— Ты двигаешься, как Торлик, — прорычал Дрекс, расколов доску из твердого дерева, чтобы высвободить топор. — Все прыгаешь да крутишься, как баба.

— Торлик, — повторил Путник, и имя волной обрушилось на его разум. Торлик…

Увидев, что противник отвлекся, Дрекс ударил понизу.

Путник прыгнул, чёрные сапоги разминулись с топорищем на волосок, и развернулся в воздухе, выбрасывая ногу. Удар пришелся Дрексу в челюсть и отбросил его на несколько шагов. Скрипнуло дерево, когда Путник приземлился, и Дрекс споткнулся о прикроватную тумбочку, сбросив несколько кружек и мешочек с монетами.

Лесоруб почувствовал, как из разбитой губы течет кровь и удивленно взглянул на Путника. Его лицо исказилось яростью.

— А теперь ты умрешь, мальчик! — прорычал Дрекс.

Путник содрогнулся. Его переполняли воспоминания; лицо Дрекса, красное от чужой крови, смеющееся над этими же словами. Он сощурил глаза. Мир замедлился, когда его легкие наполнились спокойствием смерти.

А теперь ты умрешь, мальчик.

— Я помню тебя, — нараспев проговорил Путник, будто исполняя элегию. — Стоишь надо мною…

— Сейчас так и будет! — зарычал Дрекс. В словах была уверенность, в глазах — сомнение.

Путник извлек меч из ножен, позволив мифрилу сверкнуть серебряным пламенем. Оружие казалось призрачным, почти прозрачным, хотя, конечно, это было лишь игрой света.

— Пришло время расплаты, Дрекс Краснобород, — тихо произнес Путник. Знакомая суровая сила наполнила его — пугающая пустота, где не существовало ничего.

Ничего кроме мести.

Топор ударил, но Путник ускользнул с его пути. Лезвие промахнулось, разрезав его развевающийся плащ. Дрекс взмахнул топором в противоположном направлении, и Путник почти лениво опустил свой длинный меч, перехватив топор и отбросив его назад, так легко, будто Дрекс был ребенком. Тот разочарованно зарычал и стал наносить новые и новые удары, но Путник каждый раз отводил их.

Каждый раз он чувствовал боль от тех, первых ударов, нанесенных так давно…

После пятого взмаха Путник контратаковал, простыми, но молниеносными движениями. Меч перекочевал в его левую руку, и не ожидавший подобного Дрекс не смог защитится. Клинок прочертил линию на его голом торсе.

Дрекс вскрикнул от боли и рубанул сверху, но Путник легко защитился и контратаковал, уколов противника в бедро.

Воин снова ударил, безрезультатно, получил третью рану — на животе, и опять зарычал.

Дрекс обрушил топор сверху вниз. Путник перехватил его; их оружие скрестилось. Дрекс ударил врага в плечо, но человек-тень отдернулся от удара, переменил руку на мече, и левым кулаком ударил Дрекса в челюсть. Тот отшатнулся, Путник ударил по топору, и мифриловый меч разрубил оружие лесоруба как бумагу, разделив топорище надвое.

Дрекс взглянул так, будто собирался что-то сказать, но лезвие рассекло ему глотку. Кровь прыснула на лицо женщины-полуэльфийки. Без единого слова Дрекс упал навзничь.

Молния блеснула; грянул гром. Человек в чёрном стоял над телом. Нерешительно он коснулся рукой собственного плеча.

Женщина завыла. Спустя удар сердца Путник взглянул на нее.

Затем с ударом молнии он исчез.

Глава 2

25 Тарсах

День начался c грозы, нависшей над землей то усиливающимся, то стихающим ливнем. Погода, казалось, не могла решить: обрушиться яростной стихией или, сдержавшись, выпустить на волю лишь небольшой дождь.

Зато перед Дареном Грейтом такой дилеммы не стояло: утро выдалось не из приятных.

Переменчивая погода сводила на нет любые шансы хорошо поохотиться. К тому же, разыгравшаяся головная боль даже простое бодрствование сделала тяжелым испытанием. Мериса нигде не могли найти. И, в довершение всего, к Лорду Певцу явился человек, которого во всех Серебряных Пустошах Грейт не любил больше всего.

— Представитель¹⁹! Какой приятный сюрприз! — поприветствовал он толстяка в своей гостиной. Затем пробормотал себе под нос с нескрываемым сарказмом:

— Я как раз с самого утра надеялся встретить какую-нибудь деревенщину.

Представитель Гет Стонар пригладил толстой рукой свои роскошные усы.

— Я тоже рад вас видеть, — с ноткой усталости в голосе произнес он.

— Присаживайтесь. Могу я предложить вам красного кормирского? У меня есть бутыль вина фей, но его я храню для особых случаев.

По выражению лица было заметно, что простоватый Лорд Представитель не заметил колкости.

Грейт вздохнул. Неудивительно.

Гостиная была просторной и богато обставленной, как и весь особняк Грейта. В каждом здании города жило по меньшей мере пятеро, а чаще — восемь постояльцев, но в дорогом особняке, где можно было бы с удобством разместить тридцать или сорок жителей, обитал Дарен Грейт и еще трое. Это был дом в поселении, расположившемся посреди дикой природы, и Грейт украсил его соответствующе — гобеленами, изображавшими величественные сражения, чудовищ и легендарные деяния. По его собственному утверждению, подобный стиль был популярен среди высшего общества Глубоководья. По всему особняку были разбросаны диковинки и сокровища, якобы найденные в приключениях и странствиях. В большинстве своем это были всего лишь дешевые подделки, но глаза юных ребят, затуманенные фантазиями и грёзами, редко это замечали. Прогулка по дому Грейта походила на путешествие по замкам былых времен или визит в пещеру дракона.

— Как только вы просмотрите эти бумаги и документы, я отправлю их Аластриэль²⁰в Серебристую Луну²¹, — без лишних церемоний начал Стонар. — В этом месяце она собирает совет лиги, и перед тем, как предоставить ей отчет, я должен уладить несколько вопросов.

— Например, заставить охотников прекратить разговоры о мифическом серебряном фазане? — спросил Грейт. — Или, быть может, сделать перестановку в «Свистящем Олене»? Поистине, эти вещи заслуживают самого пристального внимания Аластриэль.

И тихонько добавил:

— Ведьмы.

Стонар нахмурился.

— Конечно же, нет, — возразил он. — Вопросы первостепенной важности, вопросы, которые затрагивают выживание нашего города!

Чуть не закатив глаза, Грейт искоса взглянул на Представителя. На том была надета зеленая портупея со вставшим на дыбы оленем — символом Куэрварра — перетягивающая жирную грудь. Грейт находил это зрелище отвратительным.

Строго говоря, толстым Стонар не был, он обладал мощным телосложением — не в последнюю очередь благодаря работе в кузнице. Грейт полагал, что последние несколько лет, проведенные на высоком посту, второй по величине дом в Куэрварре и новое меню, в котором картофель и рофье мясо преобладали над корнеплодами и олениной, тоже этому способствовали. Стонар был недалеким человеком без всяких способностей к политике, полагавшимся скорее на руки, чем на голову. Естественно, такой руководитель имел немалое влияние в нецивилизованных захолустных городках вроде Куэрварра.

— И какие же это вопросы? — спросил Грейт. Он рассеянно провел по струнам яртинга, откинувшись на позолоченную спинку кресла. — В опасности, конечно же, находимся здесь все мы. Как будто в Куэрварре есть важные проблемы.

Случайная рифма вызвала на его лице улыбку, на сей раз неподдельную.

— Например, прекратить споры охотников и следопытов про правила и участки охоты. Они все получают плату в «Олене», вот только там останавливается не так уж много путешественников, а следопытов в окрестностях ошивается более чем достаточно! А еще великаны, которых Ревнир видел пару дней назад, и банда орков, пойманная твоим сыном. В это время года в Лунолесье не должно быть столько чудовищ! Зима ещё не кончилась, а мы уже заметили их передвижения. С тех пор как вымерли люди Черной Крови…

— Ревнир почти слепой, и не потому, что потерял один глаз тридцать лет назад, — резко ответил Грейт. — Он не может заполучить бабу, которую хотел еще до того, как у него борода выросла, и поэтому пытается показать себя героем.