– Что замерли, – оборвал себя Еланцев. – Любуетесь моим античным торсом? Предупреждаю, поручик: я к содомии отношусь резко отрицательно…

– Где это вас? – выдавил Саша, не обращая внимания на скабрезность.

– Ах, это! – Герман привычно погладил пальцем ямку шрама. – Да было дело в позапрошлом году по осени… Вот ведь как бывает, друг мой: попадаешь в пятнадцатый век, а стреляют в тебя из оружия века двадцатого. Прошла, слава богу, сия дура навылет, но поваляться пришлось основательно. И здесь, под присмотром Иннокентия Порфирьевича, долгих лет ему, и в Ташкенте…

Дверь распахнулась, и в клубах пара в предбанник ввалилось несколько офицеров, раскрасневшихся с морозца.

– Ба! Поручик Еланцев, как всегда, нас опередил! А почему сегодня не с дамой? Кто сей юноша? – забросали друзей вопросами офицеры, большей частью Саше совсем незнакомые. – Неужто!.. Молчать, Кандеев! Не опошляйте светлых чувств!..

– Разрешите представить, господа! – царственным жестом указал поручик на засмущавшегося Александра. – Поручик Бежецкий!

– Тот самый? Бывший гвардионус? Ну, это дело нужно отметить…

И ароматный чай был тут же незаслуженно забыт…

9

– Извините, вы давно из России?

Саша сперва не понял, что женский голос обращается именно к нему, и по инерции продолжал писать некоторое время. Только мгновение спустя он поднял глаза на даму, присевшую на высокий табурет неподалеку от него.

Стройная шатенка с миловидным, чуть усталым лицом, одетая по местной моде – чтобы были закрыты шея и руки до самых кистей, – смотрела на него с легкой улыбкой.

– Извините?

– Да‑да, молодой человек. Я к вам обращаюсь.

В первый момент женщина показалась Бежецкому едва ли не старухой: лет за тридцать, привлекательная, спору нет, но относящаяся к тому типу женской красоты, который ему никогда не нравился. К тому же молодому человеку не терпелось продолжить дневник, и отреагировал он довольно сухо:

– Не имею чести…

– Ах да, я не представилась. Варвара Лесникова. Можно просто Варвара. Или даже Варя.

– А по отчеству? – навязчивая «барышня» уже откровенно раздражала офицера.

– По отчеству? А зачем вам это?

– К незнакомым дамам я привык обращаться именно так, – отчеканил офицер.

– Какой сердитый… – улыбнулась женщина. – Ну, извините, если оторвала вас от дел…

Она отвернулась, и Александр тут же почувствовал укол совести: «Экий вы грубиян, граф! Дама обратилась к вам с невинным, в сущности, вопросом, а вы тут же ощетинились. А этикет? А светское поведение?…»

Заложив тетрадь карандашом, поручик неуверенно взглянул на женщину, изучавшую что‑то за витринным окном, подперев подбородок ладонью. Странное дело – она уже казалась ему совсем не такой, как вначале… Изящная посадка головы, длинная шея, рука…

– Извините… – выдавил он из себя сдавленно, кашлянул в кулак и добавил громче: – Извините меня за резкость, мадам…

– Мадемуазель, – игриво стрельнула в его сторону карим глазом женщина.

– Еще раз извините, – вконец смутился офицер.

– Ну что же вы краснеете, поручик? Прямо как девушка…

– Это от солнца… Варвара… э‑э‑э…

– Просто Варвара.

Дама придвинулась к нему ближе, и до молодого человека донесся легкий запах духов. Совсем таких же, как у Настеньки…

* * *

– Это было… – Саша отвалился на подушки, счастливо глядя в потолок, слабо озаренный светом ночника. – Это было…

– Тебе не понравилось? – Варвара склонила над ним смеющееся лицо, и пряди волос защекотали ему грудь, щеки, нос.

Сейчас, в полумраке, она казалась совсем юной, чуть ли не ровесницей. Ее острые соски касались его груди, будя в утомленном теле новую волну силы.

– Ты что? Как это может не понравиться? – Он вдруг спохватился. – А тебе? Тебе понравилось? Я… это…

– Ты был просто бесподобен… Правда‑правда!

– Ты меня обманываешь… Этого просто не может быть…

– Почему? – удивилась Варвара. – Разве… О, какая я дура!.. Я у тебя что – первая?

– Что ты… – Саша засмущался, отворачивая лицо в сторону, будто при таком освещении женщина могла разглядеть краску, залившую его щеки.

Признаться, что она права, было невозможно, просто немыслимо, но это был факт. Саша, как говорится, был девственником и еще никогда, ни с кем… Нет, в беседах со сверстниками он, конечно, был хватом в таких вопросах. Покорителем и разбивателем женских сердец, Дон‑Жуаном и Казановой одновременно. Но… Все это было лишь в юношеских мечтах и разговорах. На самом деле единственной особой женского пола, отношения с которой у Саши можно было, положа руку на сердце, назвать интимными, являлась соседская девочка Мотя. Матильда фон Штильдорф, дочь давнего отцовского друга. И восходили сии отношения к тем давним временам, когда обоим «развратникам» было лет по пять‑шесть. Да и можно ли назвать суетливую, с сердечком, выпрыгивающим от волнения и страха перед разоблачением взрослыми, демонстрацию детских «прелестей» в укромном уголке за сараем интимными отношениями? Даже с большой‑пребольшой натяжкой.

Товарищи по училищу не раз посещали «заведения», особенно нахваливая «салон» мадам Декампье на Галерной, но продажная любовь не влекла Сашу. Ардабьев, правда, как‑то затащил туда друга, но атмосфера пошлой вседоступности вызвала у «новичка» такое отвращение, что он стремглав бежал из будуара уже оплаченной вперед «мамзельки», отговорившись срочными делами… А Настя… Настя всегда была для него за гранью плотской жизни.

Варвара поднялась с постели и прошла к столу. Ночник мягким светом очерчивал ее фигуру, словно гениальный кутюрье скрадывая лишнее и подчеркивая нужное. Александр залюбовался этим прекрасным телом, которым только что обладал и сможет обладать снова, стоит лишь протянуть руку… От этих мыслей он почувствовал еще больший прилив сил.

– О‑о‑о! Поручик, вы бесподобны… – с легкой иронией произнесла Варвара, стоя к нему спиной. – Я, старая дура, и подумать такого не могла… Прости меня, Саша.

– За что? – опешил «Казанова».

– За то, что испортила тебе твой первый… Понимаешь, это должно случиться с тем, кого любишь…

– Я тебя люблю.

– Что ты, что ты!..

– Нет, я серьезно. Я в самом деле тебя люблю.

Саша даже привстал на локте, озаренный новой, только что пришедшей ему в голову идеей.

– Я женюсь на тебе!

– Ты шутишь?

– Нет, я говорю серьезно! Ты не замужем, я холост. Что нам может послужить препятствием? Выходи за меня замуж!

Женщина вновь приблизилась к кровати. Юноша не видел ее лица, лишь темный силуэт.

– Какой же ты у меня все‑таки мальчик, – ласково произнесла Варвара, присаживаясь на простыню. – Маленький, глупенький мальчик… Ну, иди, иди ко мне…

Он хотел возразить, но пряно пахнущая ладонь прикрыла ему рот, и все слова на свете сразу потеряли смысл…

* * *

Саша летел в «клуб», как на крыльях. Подумать только: теперь он – настоящий мужчина! Не сопливый юноша, знакомый с женским полом накоротке лишь в горячечных, полных стыдного томления, эротических снах, не герой выдуманных «взрослых» рассказов сверстникам, разинувшим рты. Настоящий!.. И не случайно, не мимолетно – целую неделю, целых семь дней уже длилось его нежданное‑негаданное счастье. Подумать только…

Швырнув завалявшуюся в кармане мелочь старому попрошайке у знакомых дверей, Бежецкий влетел в зал прямо посреди взрыва гомерического хохота. Да и отсмеявшись, никто не повернулся в его сторону. Все присутствующие, позабыв про выдыхающееся в бокалах пиво, теплящуюся водку и вино, остывающий кофе и прочие обыкновенные в «клубе» напитки, внимали поручику Еланцеву, замершему перед слушателями в позе эстрадного чтеца и лихорадочно листающему листы тетради в синем клеенчатом переплете.