– Плот готов, капитан, – сказал первый помощник.
– В воду его, – гаркнул капитан и крикнул: – Всем на плот! – и проорал: – Пожечь судно!
В конце концов, философски решил он, найти другой корабль не так уж и трудно, а вот в раю, который так рекламируют муллы, придется очень долго ждать, прежде чем тебе предоставят другую жизнь. Чтоб этот волшебный ящик до скончания веков жрал омаров…
Некоторые пираты обрели бессмертие, проявив неимоверную жестокость или безрассудство. Другие – накопив огромные богатства. Но капитан давно решил, что лично он предпочел бы обрести бессмертие, так никогда и не умерев.
– Что это, черт возьми, такое? – осведомился Ринсвинд.
– Красиво… – с блаженным видом отозвался Двацветок.
– Я тоже обязательно поделюсь с тобой своим мнением, когда узнаю, что это такое, – отрезал волшебник.
– Это Краедуга, – послышался чей-то голос чуть позади его левого уха, – и тебе по-настоящему повезло, что ты на нее смотришь. Во всяком случае, сверху.
Голос сопровождался холодным, отдающим рыбой дыханием. Ринсвинд застыл на месте.
– Двацветок? – окликнул он.
– Да?
– Если я повернусь, что я увижу?
– Его зовут Тефис. Он говорит, что он морской тролль. Это его лодка. Он нас спас, – объяснил Двацветок. – Теперь ты обернешься?
– Спасибо, чуть позже. Так почему мы не упали за Край? – с ледяным спокойствием поинтересовался Ринсвинд.
– Потому что ваша лодка попала в Окружносеть, – ответил голос за спиной.
Звуки этого голоса вызвали в воображении Ринсвинда образы подводных пропастей и Тварей, таящихся в коралловых рифах.
– Окружносеть? – повторил он.
– Да. Она идет вдоль Края света, – сообщил невидимый тролль.
Ринсвинду показалось, что сквозь шум водопада доносится плеск весел. Он искренне надеялся, что это весла.
– А, ты имеешь в виду окружность, – сказал он. – Окружность отмечает конец всего сущего.
– И Окружносеть тоже, – заметил тролль.
– Он имеет в виду вот это, – пояснил Двацветок, указывая пальцем вниз.
Глаза Ринсвинда опустились следом, заранее страшась того, что они могут увидеть…
В направлении Пупа виднелась веревка, висящая в нескольких футах над поверхностью белой воды. Лодка крепилась к ней при помощи сложного устройства из блоков и маленьких деревянных колесиков. Незримый гребец проталкивал лодку вдоль самой границы Краепада, и устройство скользило по веревке. Это объясняло одну загадку – но на чем держится веревка?
Ринсвинд посмотрел чуть подальше и увидел крепкий деревянный столб, выступающий из воды в нескольких футах от носа лодки. На глазах у волшебника лодка приблизилась к столбу и проследовала мимо, причем колесики, постукивая, аккуратно обогнули его по пазу, который, видимо, был прорезан специально для этой цели.
Ринсвинд заметил также, что с главной веревки через промежутки примерно в ярд свисают веревочки поменьше.
Он повернулся обратно к Двацветку.
– Я вижу, что это такое, – сказал он, – но что это такое?
Двацветок пожал плечами. Морской тролль за спиной у Ринсвинда сообщил:
– Вон там, впереди, мой дом. Мы продолжим наш разговор, когда очутимся на суше. А теперь мне нужно грести.
Чтобы посмотреть вперед, Ринсвинду пришлось бы повернуться и увидеть, на что в действительности похож морской тролль. Он не был уверен, что ему уже хочется этого. Поэтому он уставился на Краедугу.
Она висела в тумане на некотором расстоянии от Края, появляясь только по утрам и вечерам, когда свет крошечного, вращающегося по орбите солнышка, проходя мимо массивной туши Всемирной Черепахи, Великого А'Туина, встречался с магическим полем Диска под определенным углом.
Тогда в пустоте, сверкая, возникала двойная радуга. Ближе к границе Краепада горели семь второстепенных цветов, искрясь и танцуя в пене умирающих морей.
Но они были бледной тенью в сравнении с более широкой полосой, которая парила позади, наотрез отказываясь делить с ними один и тот же спектр.
Это Цвет-Король, по отношению к которому все менее важные цвета есть не более чем неполные и застиранные оттенки. Это октарин, цвет магии. Он жил, сиял, вибрировал, являясь в то же самое время пигментом воображения. Где бы он ни появлялся, его возникновение всегда служило признаком того, что простая материя стала служанкой сил, порожденных магическим разумом. Это было само волшебство.
Но Ринсвинд всегда считал, что октарин чем-то смахивает на зеленоватый пурпур.
Некоторое время спустя небольшая точка на Краю света превратилась в островок или утес, настолько рискованно приткнувшийся над бездной, что даже воды Краепада, начиная долгий путь вниз, ворчливо огибали его. На этом островке стояла сложенная из плавника лачуга, и Ринсвинд увидел, что верхняя веревка Окружносети, поднимаясь по скалам и ныряя в маленькое круглое окошечко, скрывается прямо в домике. Позже он узнал, что таким образом тролль получает сообщения о появлении на его участке Окружносети обломков крушения. Сигнал подавался при помощи маленьких бронзовых колокольчиков, закрепленных на веревке в висячем положении.
На пупсторонней стороне острова прямо в воде была возведена грубая загородка из неотшкуренных бревен. Внутри плавали пара корабельных остовов и довольно большое количество дерева в виде досок, брусьев и даже целых необработанных стволов, часть из которых еще могла похвастаться зелеными листьями. В такой близости от Края магическое поле Диска было настолько сильным, что над каждым предметом дрожала туманная корона – это спонтанно разряжалась сырая иллюзия.
Несколько последних скрежещущих рывков, и лодка плавно подошла к небольшому, сделанному из плавника причалу. Как только она пришвартовалась, внутри Ринсвинда зародились знакомые ощущения, сопровождающие мощную оккультную ауру, – воздух был маслянистым, голубым на вкус и пах жестью. Вокруг них в мир бесшумно просачивалась чистая, несфокусированная магия.
Волшебник и Двацветок выбрались на дощатый настил, и Ринсвинд в первый раз посмотрел на тролля.
Зрелище оказалось и вполовину не таким страшным, как он себе представлял.
«Гм-м», – сказало его воображение через какое-то время.
Дело не в том, что тролль ужасал. Вместо разлагающегося заживо, обвешанного щупальцами страшилища, которое он ожидал увидеть, Ринсвинд обнаружил перед собой довольно коренастого, не особо уродливого старичка, который на любой городской улице спокойно сошел бы за нормального человека. Если, конечно, там привыкли видеть старичков, состоящих из одной воды. Впечатление было такое, словно океан сам решил создать жизнь, вот только возиться с эволюцией ему не хотелось, поэтому он просто взял и сотворил из себя двуногое существо, пустив его хлюпать по суше. Тролль был приятного прозрачно-голубого цвета. Ринсвинд не поверил своим глазам: в груди старичка мелькнула стайка серебристых рыбок.
– Пялиться – невежливо, – сказал тролль. Его рот открылся небольшим пенистым гребнем и, подобно воде, смыкающейся над камнем, закрылся.
– Да? Почему? – спросил Ринсвинд.
«И как это он умудряется ходить? – не унимался его рассудок. – Почему он не разливается?»
– Если вы соблаговолите проследовать за мной в дом, я подыщу вам смену одежды и накормлю, – с достоинством объявил тролль и зашагал прочь по скалам.
Он не стал оглядываться и проверять, идут ли его гости за ним. В конце концов, куда им было деваться с островка? Быстро темнело, и с Края света налетел холодный сырой ветерок. Недолговечная Краедуга уже померкла, а туман над водопадом начал редеть.
– Пошли, – скомандовал Ринсвинд, хватая Двацветка за локоть.
Но турист не тронулся с места.
– Пошли, – повторил волшебник.
– Как думаешь, когда стемнеет, мы сможем посмотреть вниз и увидеть Великого А'Туина, Всемирную Черепаху? – спросил Двацветок, не отрывая глаз от клубящихся облаков.
– Надеюсь, что нет, – ответил Ринсвинд. – От всей души надеюсь. Да пошли же!
Двацветок неохотно последовал в хижину. Тролль уже успел зажечь пару ламп и теперь сидел, уютно устроившись в кресле-качалке. Когда Ринсвинд с Двацветком вошли, он поднялся на ноги и налил в две кружки какую-то зеленой жидкости из высокого кувшина. В тусклом свете ламп старичок, казалось, флуоресцировал, тихонько переливаясь, словно теплое море в бархатные летние ночи. А чтобы придать тусклому ужасу Ринсвинда барочный глянец, тролль, такое впечатление, подрос на пару-другую дюймов.
