Официальное сообщение вышло только 6 июля, в нем сообщалось, что государь скончался в Ропше от «геморроидической колики». Так и останется в учебниках истории неправильная дата смерти Петра III – на три дня позже случившегося.

Народ в Петербурге ликовал, множество горожан радовались открыто на улицах, крича: «Ваш Бог умер!» и «Его нет более; мы не хотим его более!» Но мало кто из них знал, что смена власти произошла благодаря решительным действиям кучки гвардейских офицеров, главным из которых был Григорий Григорьевич Орлов. Екатерина в письме к Понятовскому от 2 августа 1762 года писала: «Мы были уверены в [преданности] большого числа капитанов гвардейских полков. Узел секрета находился в руках троих братьев Орловых; Остен помнит, что видел старшего, как он всюду за мной следовал и делал тысячу безумных вещей. Его страсть ко мне была весьма известна, и всё им делалось с этой целью. Это – люди необычайно решительные и очень любимые большинством солдат, так как они служили в гвардии. Я очень многим обязана этим людям; весь Петербург тому свидетель».

22 сентября в Москве, как и положено, состоялась торжественная коронация императрицы Екатерины II. Все эти события объясняют, за что столь щедро наградила Екатерина своего фаворита, подарив ему Гатчину. Конечно, кроме политики и тайны устранения Петра III их связывал и общий ребенок – сын Алексей, с которого пошла графская фамилия Бобринских. Незаконнорожденный, он получил имя своего дяди – Алексея, отчество отца – Григория, но формально был сыном Петра Федоровича, который если и не знал точно, то наверняка подозревал свою супругу в измене с красавцем-гвардейцем.

Первое время Екатерина часто ездила к своему фавориту, которого, между прочим, называла «гатчинским помещиком», одно время эти поездки были ежедневными. Императрица живо интересовалась всеми делами в имении, осматривала новые постройки, с удовольствием гуляла по парку. Как мы знаем, Екатерина любила строить – Санкт-Петербург, Царское Село и Ораниенбаум тому неопровержимые свидетельства, и ее интерес к строительству Гатчины был неподдельным.

Карьера известного царедворца закончилась так же быстро, как и вспыхнувшие чувства между Орловым и Екатериной, как взлет гвардейского офицера на олимп русской политики. С 1772 года Григорий Григорьевич отставлен от государыни, и ему не рекомендовано приезжать в Санкт-Петербург. «…Вам нужно выдержать карантин, и Я предлагаю вам избрать, для временного пребывания, ваш замок Гатчину…» – писала государыня графу. После недолгого охлаждения императрица и ее верный Орлов вновь стали вместе проводить дни в имении, которое 18 июня 1773 года даже стало местом встречи императрицы Екатерины II и ландграфини Каролины Гессен Дармштадской, привезшей в Россию (за счет русской казны) трех дочерей, одна из которых – Вильгельмина, стала невестой цесаревича Павла Петровича. Отобедав в поместье у Орлова, государыня и гости отправились в Царское Село.

После 1773 года граф Орлов в основном живет за границей или в Центральной России, и в Гатчине, которую продолжал обустраивать вплоть до самой своей смерти, случившейся 13 апреля 1783 года, уже не появляется.

Еще до начала больших строительных работ в Гатчине Григорий Орлов в письме к французскому философу Жан Жаку Руссо от 1766 года так отзывался о своей мызе: «Мне вздумалось сказать вам, что в 60 верстах от Петербурга у меня есть поместье, где воздух здоров, вода удивительна, пригорки, окружающие озера, образуют уголки, приятные для прогулок, и возбуждают к мечтательности. Местные жители не понимают ни по английски, ни по-французски, ещё менее по-гречески и латыни. Священник не знает ни диспутировать, ни проповедовать, а паства, сделав крестное знамение, добродушно думает, что сделано всё». Как видно из текста послания, Гатчина нравилась графу своей тишиной и благодатью, а непосредственность местных жителей, по его мнению, должна была пленять непосвященных в русскую действительность иностранцев. Подарок возлюбленному был по-настоящему царским, и Орлов решил перестроить мызу, превратив ее, как того требовал его, и что особенно важно, ее – Екатерины Великой, статус. Для воплощения задуманного были приглашены архитектор Антонио Ринальди и садоводы И. Буш, Д. Шпарро и Дж. Гакет, которые на протяжении нескольких лет создавали дворцово-парковый ансамбль, вставший со временем в один ряд с Царским Селом, Ораниенбаумом и Петергофом.

Первое, что сделали на территории мызы, – это расчистили лес, приведя его в более или менее приемлемое для прогулок и охоты состояние. Ради последней забавы устроили Зверинец – пейзажный парк площадью 340 гектаров, где в специально выстроенных для этой цели сараях и загонах содержались лоси, кабаны и олени, завезенные из прибалтийских зверинцев и предназначенные для охоты. Екатерина II принимала участие и в егерских, и в соколиных ее разновидностях. Основными объектами ландшафтных преобразований стали два озера – Белое и Серебряное. Следовало укрепить берега этих водоемов и изменить их очертания. Пришлось углублять дно, рыть каналы, насыпать холмы и создавать искусственные острова на Белом озере: Еловый, Сосновый, Березовый, Пихтовый (Круглый), Плавучий. Их соединили небольшими мостиками. В парке был построен летний дворец-павильон: «…огромная деревянная палатка, – это была летняя столовая, обставленная кругом качелями, фортунками, кеглями и прочими играми. Внутренность дворца поражала не столько великолепием, сколько изяществом», – писал знаток истории города С.В. Рождественский.

В 1769 году в имение к Г.Г. Орлову приезжает ирландский садовод Чарльз Спарроу, создавший удивительный по гармоничности парковый ансамбль. Мастер использовал холмистый характер местности и добавил немного садово-парковых сооружений. При Орлове существовал подземный проезд из Серебряного озера в Белое, ход под землей из дворца к гроту «Эхо», стояли колонна Орла и Чесменский обелиск, а водную гладь озер украшали статуи, тумбы которых были установлены прямо в воде.

Итальянский архитектор А. Ринальди, чей приезд в Россию состоялся предположительно в результате встречи с гетманом Малороссии К.Г. Разумовским, первое время работал в Киеве, а в 1754 году переехал в Санкт-Петербург и занялся строительством в Ораниенбауме. Первые постройки зодчего там не сохранились – театральный дом сгорел, а первый Китайский домик был сломан по приказу Павла I. Существующий ныне Китайский дворец, называвшийся изначально Голландским, зодчий строил в 1762–1768 годах. Свое нынешнее название дворец получил уже в XIX веке. В Ораниенбауме Ринальди построил еще множество зданий, но в 1768 году он оставляет этот гостеприимный пригород и начинает возведение большого дворца на набережной Невы, в конце Миллионной улицы, для графа Г.Г. Орлова.