- Вот уж не думал, что тебя так интересует наша личная жизнь, - наконец буркнул он.

- Больше всё равно заняться нечем, - бельчонок аппетитно хрустнул яблоком.

- Мог бы помочь мне на кухне, - осторожно предложил я.

- Мог бы, - вздохнул мой муж, - но не буду. Зачем у тебя славу великого кулинара отбирать? А поварёнком и Родька побыть сможет. Тем более «Спаси мир, помоги ближнему» - это его самая любимая игра.

- Убирайся отсюда, чудовище, - нежно проворковал я.

- Как скажешь, родной, - Женька направился к двери, но на пороге остановился и повернулся ко мне, - видишь какой я послушный? Цени…

- Не могу понять, как ты его терпишь, - Родька сел на стул и, облокотившись на стол, подпёр рукой голову, запустив пальцы в русые слегка всклокоченные волосы. – Ведёт себя, словно избалованный ребёнок. Правда, и я не лучше… Но, что поделать, рядом с ним просто перестаю адекватно мыслить. Хочется прибить…

- Ты знаешь, - я достал из холодильника привезённое мальчишками мясо, прикидывая, что из него можно сделать, - я даже рад, что он здесь так себя ведёт. Ему давно пора было отдохнуть. Пусть три дня, но отдохнуть от всего. Завтра мы вернёмся в Россию, и его жизнь снова пойдёт по накатанной. Четыре часа сна и бешеные двадцать часов: работа, семья, которая требует внимания и вешает на него все проблемы, даже те, с которыми может справиться и без его участия. Теперь ещё дочь… Так что… Пусть отдыхает.

- Чёрт! – застонал Родька. – Лизу я на него повесил. Наверное, стоило забрать её к себе.

- Теперь об этом говорить поздно, он не отдаст. Они быстро общий язык нашли. Она его дочь и точка. Хотя, почему только его, - я мечтательно улыбнулся, - моя тоже. Бойкая, надо сказать, девчонка. Придёте с Олегом в гости, познакомитесь. В конце концов, она и твоя сестра. Знаешь, Родь, мне, если честно, не хочется возвращаться на Родину. Завод этот грёбаный…

- Что за завод? – Родька заинтересованно подался вперёд.

- Да в Мирске. Женька схлестнулся с вашим отцом, теперь у него ещё одно переживание прибавилось. Если он его за отца не считает и благополучно может утопить то, как воспримешь это ты? Для тебя-то он семнадцать лет был настоящим отцом, и ты его любил. Солнышко теперь переживает, не причинит ли он своими действиями тебе лишней боли.

Родька задумался, вцепившись длинными гибкими пальцами в волосы. Я его не торопил, не требовал ответа. Это был очень серьёзный вопрос. Болезненный. Владимир Эдуардович Самойлов был законченной мразью, но он был его отцом. Плохим, хорошим – это не столь важно. Он всё равно оставался его родителем. Который сидел у его кровати, когда он болел, ходил с ним на каток, ездил в зоопарк. И маленький мальчик Родька любил своего отца и считал самым лучшим на свете. Самым добрым, самым заботливым, самым сильным… И пусть потом отец отвернулся от него, но прошедших до этого момента семнадцати лет никто не отменял.

На кухню тихо проскользнул Женька и с удивлением посмотрел на задумчивого брата.

- Родьк, ты что? Что-то случилось? Я палку перегнул? Обидел? Ну, прости меня. Язык без костей, что с меня возьмёшь… - Женька присел рядом с братом на корточки и попытался заглянуть ему в глаза, - Родь?

- Жень, - Родька вскинул голову, - я никогда не говорил, но я люблю тебя.

- Ты случайно не заболел? – бельчонок взволнованно положил ладонь брату на лоб. – Вроде бы температуры нет…

- Чёрт! – Родион скинул его руку, - я серьёзно, а ты опять хохмишь. Я рад, что ты мой брат и рад, что ты у меня есть. И самое главное - я прекрасно знаю, что чтобы ни случилось, ты придёшь на помощь. Всегда… Думаю, что даже когда ты меня ненавидел, ты бы всё равно помог, потребуйся мне помощь. Поэтому я попрошу тебя… Мне тяжело, - парень взял Женькины руки в свои и крепко сжал, - но я должен. Если будет возможность сильно не наказывать отца, сделай это. Прошу тебя, - Женька дёрнулся, но Родька его удержал. – Это не для него, для тебя. Ты всё равно потом изведёшься, хотя и будешь кричать, что тебе всё равно. Вот только я знаю, что не всё равно, потому что у тебя, здесь, - Родька прижал руку к Жененной груди напротив сердца, - есть сердце, которое умеет любить. Умеет так, что не каждому дано. Мне иногда завидно, моей любви хватает только на маму, Олега и тебя, а твоей на всех вокруг.

- Вот ещё, - Женька фыркнул и отвернулся, - я циничная сволочь и не умею любить. Совсем.

- Угу, - я улыбнулся, - это сразу бросается в глаза.

- Чёрт! Ну надо вам было… Эх! – Женька безнадёжно махнул рукой и выбежал из кухни.

- Куда это он? – Родька недоумённо покосился на меня.

- Не поверишь, реветь побежал. Сейчас проплачется и придёт. И мы снова получим милую рыжую язву.

- Так может быть, стоит утешить? – Родька поднялся.

- Стоять, - я толкнул его назад, - там ванилька, он утешит. Ты разве не заметил, что Женька рыдает только в его присутствии? Ты лучше давай-ка помогай. Время уже два часа, в семь гости прибудут, а у нас конь не валялся.

Больше мы с Родькой на серьёзные темы не разговаривали, наша беседа стала плавно вращаться возле званого ужина, а ещё я пересказал ему эпопею с наследством Алекса, ну то, что сам знал, конечно. Брат моего мужа оказался очень хорошим помощником, видимо, у него, как и у меня, готовка была чем-то вроде любимого хобби. Во всяком случае, пару салатов, что он соорудил, выглядели довольно аппетитно, да и на вкус скажем прямо, были очень даже ничего.

В пять часов из славного города Парижу вернулись Люсьен с Алексом, выглядели они очень довольными.

- И? – Женька нетерпеливо запрыгал возле них. – Что с картинами?

- А чёрт его знает, - Алекс неопределённо пожал плечами, - результаты будут известны только завтра.

- Безобразие, - возмутился мой зеленоглазый супруг, - я до завтра умру от любопытства. Слушайте, а где вы тогда столько времени были? Уехали рано утром, а вернулись только сейчас…

- У моих родителей в гостях, - Люсьен расположился на диване и Алекс тут же забрался к нему на колени. – Представлял Ала в новом качестве…