Весело хмыкнув, герцог поворачивается ко мне.
– Поздравляю, ваша светлость, – скалю я зубы. – У вас появился вполне достойный кандидат на роль придворного шута. Ему не хватает лишь барабана да дурацкой шапки с бубенчиками.
Застывший у двери великан грозно хмурится и сопит. Его лицо багровеет, глаза выкатил, а брови насупил, словно вот‑вот ринется в драку, но мы не обращаем на него внимания.
– Достойно изумления! – продолжает герцог насмешливо. – Человек, за голову которого объявлена крупная награда в трех государствах…
– В четырех, – негромко поправляю я его.
– Пусть в четырех, – легко соглашается герцог. – Так вот, этот человек с пафосом вещает о данной им когда‑то присяге!
Помолчав, я предупреждаю:
– Рассказ займет много времени.
– Пусть так, – легко соглашается герцог. – У меня лишь одно условие, Робер: постарайтесь говорить правду, и только правду. От того, что вы мне расскажете зависит, помогу я вам, либо нет. Идет?
Я медленно киваю. В общем‑то я предполагал, что за помощь мне придется расплатиться. Что с нищего рыцаря возьмешь кроме информации? О свалившемся на меня богатстве я и не думаю заикаться. Сказано же тем, кто был поумнее нас: "Не соблазняй малых сих". Время ныне тяжелое, ляпнешь вслух лишнее, и жизнь закончишь в подземном каменном мешке. Если уж король Франции Филипп Красивый из‑за сокровищ тамплиеров целый орден под нож пустил, то и герцог Лотар Баварский вряд ли устоит перед соблазном.
А потому рассказывать следует с осторожностью, всячески избегая острых углов. Итак, с чего начать? С нападения сарацин, или с найденной в замке Молт секиры? С древней фрески на стене церкви святой Анны, что в Ла‑Рошели, либо с подземелья, где я был похоронен заживо? С истории о предательстве, либо с саги о мести? Где пролегло начало пути, что привел меня сюда? Как следует подумав, я начинаю так:
– Когда два года назад я стоял на побережье Ла‑Манша, жизнь казалось мне простой и ясной, – тут я припоминаю нечто, сказанное отцом нынешнего герцога, и добавляю с усмешкой:
– Такой же простой и бесхитростной, как стальной клинок. Я твердо знал, что должен выполнить свой долг перед Францией – убить герцога Орлеанского, дядю Карла VII, чтобы не допустить смуты в стране. И так же ясно я понимал, что после этого убийства у меня нет никаких шансов дожить до встречи с вашей кузиной…
С тех самых пор, как первый человек догадался построить жилище, возникла проблема его защиты. Уж больно много нашлось желающих елейно спросить: "Кто, кто в теремочке живет?" Вот и обносят владельцы высокими стенами города и веси, крепят ворота. А во рвы, выкопанные вокруг своего, кровного, втыкают заостренные колья и напускают воду.
На страсть супостатам тянутся к небу могучие башни, гордо реют на шпилях вымпелы и флаги. Бдит нанятая стража, позвякивая навешанным смертоносным железом. Приглашающее скалят жерла пушки и прочие кулеврины, пронзительно скрипят вороты арбалетов. Пробуют тетиву лучники, смотрят остро, с нехорошим прищуром. Никто не рад незваным гостям, век бы хозяева на них не глядели!
Словом, проникнуть без приглашения в чужой замок – дело непростое. Замков во Франции хоть и многие тысячи, но на всех желающих их все равно не хватает. Даже тот, у кого уже имеется парочка собственных, облизывается на соседский, мол, много – не мало. Чего уж говорить про тех несчастных, у кого вообще нет ни одного замка? В общем, с замками дело обстоит совсем как с красивыми женщинами: удержать их у себя куда как труднее, чем заполучить, слишком уж высок на них спрос!
Спору нет, в одиночку во вражеский замок пробраться можно. В прошлый раз я так и ходил. Сам еле ноги унес, да и Жанну чуть не погубил. А дружной компанией туда попасть – во много раз труднее. Кто же пустит в замок целую ораву чужаков?
Вообще‑ то по‑рыцарски – это появиться перед воротами замка во главе целого отряда из конных воинов. С оруженосцами, пажами, лучниками и копейщиками, да чтобы герольд в малиновом берете выехал вперед, держа развевающееся на ветру знамя с гербом сеньора. Да задудел бы в начищенный до блеска горн, а надутые как павлины барабанщики залупили бы со всей дури в барабаны. И когда все внимание будет приковано к незваным гостям, еще хорошо эдак вот прищуриться, оттопырив презрительно нижнюю губу и, еле цедя слова, объявить:
– Иду на Вы. И коли не отдадите мне Жанну д'Арк живой и невредимой, вы все трупы. Пресвятой Девой клянусь!
То есть поступить в духе русского князя Святослава. А затем взять замок на копье, и телами защитников наполнить ров не то что до краев, но даже с горкой. Хозяина замка посадить на кол, его семью продать в рабство, сокровищницу разграбить. Найденную пленницу усадить на лучшего коня и под громкий стук над головой (это приколачивают твой щит над воротами замка) выехать, не оглядываясь. А воины чтобы смотрели обожающими глазами, кричали тебе славу, и колотили рукоятями мечей в щиты. Лепота!
Замок Буврей, что воздвигнут неподалеку от Руана – новой постройки, ему еще и пятнадцати лет не исполнилось. Английский король Генрих Завоеватель, захватив Руан, повелел возвести рядом замок. И не какой‑нибудь придворно‑увеселительный комплекс, а настоящую неприступную твердыню, что будет держать в страхе все окрестности. И чтобы ни один лягушатник и пикнуть не смел! Король, по праву прозванный Завоевателем очень четко представлял себе, что именно желает получить.
Нечто очень большое и внушительное, и чтобы никто не смог взять новую твердыню штурмом, хоть он тресни! Вот архитекторы и расстарались для любимого монарха: на стены камня не жалели, оттого вышли они такой толщины, что проломить их хоть пушечным огнем, хоть тараном нечего и думать.
А подкопаться снизу и подвести под стену пороховую мину тоже вряд ли выйдет: ров не даст. Слишком уж он широк и глубок, словно строители поначалу пытались докопаться до корней земли, но затем, очень нескоро, одумались, да и бросили это бесполезное занятие.
– Все будет хорошо, – шепчу я себе. – У нас все получится.
Замок Буврей воздвигнут на холме, вокруг – крепостные стены высотой с пятиэтажный дом, это ж какие лестницы нужны, чтобы на них влезть! Ворота несокрушимы даже на вид, так до них еще добраться надо через подъемный мост. Кидаю взгляд в ров, отсюда, с телеги он кажется бездонным. Там, глубоко внизу из мутной жижи приглашающее скалятся осклизлые колья и косы, копья и бороны.
Стражники, стоящие у распахнутых ворот, глядят на приближающийся обоз пристально, чуть что – мигом подадут сигнал поднимать мост. Осаждай их тогда хоть целый год, толку не добьешься. Сюда армию надо приводить, с фашинами, стенобитными орудиями и осадной артиллерией. А откуда у меня артиллерия? Армии у меня тоже нет. Да и времени, честно говоря, в обрез.
А ну как прослышат про мою затею, да и переведут Жанну в другое место? Ищи ее тогда где хочешь! Так что, если подумать как следует, больше одной попытки освободить любимую я себе позволить не могу. Задрав голову я оценивающе гляжу на светило. Вот у кого жизнь протекает по плану, без всяких потрясений. Знай виси себе в небе, а планеты сами по себе так и шмыгают вокруг.
Перед въездом на мост я останавливаю телегу и резво соскакиваю на землю. Шапка стиснута в кулаке, взор опущен вниз, я тяжело вздыхаю: сапоги просят каши, а еще неплохо бы их смазать и почистить. Пока я предаюсь скорбным мыслям, навстречу мне из ворот замка выезжает целый отряд.
Всадников в нем не меньше трех десятков. Во главе – рыцарь, воины у него как на подбор, да и кони хороши. Судя по всему мне повстречался последний из четырех отрядов, что выехали сегодня на поимку "врага английской короны, злодея и негодяя, отъявленного мерзавца и душегуба Отто по кличке Бастард.
Шутка ли, за голову главаря бандитской шайки обещано заплатить золотом по весу! Даже завидно, меня ни разу так дорого не оценивали. С другой стороны, я никогда и не стремился к известности. Узнай кое‑кто о моих подвигах в Англии, за удовольствие видеть меня корчащимся на колу отсыпали бы втрое!
