей не удалось. Как назло, именно в это мгновение в бар вошла некоронованная королева красоты «Магнолии» Ирина Перова. Она вела за руку свою кудрявую и всеми балованную наследницу Таточку. Одетая в черные блестящие брюки «диско» и прилегающий белый джемпер с короткими рукавами, она выглядела инородным телом в окружении традиционных тренировочных костюмов. Однако манеры ее были не вызывающими, а, скорее, выражали как бы смущение тем, что она вынуждена носить наряды, привезенные мужем из-за границы, поскольку ее собственной зарплаты секретарши не хватает на то, чтобы покупать другие, менее бросающиеся в глаза вещи.
Радостная улыбка, какой она приветствовала сидевших, была искренней, а разочарование по поводу того, что ее не пригласили в компанию, выглядело совершенно естественным.
Красиво опершись локтями о стойку, Перова охотно позволила любоваться ее стройной фигурой, свежим загаром лица в обрамлении темных волос, придававших ей облик южанки.
«Такая может даже моему Саше вскружить голову», — сердито подумала Гунта и демонстративно повернулась к Ирине спиной.
— Если вам больше нравится немое кино, я могу и помолчать, — язвительно заметила она.
— Давай говори, — от общего имени сказал капитан Находко.
Уже после первых слов Гунты никто больше не обращал на Перову никакого внимания.
— И ты хочешь, чтобы мы, вроде пионеров, участвовали в этой военной игре? — скептически спросил затем Владимир. — Спасибо, мне сейчас хватает забот и посерьезнее.
