Другой, угловатый, будто сломанный в нескольких местах, парнишка заржал. Тут же, в ожидании зрелища, сюда потянулись другие рейдеры.

Проигравший – крепко сбитый низколобый мужик в защитном жилете на голое тело – молча встал, из закрепленных на голенище ножнен со звоном выхватил огромный нож с зазубренным лезвием. Мах, бывший Мусорщик, прекрасно знаком с такой штукой: вонзается в тело, как в масло, после чего распадается на грани, мгновенно превращая внутренности в фарш. Любимый перочинный ножик во всех Вольных Мирах.

Одноглаз жалобно пискнул. Когда проигравшийся, к потехе собравшейся публики, приблизился к обомлевшей жертве, Мах не выдержал.

– А давай-ка, лучше меня! – сказал он, схватив низколобого за запястье.

Тот вырвался, мрачно поглядел на Маха, бросил злобно:

– Погоди, и до тебе дело дойдет!

– А чего ждать? – Мах улыбался, но это была лишь видимость улыбки.

В сердце концентрировалась жуткая взрывоопасная смесь. Нужна одна только искра…

Низколобый помедлил: он помнил, как ловко этот тип прижал Шкуру. Со стороны зрителей послышались насмешливые замечания, подзадоривающие выкрики и презрительный свист.

– Э, – протянул кто-то. – Да Жало не хочет карточный долг выполнять. Может, он еще и слабак?

Низколобого перекосило. Он напрягся и ловко извернувшись, всадил лезвие… в пустое место.

Это и была искра, взорававшая Маха изнутри. Он зарычал и ударом в скулу сшиб Жало с ног. Его приятели немедленно бросились на Маха. Но у того было важное преимущество: ведь каждому рейдеру известен закон – на своем корабле стрелять нельзя. Только врукопашную.

И здесь этот закон был не на стороне рейдеров. Бешенство, овладевшее Махом бросило его вперед – в самую гущу озлобленных врагов. Технологический туннель превратился в вопящую от злобы свалку.

…Когда Маха, наконец, скрутили, металлизированная поверхность была усеяна корчащимися от боли телами. Однако опытные рейдеры – это не полулюди с Ямы. Они были не дураки подраться и знали толк в рукопашной.

Заносчивого драчуна не убили по одной-единственной причине: на шум выскочил Консерва. Повезло, что в этот момент он не был связан с кораблем нитями управления. Быстро разобравшись в ситуации, он присел напротив обезображенного побоями лица Маха.

– А ты неплох в драке, – сказал он, с кривой улыбочкой осматривая «поле сражения». – Пойдешь ко мне в команду?

– Я бы с удовольствием, – с трудом двигая разбитыми губами, сипло сказал Мах. – Только времени нет…

– А ты подумай… – Консерва поглядел на озверевшие физиономии своих людей и бросил:

– Этого – на мостик.

И пояснил Маху:

– Чтобы тебя раньше времени не прирезали. А вы все – не трогать заложников! Поняли?

Шкура демонстративно не смотрел на Маха – словно того вообще не было на мостике. Он удобно разлегся в специально доставленном сюда кресле. Такое же было и у Консервы. Мах же, по-прежнему, сидел на полу.

Впрочем, «авторитетам» было не до строптивого заложника: корабль только что вышел из прыжка в системе Зирги.

Звезда была довольно далеко: Консерва вывел транспорт на дальней орбите. Здесь намечалось рандеву с подельниками.

Основная идея заключалась в следующем: корабль, по сути, представлял из себя никому не нужный хлам. Так что его и предполагалось использовать под летающий склад, продав в качестве бесплатной упаковки к грузу. Еще желательно было бы найти какой-нибудь кувыркающийся в этом районе булыжник (благо, их здесь предостаточно), чтобы основательно закрепить на нем транспорт. После чего демонтировать ходовой сервер и повредить двигатели – во избежание.

Транспорт заглушил двигатели, и был теперь малозаметен в бесчисленных грудах космического мусора и шныряющих туда-сюда кораблей: система Зирги – одна из самых оживленных в Вольных мирах. Опасались не столько слабых и коррумпированных Сил безопасности, сколько местных рейдеров, которых на окраинах роилось предостаточно. Но Консерва утверждал, что знает эту систему, как свои пять пальцев, и в этом районе рейдерам ловить нечего.

Оставалось лишь ждать, когда на панели управления появятся метки «своих» кораблей.

Консерва о чем-то тихо болтал по карманному линеру. Это верный ход: галактический аналог земной сотовой связи менее заметен в потоках информации, чем дальняя связь корабля. Впрочем, таковой вообще могло не быть на прогнившем мусорном баке.

Прошел не один час. Метки планет и кораблей лениво ползли по сегментам панели управления, сменяясь столбцами ни о чем не говорящих Маху данных. Как вдруг тревожно пискнуло, экран мигнул красным.

В опасной близости от транспорта из прыжка выходил корабль.

Земные ученые считают, что звук в вакууме не распространяется. Ученые Миров не спорят с этим утверждением. Но факт остается фактом: при выходе из внепространственного прыжка материального тела по космосу разносятся раскаты самого настоящего грома.

Его не нужно улавливать специальными приборами – он слышен даже сквозь самую толстую броню…

Одновременно с раскатами грома на панели остро засверкало: вспышки разрядов указывали место выхода постороннего корабля.

– Это еще что такое?! – ахнул Консерва.

– Разве ты не ждал никого? – напряженно подавшись вперед, спросил Шкура.

– Из прыжка – нет… – проговорил Консерва, быстро принимая управление.

Изображение на панели укрупнилось, детализировалось…

Не надо быть большим специалистом, чтобы узнать пограничный бриг Конгломерата миров. Достаточно взглянуть на яркие опознавательные знаки.

– Грязный сервер… – пробормотал Консерва. – Что здесь делает пограничник Конгло?!

– Подстава? – быстро предположил Шкура.

– Подстава была б, если сюда скакнули драккары Краба, – огрызнулся Консерва. – Но при чем здесь Конгло?!

Между тем, бриг сбрасывал скорость.

– Он нас засек! – запаниковал Консерва. – Замедляется!

– Если он хочет досмотреть нас, то почему не выходит на связь? – недоуменно произнес Шкура.

– Да какое там – досмотреть! – воскликнул Консерва, лихорадочно считывая данные. Он же в чужом пространстве!

Некоторое время недоуменно следили за странным кораблем. Мах смотрел на панель с некоторым раздражением. Все эти маневры только затягивали его и без того чудовищно долгий путь…

– Глушит реактор… – удивленно проговорил Консерва. – Вроде, как мы…

– Значит, тоже здесь, так сказать, инкогнито? – усмехнулся Шкура. – Прячется? Задумал что-то. Что ж, я заинтригован…

– В любом случае, Летуны теперь в курсе, – тоскливо сказал Консерва. – Пропустить такой раритет, как наш старый бидон, просто нельзя. Рано или поздно Краб выйдет на Летунов – у него везде свои люди. Ему сольют информацию – и все, нам никогда не продать эту партию… Будем вечно скрываться по Темным мирам без единого ирида в кармане…

– Выход один, – мрачно сказал Шкура. – Возьмем его. На абордаж.

Консерва посмотрел на Шкуру, как на безумца.

– Это же ударный бриг! – с чувством произнес он. – Мы даже приблизиться не сможем…

– Он же заглушил установку, – вкрадчиво сказал Шкура. – Значит, ни оружия, ни защиты у него нет. Сколько времени нужно на разгон реактора?

– Это мысль… – пробормотал Консерва. В глазах у него появилась надежда. – От нашего корыта он никак не ожидает подвоха. Подкрадемся тихонько. А как опомнится – будет поздно: мы уже вспорим ему брюхо и будем внутри… Грязный сервер, но какой риск!

– Я вижу, что тебе уже нравится! – оскалился Шкура, потирая руки. – Когда такое было, чтобы прямо у тебя перед носом Летуны снимали всю защиту?

– Главное, сразу сжечь ему синапсы связи… – проговорил Консерва, и вдруг заорал:

– Тревога! Приготовиться к абордажу! Дикарь и Шрам – на мостик.

– Хмырь и Монах – на мостик! – в тон приятелю прокричал Шкура.

Мах посмотрел на панель, где в черноте космоса тенью растворялся бриг. Поднялся, сделал шаг, отчего тут же почувствовал в районе лопаток пару холодных стволов – охрана не спускала с него глаз. И сказал решительно: