Саня, глядя на дядь Серёжину скривившуюся физиономию, не сдерживаясь, засмеялся.

– Чего-то мне даже пить расхотелось, – разливая самогон по рюмкам, пробубнил тот.

Анна поставила на стол ещё две стопки.

– А ты тоже, что ли, будешь? – Сергей с удивлением посмотрел на жену. Она пьянела с одной рюмки и перед работой поэтому обычно никогда не пила.

– А я что, лысая? Любовь, в конце концов, у моего сына. Да ещё, блин, и нестандартная.

Саня, уже не сдерживаясь, хохотал. На отчима Ромки без смеха не взглянешь. На его лице отобразилась целая гамма эмоций. Выпить хотелось, но повод вроде неподходящий. Пить за голубую любовь вроде как стрёмно. Но самогонка всё же победила. Бормоча себе под нос ругательства, Сергей поднял рюмку.

– Ну, за любовь, так за любовь. – И уже сам смеясь, добавил:

– А самогончик-то зятёк подогнал.

Анна, цедившая сквозь зубы противную жидкость, поперхнулась. Потом залпом выпила остатки, запихнула в рот солёный гриб и… разревелась.

Все растерялись. Сергей сгрёб её в охапку.

– Ань, прости. Ну, я не хотел подкалывать, само выскочило. Больше в жизни не буду. Вот честное слово. Не реви, а... Ирина права – жив– здоров, и на том спасибо. Вспомни, как мы напугались тогда. Да и бог с ней, с голубизной этой... Серёга, в конце концов, за ним там хоть присмотрит. Так что даже плюсы в этом есть. – Он целовал лицо Анны, вытирая ей слёзы, а она, шмыгая носом, кивала головой.

У Саниной матери тоже глаза блестели, и, чтобы не разреветься, она быстро разлила всем, кроме Сашки, по второй.

– Давайте выпьем, чтобы у вас всё было хорошо. Чтобы Ромка окончил институт и был счастлив. И ты, Ань, счастливая женщина, у тебя два замечательных сына, потрясающий муж, так что тебе грех лить слёзы. Улыбнись давай.

Анна заулыбалась, вытирая нос носовым платком, с нежностью глянула на Сергея.

– Вот завтра же болеть буду. Взял бы да запретил жене пить, так нет, он ещё сам подольёт. Вражина. – Она ласково подёргала Серёгу за ухо, отчего у него улыбка расползлась до ушей.

– Это ты у нас командир, а я подчинённый.

Домой Саня с матерью пришли уже за полночь. Санька крепко обнял мать.

– Мам, ты у меня самая-самая… Ну и тёть Аня у Ромки тоже… Да и дядь Серёжа не подкачал. Я тебя так люблю, мамка, ты даже не представляешь.

– Ну, наверное, так же, как и я тебя, сына.

– Спокойной ночи, мамуль.

– Спокойной.

Эсэмэс Ромке Саня отправлять не стал. Он просто позвонил ему и, когда тот взял трубку, сказал:

– Всё путём. Твои – просто супер. Не парься, спи спокойно. Завтра им позвонишь.

– Спасибо, Саш. Спокойной ночи.

Глава 11

К Артёму сон не шёл. Провалявшись рядом с мирно спящей женой до двух ночи, он встал и пошёл на кухню курить.

Слова брата прочно засели в мозгу. Да ещё утром мать позвонила. Переживала за Сергея, просила помочь ему устроиться в городе на работу. Лучше бы за себя переживала. Ведь одна в деревне остаётся, без помощи, без мужских рук, необходимых в хозяйстве.

Он ничего не ответил на её просьбу. Просто промолчал. И вообще молча слушал её, не перебивая, хоть и дико раздражала эта забота о неблагодарном братце.

Сам этот педик не выходил из головы ни на минуту. Засел прочно, несмотря на то, что Артём старался выкинуть его не только из головы, но и из своей жизни. Но всё бесполезно. Не получалось. И Артём срывался на семье, отчего злился ещё больше.

Он без перерыва докуривал уже вторую сигарету, бесцельно пялясь в окно на ночной двор, когда услышал за спиной голос жены.

– Артём, что происходит? Ты сам не свой последнее время.

– Нормально всё. С чего ты взяла? – Затушив окурок, хотел было уже проскользнуть в дверь, но Наталья поймала его за руку.

– Сядь, поговорим.

– Спать надо. На работу проспим. Да и говорить не о чем.

– Я же не слепая, вижу, что с тобой творится. Cам на себя не похож. Ты что, врезался в кого? Деньги должен?

– Да ни в кого я не врезался, никому ничего не должен. Говорю же, всё нормально. Пошли спать.

– Ну, значит, любовницу завёл. Что, киндер-сюрприз преподнесла?

– Сдурела, что ли, совсем? Какая любовница? Дурью не майся, нет у меня кроме тебя никого. И на хрен никто не нужен.

– Все так говорят. Что я, по-твоему, думать должна? Вижу же, что-то случилось. Или ты всё рассказываешь, или я остаюсь при своем мнении и завтра же заберу детей и уеду к маме.

– Сдурела баба. Ладно. Чайник тогда уж поставь.

Наталья терпеливо дождалась, когда вскипит чай, разлила его по чашкам, достала печенье и конфеты. Артём смолил уже третью сигарету за полчаса.

– Ну, я жду. – Наталья села, уставившись на мужа.

Он со вздохом опустился на стул, поставил локти на стол и уткнул лицо в ладони. Было невыносимо стыдно рассказывать жене про брата, как будто это он, а не Серёга был голубым.

– Не знаю даже, как это сказать. Я тебе говорил, что Серый с Машкой расходятся?

– Говорил, и что? Ты-то что переживаешь? Они взрослые люди, сами разберутся. Хочешь сказать, что ты до такой степени переживаешь братов развод?

– Наташ, ты только со стула не падай. Серый – гей.

– Что? Да ну на фиг! В жизни не поверю.

– Придётся. Я сам в шоке от своего братца.

– С чего ты это взял?

– Помнишь пацана, которого он на дороге подобрал?

– Ну?

– Любовь у них. Я сам их видел. Целовались прямо на улице.

– Одуреть! Вот это новость. Они с Машкой из-за этого разводятся? Она что, застукала их?

– Машка не знает ничего. Мать тоже. Я когда увидел, думал, прибью его. Я ему сказал, чтоб он валил из деревни, пока не узнал никто, нехрен мать позорить.

– Артём, ты совсем что ли? Как мать одна с таким хозяйством управится?

– Она звонила сегодня. Машка половину хозяйства забрала... Зимой справится. На выходных будем ездить помогать, а там посмотрим.