Клара была ленивица. Помню, когда я подошла к ним впервые, она лежала, развалясь, в тени и время от времени расслабленно шлепала ладошкой по луже рядом с поилкой. Проводив взглядом веер брызг, она облизывала мокрые пальцы и снова хлопала пятерней по луже.
Я нарушила идиллию. Новое лицо. Новый, слишком белый халат. А может, последняя капля, переполнившая чашу терпения,— сколько можно глазеть. Всех обитателей обезьяньей площадки показывали экскурсантам. Каждый день мимо обезьян проходили сотни людей. И хорошо, если бы проходили спокойно. А то почти каждый не удерживался от того, чтобы не подразнить животных. И вот, похоже, все раздражение, накопившееся у обезьян, рухнуло на меня.
Кларик отскочил в глубь клетки, припал на руки, пружинисто качнулся из стороны в сторону, угрожающе вытаращил глаза и выпрямил хвост трубой. Потом он сердито чирикнул, свернул хвост кольцом и бросился на сетку. Клара — за ним. Они висели на сетке напротив моего лица, потрясали ее руками и ногами, щерили зубы и сердито взмяукивали. Я не мешала им. В конце концов, каждый получил свое. Обезьяны разрядились, а я разглядела их как следует.
Капуцины — обезьяны не очень крупные. Сантиметров пятьдесят тельце вместе с головой. Почти такой же длины лохматый цепкий хвост. Весят они два-три килограмма. Самое приметное во внешности капуцина — подвижная темная шапочка на голове. Из-за нее обезьяны и получили свое название. Капуцины — это монахи ордена капуцинов.
Монахи обязательно носили грубые одеяния и непременно с капюшоном. Должно быть, человеку, давшему обезьянам это название, их черная шапочка на голове и черные потоки шерсти вдоль щек напоминали монашеский капюшон. У некоторых видов капуцинов шерсть на голове торчит двумя рожками. И потому другие натуралисты назвали капуцинов фавнами — в честь мифического лесного существа. Оба названия утвердились в науке. Кларик и Клара принадлежали к виду бурых черноголовых капуцинов, или фавнов.
Обезьяны быстро привыкли ко мне и только иногда в приступах раздражительности брызгали на меня водой, зачерпывая ее ладошкой из поилки. У Кларика были свои любимые развлечения. Зацепив хвостом миску, он часто таскал ее с грохотом за собой. Экскурсантов это веселило невообразимо. И мне иногда казалось, что Кларик проделывал свой номер специально, в расчете на публику.
Вот такой была эта компания, в которой много лет назад я начала изучать обезьян. Позже к ней добавились саймири, мандрил, мартышки гусары, бабуин, мартышка мона. Одно время в питомник завезли несколько шимпанзе. Жила здесь несколько лет пара гориллят. Коллекция обезьян при Сухумском питомнике дает хорошее представление о многообразии видов этих животных. И все же это лишь малая толика от общего числа видов огромного и многоликого племени обезьян.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мифы и легенды
Обезьяны известны людям давно. В первую очередь, тем народам, которые жили по соседству с местами обитания этих животных. Сходство обезьян с человеком привлекало внимание людей, вызывало любопытство, поражало, смешило, тревожило, внушало трепет. В Древней Индии и Древнем Египте, наверное, из-за этого сходства обезьян возвели в ранг божества.
Всякий, кто бывал в Ленинграде, не раз, должно быть, завороженно стоял перед сфинксами на набережной Невы. «Сфинкс из древних Фив в Египте перевезен в град святого Петра в 1832 году»,— высечено на цоколе каждого. В XXII—XX веках до нашей эры Фивы были столицей, а позже — крупным религиозным центром Древнего Египта. До сих пор здесь сохранились развалины грандиозных храмов. Один из них — заупокойный храм фараона Аменхотепа III, правившего Древним Египтом в XV веке до нашей эры. Археологи установили, что некогда от храма к Нилу тянулась аллея сфинксов. Среди статуй были и те, что украшают сейчас набережную Невы. Многие сфинксы из этой аллеи отдаленно напоминают павианов гамадрилов. И наверно, не случайно. Потому что сфинкса — духа-охранителя, воплощение власти фараона — обычно изображали в виде фантастического существа с телом льва и головой либо человека, либо священного животного. А павиан в Древнем Египте был священ. Он олицетворял Тота, бога луны и мудрости. В доме каждого египтянина обязательно хранилась каменная, бронзовая или деревянная фигурка Тота. Убийство павиана каралось смертью. Трупы умерших павианов бальзамировали и хоронили на особых кладбищах. И до нашего времени дошло много фигурок и рисунков, изображающих Тота. Найдено множество мумий обезьян. Богатые находки дали археологические раскопки в Фивах.
С древнейших времен в ранг священного животного возведена обезьяна в Индии. Примерно в IV веке до нашей эры сложил древний поэт сказание «Рамаяна» о героических подвигах отважного витязя Рамы. Он совершил их, чтобы освободить жену свою, синеглазую и лунноликую Ситу, похищенную десятиголовым свирепым людоедом-ракшасом Раваной. И ничего-то бы, похоже, у Рамы не получилось, не приди ему на помощь обезьяны. А было так.
...Через леса и горы, через реки и озера нес царь ракшасов Ситу, и некому было защитить прекрасную царевну Митхилы. Но вдруг заметила она, что стоят на вершине горы обезьяны, смотрят в небо и видят, как уносит ее Равана. Тогда бедная царевна оторвала шелковый лоскут от своего платья и бросила его вниз обезьянам. «Может быть,— подумала она,— обезьяны увидят Раму, отдадут клочок от моей одежды и расскажут ему обо всем?»
Долго искал Рама и его брат Лакшмана Ситу. И однажды они получили совет: «Ступайте к озеру Пампа. Там на горе Ришьямука живет могучий царь обезьян Сугрива. Идите, воины, к Сугриве. Он поможет вам отыскать Ситу». И в самом деле, оказывается, это Сугрива и его мудрый и верный советник Хануман видели, как Равана нес Ситу. Рама помог Сугриве победить его брата, за что царь обезьян повелел Хануману созвать всех обезьян, какие только водятся на земле, и разослать их в разные стороны на поиски Ситы. Шли обезьяны, шли и вышли на берег могучего океана. Где-то в океане, далеко, так что даже с берега не было видно, знали они, есть остров Ланка. На нем злобный Равана спрятал бедную Ситу. Но по морю обезьянам было не добраться до этого острова. И тогда спросили они друг друга: кто из них мог бы прыгнуть на Ланку. Одна обезьяна сказала, что может прыгнуть всего на десять йоджан, а другая сказала, что дальше двадцати ей не прыгнуть. Тогда, повествует легенда, сын обезьяны и ветра, быстрый и ловкий Хануман, изловчился, прыгнул, перелетел через океан и опустился на берег Ланки. Нашел он там Ситу, утешил ее, успокоил, сказал, что Рама идет ей на помощь, и тем же манером вернулся обратно. И двинулся Рама освобождать свою лунноликую Ситу. А за ним — несметное полчище обезьян и медведей. Потом была страшная битва с Раваной. И Рама победил — потому что ему помогли обезьяны. Освободил он свою ненаглядную Ситу, одарил Сугриву, Ханумана и прочих обезьян дорогими подарками и благополучно вернулся домой.
Давно минуло время, когда «Рамаяну» из уст в уста передавали друг другу поколения сказителей. Она переведена с древнего индийского языка — санскрита на многие языки мира. Ее читают, ею наслаждаются, ее исследуют. Исследуют философы, литературоведы, искусствоведы... А недавно вдруг заинтересовались приматологи — специалисты по обезьянам. В старинной легенде среди вымысла и нагромождения сказочных образов — какая легенда, порожденная фантазией народа, обойдется без них — ученые обнаружили россыпь тонких и точных наблюдений, касающихся обезьян.
Во-первых, сами сведения о том, что с незапамятных времен в Индии водятся обезьяны. Водятся в лесу. Валин — брат Сугривы, побежденный Рамой, говорит ему: «Я всего лишь обезьяна, которая живет в лесах и питается кореньями и плодами». Дальше. «Царь обезьян». Конечно, во многих сказках можно найти царя у животных. Царевна-лягушка, например. Но у обезьян, населяющих Юго-Восточную Азию и живущих стадами, действительно есть вожаки.
