Литмир - Электронная Библиотека

Норихаза прыгнул вперёд, клинок мелькнул в воздухе. Меч Уилла поднялся ему навстречу, но на середине траектории Норихаза остановил оружие. Его клинок опустился и резанул горизонтально, пока меч Уилла всё ещё защищал своего хозяина сверху. Мучительная боль пронзила живот.

И всё же он устоял и инстинктивно опустил меч, парируя следующий режущий удар. Два клинка снова столкнулись с оглушительным звоном, и Норихаза отступил назад, улыбаясь и даже произнеся несколько слов своим трём слугам. Уилл опёрся на свой меч и взглянул вниз. Кровь хлестала из раны на животе, пропитывая набедренную повязку, стекая вниз и образуя лужицу. Всего лишь вспорота кожа, но именно это и намеревался проделать Норихаза. В следующий раз он выпустит ему кишки, ведь в следующий раз он испробует ещё что-нибудь новое, а Уилл к этому времени будет уже обессилен.

Он вздохнул, вытер со лба пот и снова поднял меч. Как он вдруг ослаб! Ну да скоро это кончится. Ещё раз зазвенят мечи, и всё, конец. Он надеялся, что смерть будет мгновенной, но сомневался в этом. Норихаза слишком опытен и наверняка захочет посмотреть, как его противник истечёт кровью у его ног. И у ног Магдалины. Норихаза медленно пошёл вперёд, выставив правую ногу, покачивая перед собой клинком. Уилл двинулся по кругу вправо. И тут его остановил возглас со стены за спиной самурая:

– Бросьте меч, мой господин Норихаза. И ты, Андзин Миура. Норихаза повернул голову на голос, а Уилл в изумлении смотрел на невысокую полную фигуру в зелёном кимоно. Принц стоял в окружении двадцати лучников. Они оцепили сад, взяв на прицел всех мужчин. Принц Иеясу собственной персоной обходит разрушенный город, словно простой офицер?

– Исполняйте приказание, мой господин Норихаза. Кончик меча Норихазы медленно опустился к земле:

– Это дуэль между самураями, мой господин Иеясу. Нет такого закона, который позволял бы вам вмешаться.

– В Эдо есть только один закон, мой господин Норихаза, – ответил Иеясу. – Закон Токугавы.

Норихаза не спускал глаз с Уилла.

– В таком случае, мой господин, я обвиняю этого человека в изнасиловании. У меня есть свидетели. И это закон для всей страны, мой господин Иеясу.

– Только один человек может обвинить Андзина Миуру в насиловании, мой господин Норихаза, – сказал Иеясу.

Все замолчали, и Уилл, ожидая решения своей судьбы, почувствовал, как у него холодеют руки. Но, спасая его жизнь, чем поплатится она?

– Андзин Миура спас мне жизнь, – негромко произнесла Магдалина. – А когда он хотел уйти, я умоляла eго остаться.

Ноздри Норихазы затрепетали от гнева. Он судорожно выдохнул, меч, казалось, самостоятельно задвигался в его руках.

– Я хотел бы предложить вам мои самые нижайшие извинения, мой господин, – сказал Иеясу. – Но если вы ещё раз поднимите оружие, в сердце у вас окажется стрела.

Норихаза заколебался. Потом он нагнулся и поднял валяющиеся ножны.

– Ты обесчещен, Андзин Миура.

Уилл взглянул на меч в своей руке, на кровь, по-прежнему сочащуюся из раны на животе. Он не обернулся к Магдалине. Он повернул меч, протянув его рукоятью к даймио:

– У вас ещё будет шанс, господин Норихаза. Я даю вам слово. Норихаза взял меч, коснувшись кончиком травы:– Не сомневайся, Андзин Миура. Мы в Осаке, Тоетоми, имеем собственные планы на твой счёт. Твоё предательство по отношению к принцессе Едогими может сравниться только с посягательством на мою женщину. Не сомневайся, что мы с тобой ещё встретимся.

Уилл шагнул мимо него, сад вдруг завертелся перед его глазами. Над ним на стене ждал Иеясу с перевязочной бумагой в руках, пока его солдаты не спускали луков с людей Исиды, следя за каждым их движением. Но принц не захотел спуститься, чтобы помочь ему. Он уже достаточно опозорен событиями сегодняшнего дня, Норихаза прав. Он сам должен взобраться наверх.

Кое-как он вскарабкатся наверх, вылез на стену.

– Вы должны были позволить ему убить меня, мой господин. Я опозорил имя Токугавы.

– Я тоже, Андзин Миура, – отозвался Иеясу. – Вмешаться в дуэль самураев… Это позабудут нескоро.

– Мой господин…

– Ну и что я сказал себе, Уилл? – Лицо Иеясу было мрачно. – Когда этим утром я понял, что остался жив, что я сделал? Я скомандовал своим офицерам заняться моими людьми? Я молился богам? Я рвал на себе волосы от горя за судьбу моего города? Я собрал остатки стражи и отправился искать тебя, Уилл. Потому что ты построишь мне новые корабли? Зачем мне они? Потому что ты – мой талисман? К чему мне предрассудки? Потому что я люблю тебя? Какое право имеет правящий принц любить одно живое существо больше остальных? Уилл вздохнул.

– Мой господин, ваши слова совсем уничтожили меня. Если бы вы смогли понять… Когда я проснулся от того, что земля заходила ходуном, когда я увидел кошмар, в который превратился Эдо, я подумал, что наступает конец света, и поэтому не думал ни о чём, кроме своей любви к этой женщине. Я всё ещё люблю её. Я всегда буду любить её. Я не прошу простить меня, не прошу милости. Я только хочу, чтобы вы поняли.

– Понять, Уилл, несложно для любого умного человека. Простить – это совсем другое. – Его взор, казалось, держал лицо Уилла в тисках. – Я не хочу больше видеть тебя, Андзин Миура. Я предпочту вспоминать о тебе, когда ты понадобишься. Для тебя останется только твой долг – в Миуре, перед твоей семьёй, на строительстве корабля. Это землетрясение наверняка встряхнуло весь Хонсю. Если корабль уничтожен, берегись. Мои люди перевяжут твою рану, ты отправишься на юг и останешься там до конца своих дней. – Из-за пояса он вытащил принадлежащий Уиллу «Рассекатель воздуха». – И возьми вот это. Самурай, шляющийся по улицам без оружия, недостоин своего положения среди мужчин.

Миура не изменилась, её деревянный забор все так же крепок, её берега не потревожены землетрясением на севере. А её обитатели?

Ворота распахнулись перед хозяином и сопровождавшими его воинами Токугавы. Самураи ждали его сразу за воротами, чтобы выполнить коутоу, их жёны и дети – во дворе. И Кимура.

– Добро пожаловать домой, мой господин, – сказал Кимура.

– Печальные времена настали.

– Приготовь мне галеру, Кимура. Немедленно. Я должен побывать в Ито, убедиться, что с кораблём всё в порядке.

– Если мои слова успокоят моего господина, – произнёс Кимура, – я сам побывал в Ито и вернулся только вчера вечером. Там толчок тоже был несильным. Корабль не пострадал.

– Слава Богу хоть за это. А моя жена?

– Ждёт вас в доме, мой господин. – Кимура окинул взглядом лучников. – Кейко не вернулся?

Два самурая были хорошими друзьями.

– Увы, Кимура, его не нашли после толчка. Но беспокоиться не о чём – помещение, где он спал, пострадало лишь чуть-чуть. Находившиеся там говорят, что видели, как он вышел куда-то, – наверное, пошёл разыскивать меня. Его найдут, как только в городе восстановится порядок, можешь быть уверен. Хотя, узнав о моём отъезде, он уже наверняка отправился сюда. Я бы остался и разыскал его сам, но принц хотел, чтобы я выяснил судьбу корабля.

Он поднялся по ступенькам, миновал коленопреклонненых служанок, вошёл в дом. Сикибу тоже ждала его на коленях рядом с низеньким столиком, на котором стояли бутылка сакэ и чашка. Сикибу – верная. Сикибу – верящая.

– Добро пожаловать домой, мой господин.

Она приоткрыла губы, ожидая. Но сегодня он не мог заставить себя поцеловать её. Он медленно, морщась от боли, опустился на колени и налил себе сакэ. Одним глотком осушил чашку, налил ещё, протянул ей. Что сказать? Что сделать? Наверное, лучше всего не говорить и не предпринимать ничего, позволить времени сыграть свою роль, понадеяться на её неведение о случившемся. Она ведь могла быть и Сикибу – непреклонной, Сикибу – гневной.

Сикибу отхлебнула, поставила чашку на стол. Нагнувшись к нему, она развязала пояс и распахнула на нём кимоно. Он слышал, как она ошеломлённо вздохнула, увидев рану. Её неведение о случившемся? Это Япония, а новости здесь путешествуют быстрее птицы.

67
{"b":"20728","o":1}