– Алло! – раздался в трубке её голос. Гена хоть и ждал, что к телефону подойдет она, а не кто-то из родителей, всё же от волнения растерялся и поэтому ответил не сразу. – Алло, говорите же! – вновь послышался её голос.

– Здравствуй, Марьяна! Это я, Гена… – Преодолел он волнение.

– Здравствуй, Гена! – Голос Марьяны звенел радостью. – Ты уже дома?

– Да, дома.

– И как ты?

– Хорошо, – ответил он и, не дожидаясь, пока она что-то скажет, будто ухнув в холодный глубокий омут, сказал: – Марьяна, а давай погуляем сегодня вечером?..

Марьяна молчала, тишина показалась ему вечностью. Потом она тихо спросила:

– А это не повредит тебе?

– Совсем наоборот – мне нужно ходить как можно больше.

– А куда мы пойдем?

– Давай, в кино, – сказал Гена первое, что пришло в голову.

– Хорошо, – согласилась Марьяна.

Они договорились пойти на первый вечерний сеанс. Гена уже сменил костыли на трость, и его слегка прихрамывающая походка даже создавала определенный шарм. Через пару часов он ждал её у кинотеатра. Из автобуса, мягко подкатившего к остановке, вышла Марьяна и лёгкой походкой направилась к нему. Гена вновь почувствовал, как сильно забилось сердце, а на щеках проступила предательская краска. Она подошла и как-то очень просто, по-дружески, как будто они встречаются уже в сотый раз, протянула руку.

– Привет.

– Привет… – Гена взял её маленькую руку в свою и невольно задержал чуть больше, нежели это было нужно для простого дружеского рукопожатия.

Если бы он знал, сколько раз она мысленно репетировала эту сцену пока ехала в автобусе, чтобы при встрече всё выглядело легко и непринужденно! Теперь же вспыхнула как маков цвет.

– Ну что, пойдём в зал? – прервал неловкую паузу Гена. Она смущенно кивнула в ответ и посмотрела на трость.

– А тебе не тяжело подниматься по ступенькам?

– Нет, не тяжело. Я уже могу свободно ходить и без трости, просто Антон Касьянович первые две недели запретил с ней расставаться.

Фильм был про спортсменов-бегунов. На экране мелькали кадры, но Гена ничего не понимал, увлеченный совсем иными переживаниями. Он чувствовал себя принцем из сказки, у которого, как по волшебству, исполнилось заветное желание: быть рядом со своей прекрасной возлюбленной. Он исподтишка любовался профилем Марьяны и набравшись смелости, нащупал в темноте её руку. Так взявшись за руки, они и просидели до конца сеанса.

На следующий день, в школе, он с нетерпением ожидал, когда закончатся урок; казалось, что прошла уже целая вечность и этому уроку не будет конца. Наконец прозвенел долгожданный звонок. Марьяну он увидел у дверей её класса, она стояла со своей подругой. Подруга что-то говорила ей, но Марьяна, казалось, совсем не слушала; её взгляд выискивал в толпе старшеклассников Гену. Их глаза встретились. О! куда сразу же делись её грусть и задумчивость?! Гена подошёл, поздоровался; подруга понимающе улыбнулась и отошла в сторону. Марьяна стояла спиной к стене. Её волосы были заплетены в косу, коса была перекинута через плечо на грудь и опускались до самого пояса. Одетая в строгое школьное платье с белым ажурным воротничком вокруг шеи, она была необычайно нежна и красива. Вчера вечером, когда Гена в полутёмном зале взял её за руку, она вдруг поняла, что этот парень, о котором она так много думала и мечтала, значит для неё гораздо больше, чем даже представлялось ей в мечтах. И её чувства к нему – не просто девичья феерическая влюбленность, но нечто большее – любовь… Она стояла, не решаясь поднять на него взгляд, боясь, что он прочитает в нём всё.

– Марьяна, мы можем встретиться сегодня вечером?.. – спросил Гена.

Она наконец-то подняла на него глаза, отчего смутился теперь уже он.

– Да…

– Тогда, может, опять сходим в кино?..

– Давай лучше просто погуляем… – робко предложила она.

На дворе уже прочно установился май, и в тёплом вечернем воздухе витал густой, пьянящий аромат цветущей черемухи и сирени. В это время года приятно даже просто так, одному, пройтись по улице, а уж влюбленным, которым даже в осеннюю-то слякоть кругом все распрекрасно да хорошо – тем более.

Уже работали летние кафе; в одном из них они заказали мороженное и кофе, а потом пошли к фонтану. Вечером у фонтана было сыро и прохладно. Марьяна зябко поежилась, и Гена набросил ей на плечи свою ветровку. Возвращались поздно, по дороге свернули в небольшой уютный скверик и устроились на лавочке под невысоким раскидистым каштаном. Они сидели, соприкасаясь, ощущая тепло друг друга. Гена посмотрел на Марьяну и вдруг совсем близко увидел её глаза, красивый аккуратный носик и чуть приоткрытые, манящие губы. Сейчас во всем мире для него существовало лишь это звездное небо, лавочка под каштаном, Марьяна и – все… Он заметил, что её глаза блестят от слез. Она коснулась головой его плеча и прошептала:

– Гена, милый, я люблю тебя…

Все колыхнулось в его душе, он обнял её и, волнуясь, коснулся девичьих губ своим первым юношеским поцелуем.

Он почти не спал ночью, вновь и вновь переживая этот вечер. В школе витал в облаках и даже не заметил, что на урок, вместе с преподавателем математики, зашел физрук, тренировавший волейбольную команду и, лишь услышав его голос, вернулся в реальный мир. Физрук говорил, что школа заняла первое место среди юношеских волейбольных команд города и получила переходящий серебряный кубок, а команда – вымпел «Лучшая команда года».

– А еще один вымпел «Лучший игрок года» я принес с собой, – сказал он и, взглянув на Гену, попросил того выйти.

И когда Гена вышел, поблагодарил его за отличную игру и, под аплодисменты класса, вручил атласный треугольник с желтой бахромой по краям, с золотистым тиснением «Лучший игрок года». Гену все поздравляли, а он уже, кажется, стал привыкать к виражам судьбы. Сначала травма колена и болезнь, и вдруг – Марьяна и всё, что было вчера вечером в скверике. А вот сейчас ещё и вымпел «Лучший игрок года»! Что же ещё уготовано ему судьбой, какой поворот впереди: радостный или печальный?..

Только прозвенел звонок, оповещающий конец урока, как в класс зашла женщина средних лет в белом халате, работающая в школьном медпункте фельдшером. Она подошла к Гене и сказала, что ей звонили из центральной поликлиники и ему сразу же после уроков придется поехать туда и сдать кровь на анализ. И пообещав ей, что непременно съездит, с уже явно подпорченным настроением он пошел к Марьяне. Она ждала его на том же месте, что и вчера – у дверей своего класса.

– Здравствуй Марьяна… – Взял он её руки в свои.

Ему казалось, что он не здесь, а каком-то другом мире, в другом измерении, отгороженном от суеты и гама школьной перемены чем-то прочным и звуконепроницаемым. Они смотрели друг другу в глаза, посвященные в восхитительное чувство, имя которому – Любовь. И у них была уже своя небольшая тайна: уютный скверик, лавочка под каштаном и всё, что там было вчерашним вечером…

– Куда пойдем сегодня? – спросили Марьяна.

– Куда скажешь.

– Тогда – в ботанический сад! Сейчас там очень красиво, всё цветет…

Сразу же после занятий Гена съездил в поликлинику, – она хоть и называлась центральной, но от центра находилась достаточно далеко, сдал на анализ кровь. А приехав домой, с нетерпением ожидал вечера. И в назначенный час, с букетом полевых цветов, он уже стоял возле памятника известному поэту. А вот и она! Гена издали увидел её, идущую лёгкой красивой походкой. «Несомненно, она – самая изящная и прекрасная во всем мире!» – подумал он.

– Привет, заждался? – подошла она.

– Нет, прошло только пять минут. По этикету ты пришла даже минут на десять-пятнадцать раньше, – пошутил он и вручил ей цветы.

– Полевые… Мои любимые! – обрадовалась она.

Из множества ярких букетов, которые в это время года продавались на каждом углу, Гена почему-то выбрал именно этот, привлекающий своей неброской, естественной красотой, невольно отождествляя красоту этих цветов с красотой Марьяны, естественной и притягательной, которой можно любоваться, не замечая времени.