Председательствующий.Подсудимый Раковский, то, что вы сейчас говорите, имеет отношение к вашей связи с английской разведкой? Вы перешли к 1934 году, а теперь возвращаетесь обратно к 1927 году.

Раковский.Я закончил с английской разведкой.

Председательствующий.Я понял, что в 1934 году возобновилась ваша связь и дальнейшая работа в английской разведке, а вы вернулись снова к 1927 году. Скажите, после попыток привлечь вас в английскую разведку в 1934 году вы принимали какое-нибудь участие в работе английской разведки?

Раковский.Да, я сказал, что в начале 1936 года снова стал обслуживать ее. Я передал анализ новой Конституции с точки зрения отношений периферийных республик с центром, причем анализ новой Конституции был дан абсолютно отрицательный.

Я хочу еще сказать относительно тех переговоров, которые мне поручил вести Троцкий летом 1927 года во Франции. Я встретился с депутатом Николь из Роэ. Николь — очень крупный льнопрядильщик севера, фабрикант, принадлежащий к правым республиканским кругам. Я его спросил тогда относительно возможностей или перспектив, которые существуют для оппозиции, можно ли искать опоры среди французских капиталистических кругов, которые настроены агрессивно против СССР. Он мне ответил: «Конечно, и в большей мере, чем вы, может быть, сами ожидаете». Но это будет, как он сказал, главным образом, зависеть от двух обстоятельств. Первое обстоятельство — это то, чтобы оппозиция стала действительно реальной силой, а второе обстоятельство, — в какой степени она пойдет на концессии французскому капиталу.

Второй разговор я имел в Париже в сентябре 1927 года с депутатом, крупным зерноторговцем Луи Дрейфус. Нужно сказать, что и этот разговор и заключение аналогичны с теми, которые у меня были с Николем.

Теперь о моих контрреволюционных связях. Приехав из ссылки в 1934 году, я встретился с Сосновским и с ним поддерживал связь. В марте 1935 года Сосновский сообщил мне о том, что уже давно заключен блок между правыми и троцкистами, что есть полное согласие в целях и в методах — шпионаж, диверсия, вредительство. Он указывал на такую подробность: правые дали директиву, чтобы все их кадры ушли в глубокое подполье и были бы, таким образом, неуязвимы. Так они сохраняли свои кадры.

Другим подпольщиком, с которым я встретился в 1934 году, был Крестинский. Я у него был два раза в наркомате в связи с моей поездкой в Токио. Второй раз, когда я его видел, он сказал, что работает как подпольщик.

Вышинский.Как троцкист?

Раковский.Как троцкист. Последняя встреча с Сосновским была в декабре 1935 года.

Вышинский.Скажите, как вы могли бы кратко формулировать признание своей вины перед Советским Союзом?

Раковский.Я признаю, что, начиная с 1924 года, я являлся изменником советской социалистической родины.

Вышинский.А ваша сначала фракционная, потом контрреволюционная подпольная троцкистско-преступная деятельность в каком году началась?

Раковский.С Троцким я был лично знаком с 1903 года. Это знакомство укрепилось, и я являлся его близким другом.

Вышинский.Политическим?

Раковский.Политическим, когда касались политических вопросов.

Вышинский.И личным?

Раковский.И личным.

Вышинский.И оставались таковым до последнего времени?

Раковский.И оставался таковым до последнего времени.

Вышинский.Следовательно, почти 35 лет вас связывает политическая и личная дружба с Троцким?

Раковский.Правильно.

Вышинский.Вы вели борьбу против партии и Советского правительства?

Раковский.В 1921 году была дикуссия о профсоюзах, что называется проба сил. А с конца 1924 года уже создается нелегальная связь, переходящая в рамки Уголовного кодекса.

Вышинский.С 1924 года создаются нелегальные, преступные, караемые советским законом связи и преступная деятельность?

Раковский.Которую я изложил.

Вышинский.Которую вы признали. Во имя чего вы, троцкисты, вели эту борьбу против Советского государства?

Раковский.Во имя захвата власти.

Вышинский.И далее, в каких целях захват власти?

Раковский.Цели сводились, в основном, к ликвидации тех достижений, которые существуют в настоящий момент.

Вышинский.То есть, иначе говоря, к ликвидации социалистического строя?

Раковский.К возвращению, я не говорю открыто, капиталистического строя...

Вышинский.Открыто вы этого не скажете?

Раковский.Я хочу сказать, что в моем сознании не фигурировало это, как открытая, как ясная цель, но в моем подсознании, я не могу не отдавать себе отчета, что я на это шел.

Вышинский.А задача заключалась в озверелой борьбе против социалистического государства, в целях захвата власти в интересах — в конце концов, каких же?

Раковский.Когда мы думали, что можно захватить власть и ее удержать и не передать фашистам, — это было безумие, это утопия.

Вышинский.Следовательно, если бы вам удалось захватить власть, то неизбежно она оказалась бы в руках фашистов?

Раковский.Эту оценку я абсолютно разделяю.

Вышинский.Значит, вы хотели захватить власть при помощи фашистов?

Раковский.При помощи фашистов. В конце концов власть оказалась бы в руках фашистских агрессоров.

Вышинский.И вы лично действовали в целях и интересах этого фашизма?

Раковский.Признаю.

Вышинский.Действовали методами шпионажа?

Раковский.Признаю.

Вышинский.Подготовки поражения СССР в предстоящей войне в случае нападения на СССР?

Раковский.Признаю.

Вышинский.Подготовки ослабления мощи и обороноспособности СССР методами вредительства, диверсии и террора?

Раковский.Признаю.

Вышинский.Это есть не только измена перед Советским государством, но и перед всем международным рабочим движением. В этом вы себя признаете виновным?

Раковский.Признаю.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗЕЛЕНСКОГО

Председательствующий.Подсудимый Зеленский, вы подтверждаете показания, которые вы давали на предварительном следствии?

Зеленский.Да, я подтверждаю. Я должен коснуться в первую очередь самого тяжелого для меня преступления — это о своей работе в царской охранке. Я состоял агентом самарской охранки с 1911 по 1913 год.

Летом 1911 года у меня был произведен обыск. У меня были найдены кое-какие документы, изобличающие меня в принадлежности к социал-демократической организации. Я был доставлен в жандармское управление, допрошен полковником Бетипажем, который заявил мне следующее: либо они создадут для меня каторжный процесс, либо я должен стать информатором охранного отделения. Я смалодушничал и дал согласие на то, чтобы стать осведомителем.

При вербовке мне была дана кличка «Очкастый». Мне было предложено информировать о работе местной социал-демократической большевистской группы, о ее борьбе с ликвидаторами. В дальнейшем я регулярно получал деньги за эту предательскую работу — 25, 40, 50 и даже 100 рублей. Так продолжалось до февраля 1912 года.

Я давал сведения о работе большевиков в обществе взаимопомощи, клубе печатников, о работе большевиков в обществе потребителей. Само собой разумеется, что я имел встречи на конспиративной квартире с жандармским офицером, фамилии которого я не знал, а называл его Василий Константинович. Я ему сообщал имена руководящих работников самарской организации. Я выдал ряд людей, которые были арестованы. Помимо работы по осведомлению, жандармы поручают мне и провокаторскую работу. Мне было дано поручение организовать типографию. Мне было поручено организовать при помощи квитанционных книжек сбор членских взносов с тем, чтобы там были печати, то есть мне было дано задание подготовить такой фактический материал, который при аресте организации послужил бы основанием для создания судебного процесса по 102-й статье и высылки людей на каторгу.