Катька, вняв моему покашливанию, отстранилась и выдвинула новое предположение:

– Может, это Паша написал?

– Хм… Судя по тексту, очень даже мог. Но почерк не его. Пахан! – крикнул в комнату Женя. – Ты писал им записку?

– Чего? – не понял Паша. – Какую еще записку?

– Вот эту! – громко рявкнул Евгений и потряс белой бумагой, как будто Самойлов мог разглядеть, что там, из комнаты.

Он не поленился, вышел на порог и взял из Женькиных рук таинственное послание.

– Ты че, издеваешься? Зачем бы я стал такое писать? Обратись в сумасшедший дом, видимо, это оттуда прислали, – от души посоветовал он Катьке, оба друга зашли в номер и закрыли дверь.

Любимова вернулась несолоно хлебавши, полная негодования.

– Черт-те что творится в этой гостинице! Были бы мы в люксе пятизвездочного отеля в центре города, нас бы поливали шоколадом из шланга, а не забрасывали шизанутыми посланиями!

Она со злостью швырнула мятую бумажку в угол маленькой прихожей нашего номера и гордо прошествовала в комнату, вернувшись к книге. Я же не удержалась и подняла с пола загадочный лист. Послание гласило: «Мыекуешьынф ыупщвтнф м вуынфеэ срфыщм м зфклу мщяду щиудшылф. Нф зкштуыг вутэпш». Привожу добуквенно, все так и было.

– Кащенко и рядом не стоит, – согласилась я с друзьями, кидая эту дрянь обратно в угол.

На ужин Галина Тимофеевна повела нас в столовую, расположенную в таком лабиринте, что самостоятельно попасть туда было нереально. Наверно, это специально устроили для самозванцев, чтобы, если кто-то случайно забредет в гостиницу, не мог на халяву поесть. Наконец, после кучи поворотов и спусков-подъемов по потайным лестницам, перед нами предстало просторное щедро освещенное помещение, заставленное длинными столами, накрытыми скатертями. Посередине каждого стола радовала взор маленькая вазочка с искусственными цветами. На окнах были уютные шторы нежного сиреневого цвета. Того же цвета салфетки стояли на столах в специальных фарфоровых подставках.

Мы с Катей сели с краю стола, рядышком, ребята расположились напротив. Возле Катьки примостились металлисты, а к Женьке плюхнулась дочка нашего гида Лера, сразу завоевав Катину нелюбовь вследствие ее природной ревнивости.

Когда официанты принесли блюда – макароны с соусом и отбивную из свинины – между Галиной Тимофеевной и дочерью разразился спор. Валерия утверждала, что никому не интересно глазеть на каменных львов, людям хочется отведать чего-нибудь остренького, например, разбить лагерь посреди фонтанов Петергофа, а мать пеняла на то, что как-никак гид здесь она, надо Лере – пусть организует собственную экскурсию.

– Тогда дай мне телефон сменного водителя, Альберта. Пока вы будете колесить по городу, настойчиво пялясь в окошко автобуса, я на «Газели» поеду в Петергоф.

– Не выдумывай. Я не отпущу тебя одну черт-те куда.

– Почему одну? Я соберу свою группу. Наверняка многие здесь придерживаются моей позиции. – И обернувшись к Жеке: – Вы бы поехали со мной смотреть фонтаны?

Логинов бросил затравленный взгляд на Катю, мол, не виноватый я, она сама пришла, и закашлялся.

– Что значит – с вами? – уточнил он, отложив на время вилку. – Вдвоем, что ли? Не могу, у меня девушка есть. Боюсь, она поймет нас превратно и четвертует обоих без промедления.

Лерка испуганно вздернула брови, а Катя изобразила на фейсе блаженную улыбочку.

– Зачем вдвоем? – продолжила Валерия. – В «Газели» пятнадцать посадочных мест, включая водителя. Просто надо же с кого-то начинать.

Тут Катька всех удивила, твердо произнеся громким голосом:

– Мы едем. Нас четверо, так и запротоколируй.

Я дернула ее за руку и зашипела в самое ухо:

– Опять началось? Снова ты хочешь втравить нас в опасное приключение?

– Что в этом опасного? – не согласилась со мной подруга и зашептала: – Просто без чутко-го руководства Леркиной мамочки мы будем чувствовать себя вольготнее. Знаешь, иногда на-доедает жить по расписанию: завтрак – автобус – две минуты личного времени на съемку – автобус – обед – автобус… Тебе ясен ход моих мыслей? А там мы погуляем от души, будет что потом вспомнить. – Любимова и не подозревала, насколько была близка к истине в тот момент. Вспоминать я действительно буду до конца своих дней. – Женька с Пашей поедут с нами, так что бояться нечего.

Поняв, что она вполне справляется с организаторскими обязанностями, Валерия впала в ажиотаж, вытерла губы салфеткой и, отставив тарелку, к которой почти не притронулась, взяла у матери номер телефона неизвестного нам Альберта и унеслась на ресепшен звонить.

Наш с Катей продолжавшийся в ту минуту спор нарушил побитый Жекой металлист, обратившийся к нам обеим одновременно:

– Я Фалалей. А вы?

Его тон был очень дружелюбным, что нас немного насторожило. Более того, на сей вопрос возникло отчаянное желание ответить: «А мы нет», так как обычно принято говорить: «Меня зовут… А вас?», чтобы сразу было ясно, что это имя, а не, скажем, национальность. Видимо, мужчине была чужда заурядность, и это становилось очевидным уже по его внешнему облику, стоит ли упоминать теперь манеру разговаривать и фантастическое имя? Но тем не менее никакой агрессии мы не почувствовали.

– Так-таки Фалалей? – недоверчиво переспросила Катя.

– Да. То есть не по паспорту, конечно, – пустился в откровения загадочный тип, – это мой сценический псевдоним. А это Фелициана, – кивнул он на зелено-черную.

Та кивнула нам:

– Очень приятно.

Надо же. Неотесанные металлисты бывают вполне цивилизованными людьми, когда их никто не пытается дергать за косу. Надо взять себе на заметку, что внешний вид зачастую бывает обманчив, а то я все время это забываю.

Мы назвались.

– Какие у вас редкие имена, – поразилась я.

– Фелициана – это, по-моему, с латинского «счастливая»? – припомнила Екатерина, любящая блистать своей эрудицией. Да и вообще любящая блистать.

– Да, – с райской улыбкой подтвердила догадку женщина, собирая остатки соуса с тарелки кусочком черного хлеба.

Обладатель кольца в носу предложил:

– Можете звать меня просто Фаля, а ее Феля.

– Мы так и поступим. – Катины глаза договорили за нее сами: «Ничего другого мы просто не сумеем выговорить, даже если постараемся».

– Когда мы решили образовать свою группу, – радостный от того, что можно кому-нибудь рассказать эту историю, продолжил греческий Фалалей, улыбаясь во весь рот, – то сразу поняли, что имена участников должны быть чудаковатыми.

– Как и вы сами, – тихо пробубнил себе под нос Логинов, смотря в тарелку, оказывается, все это время он внимательно прислушивался к беседе.

Не замечая издевки, сосед продолжил:

– Группу мы назвали «Фалалей энд Фелициана». Я играю на бас-гитаре, рычу на бэк-вокале и сочиняю тексты песен. Феля поет и тоже сочиняет. – Фаля перекинул дохлую косичку через плечо. – Ударник взял себе имя Аарон, два других гитариста – Гектор и Гедеон.

Я решила из вежливости подключиться:

– А какую музыку вы играете?

– Смесь блэка и готики. Первую пластинку, конечно, пришлось выпускать на собственные средства. Тираж, конечно, небольшой вышел, триста экземпляров. Но после этого какая-нибудь студия обязательно нами заинтересуется!

Жека поднялся из-за стола и выразительно кхекнул, показывая глазами на выход. Доевшая Катя тут же словила намек.

– У вас непременно все получится! – С этим напутствием она по-дружески похлопала Фалю по плечу, мы решительно поднялись и направились за ребятами к выходу.

– Чего он хотел от тебя? – набросился Женька на Катю в коридоре.

– Того же, чего Лера от тебя! – огрызнулась та.

– Она ничего от меня не хотела! Она звала нас всех на экскурсию, вот и все!

– А он хотел, чтобы я купила его пластинку, подняв тем самым рейтинг новой металлической группы, вот и все. Как ты, так и я.

Евгений на это философски изрек:

– Эх, женщины… Загадки природы…