И тут на атакующих обрушился резерв. Выскочив из‑за амбаров, два засадных отряда бросились в самую гущу сечи. На мгновение стрельцы дрогнули, а потом их строй распался, окончательно перемешавшись с войском Романова. Отчаянное сражение захлестнуло теперь весь двор.

Мощным ударом сразив очередного стрельца, Крапивин отступил в тень амбара. То, что бой боярскими людьми проигран, он понял уже давно. «И какого черта Романов затеял всю эту кашу, – раздраженно подумал он. – Ясно же, что его силы ограничены, а к царским людям на подмогу придет столько войск, сколько надо».

Брошенный кем‑то факел упал к ногам подполковника, высветив его фигуру. И тут же на притаившегося в темноте боярского человека с бердышами наперевес бросились два стрельца. Выхватив левой рукой из‑за голенища нож и выставив вперед саблю, Крапивин двинулся им навстречу. На лицах стрельцов появились глумливые улыбки. Уж больно невыразительно выглядел арсенал противника против их оружия. Однако царёвы слуги обрадовались рано. Сейчас, в пиковой ситуации, подполковник решился применить один из «сюрпризов», приготовленных накануне экспедиции. Повернув нож рукояткой вперед, Крапивин выстрелил из нее прямо в сердце одному из стрельцов. Придет время, и никого из военных не будет удивлять однозарядный пистолет, вмонтированный в рукоятку десантного ножа, но здесь и сейчас второй стрелец застыл, поражённый увиденным. Сделав молниеносный бросок, Крапивин саблей перерезал ему горло и бросился бежать.

Обогнув амбар, он убрал саблю в ножны и быстро забрался на крышу распложенной тут же конюшни.

Сверху безнадежность положения войска Романова была видна еще лучше. Бой распространился уже по всему подворью. Кое‑где занимались пожары.

Быстро перезарядив свой «нож», Крапивин достал из пояса спрятанное переговорное устройство и нажал на вызов.

– Четвертый, пятый, я второй, – произнес он. – Где вы? Прием.

– Вадим, уходи оттуда. Я найду тебя, – донесся до него, словно откуда‑то издалека, голос Басова.

– Второй, я пятый, – услышал он Чигирева. – Я в архиве Романовых.

– Уходите оттуда, пятый, – рявкнул Крапивин. – Жду вас у реки, перед Васильевским спуском. Конец связи.

На всякий случай прикрепив переговорное устройство на шее, Крапивин бросился прочь. Перепрыгивая с крыши на крышу, он добрался до противоположного конца подворья, перемахнул через высокий забор… и оказался в метре от четырех притаившихся там стрельцов.

– Вона, держи вора, – вскрикнул один и тут же замертво свалился под мощным ударом кулака спецназовца.

Перехватив бердыш поверженного противника, Крапивин с силой воткнул его в грудь второго стрельца, ударом ноги опрокинул третьего, выстрелил из десантного ножа в четвертого и бросился по улице. С обеих сторон его сопровождал яростный собачий лай.

– Второй, я пятый, – услышал он голос Чигирева. – Уйти не могу. Постараюсь спрятаться на подворье и переждать. Прием.

Чертыхнувшись, Крапивин бросил в микрофон:

– Я второй. Вас понял. Встречаемся завтра в точке два. Конец связи.

Несколько часов, спрятавшись под одной из перевернутых лодок, подполковник ждал Басова у Москвы‑реки. Лишь поняв, что ждать дольше бесполезно и опасно для него самого, он аккуратно столкнул лодку на воду и принялся выгребать на середину реки. Еще до рассвета он должен был покинуть этот негостеприимный город.

А на берегу горели факелы и лаяли собаки. Неспокойно было в городе в эту ночь, и мало кто из москвичей сомкнул глаза. Царь Борис корчевал измену, и страшились люди еще не забывшие грозные Ивановы дни. Каждый думал: «Пронесет ли меня? Не падет ли царский гнев на мою семью?»

В отличие от подполковника Чигирев прекрасно понимал, зачем Романов затеял безнадежный и, казалось, бессмысленный бой. Войдя в здание, он сразу попал в распоряжение боярского секретаря, который велел ему уничтожить секретный романовский архив. Жарко горела в ту ночь печь в палатах боярина. Многие бумаги исчезли в ее утробе. И чуть не выл историк, украдкой заглядывая в документы, которые должны были стать пеплом. Списки дворян и боевых холопов, собранных на Варварке, письма знатнейших бояр членам дома Романовых, расчетные книги… Конечно, откажись боярин от сопротивления, многие из погибших сегодня людей остались бы живы, десятки искалеченных были бы целы. Но тогда бесценный романовский архив достался бы царевым людям, а этого Федор Никитич никак не хотел допустить. Ну а что значат жизни мелких людишек, когда великие играют в свои игры?

Как ни странно, комната, в которой они работали, была проходной и примыкала к кабинету боярина. Это место Чигирев знал. В двадцать первом веке здесь была комната неопределенного назначения, уставленная лавками. Здесь же это была комната секретаря с конторкой для работы и многочисленными сундуками, содержавшими романовский архив. Впрочем, сейчас убранство помещения настолько же отличалось от того, которое историк помнил в музее «Палаты бояр Романовых», насколько окружающая обстановка осажденного подворья разнилась с обстановкой музейного комплекса. Разные люди то и дело сновали через комнату. Однажды, почти бегом, бряцая оружием, через нее проскочила странная группа. Среди восьмерых человек, в нее входивших, Чигирев узнал двоих дворян, выбранных боярином перед началом штурма, – Юрия Отрепьева и Басова. При этом фехтовальщик будто и не заметил историка.

За окном давно уже грохотал бой, но гора документов, подлежащих сожжению, словно не убывала.

– Боже! – невольно вырвалось у историка.

Чигирев не верил своим глазам. В его руках был указ царя Федора Никитича! В это невозможно было поверить, но выведенные затейливым узором славянские буквы: «Мы, божьей милостью государь всея Руси Федор Романов…»

– Чего встал? – рявкнул на него первый писец. – Жги быстрее.

Быстро кинув в огонь первую подвернувшуюся бумагу, Чигирев украдкой спрятал за пазуху поразивший его документ. Как историк он просто не имел права уничтожать такую реликвию.

На поясе завибрировало переговорное устройство. Скрючившись у печки, чтобы не показать напарнику хитроумную машину грядущих веков, Чигирев поднес ее к уху.

– Четвертый, пятый, я второй, – услышал он голос Крапивина. – Где вы? Прием.

– Вадим, уходи оттуда. Я найду тебя, – раздался тут же, словно издалека, голос Басова.

– Второй, я пятый, – громко прошептал Чигирев. – Я в архиве Романовых.

– Уходите оттуда, пятый, – приказал Крапивин. – Жду вас у реки, перед Васильевским спуском. Конец связи.

Микрофон смолк.

– Что ты там шепчешь? – надвинулся на Чигирева первый писец.

– Живот болит. Выйти бы мне, – изобразил желудочные колики историк.

– А ну, сидеть! – зло крикнул писец. – Хоть все штаны дерьмом завали, а бумаги пожечь немедля надо.

Мощным рывком сбив писца с ног, Чигирев бросился наутек. Он пробежал несколько комнат, выскочил на лестницу и тут увидел, что снизу навстречу ему спешат царские стрельцы. Чертыхнувшись, историк бросился назад. Комнатки, переходы и лестницы замелькали, словно в калейдоскопе. По звукам голосов и бряцанию оружия Чигирев понял, что дом стремительно заполняется государевыми людьми. Метнувшись к окну, он обнаружил, что даже если бы ему и удалось пролезть через это узкое отверстие, побег всё равно не увенчался бы успехом. Там, внизу, на небольшой площадке, освещенной мерцающими факелами, разгоряченные ночным боем стрельцы уже сгоняли в кучу сдавшихся защитников дома. Метнувшись в сторону, Чигирев снова бросился по переходам боярских палат.

Теперь спасти его могло только одно. Необходимо было укрыться в каком‑либо из укромных уголков, дождаться, когда стрельцы уйдут из палат, и постараться незаметно выскользнуть из Москвы. Забившись в нишу одной из комнат, Чигирев снова включил переговорное устройство.

– Второй, я пятый. Уйти не могу. Постараюсь спрятаться на подворье и переждать. Прием.

– Я второй. Вас понял. Встречаемся завтра в точке два. Конец связи, – услышал он.

Чигирев быстро спрятал переговорное устройство в голенище сапога, и, толкнув ближайшую дверь, ворвался в комнату. В тусклом свете лучины он увидел, как к стене метнулась девичья фигурка.