И вот теперь стоя у пневматического молота, хан Улукбек невольно восхитился увиденным. Кузнец, держа раскаленный кусок металла, от которого исходил невыносимый жар, с помощью правой ноги приводя агрегат в действие. При этом, после того как молот касался железа, тот успевал еще заготовку повернуть.
Первый министр прокашлял, таким образом, он старался привлечь к присутствующим внимание дархана Касима. Кузнец взглянул в их сторону и выругался. Ему явно не понравилось, что его отвлекают. Он из вежливости улыбнулся и попросил дать ему время.
— Я должен закончить свою работу, хан, — проговорил Касим, — в противном случае металл остынет. А это не очень хорошо.
Улукбеку одного слова было достаточно, чтобы воины тут же наказали взорвавшегося дархана. Но он сдержался, понимая, что по-другому кузнец просто поступить не мог. Пока Касим делал свое дело, хан оглядел остальные молоты, прошелся мимо непонятных механизмов, которые с помощью специальных ножей снимали лишний металл, предавая изделию гладкую поверхность. Остановился у агрегата, который в заготовках проделывал отверстия. Стоявший с механизмом рабочий, попросил хана отойти, сославшись, что опасается за его здоровье. В подтверждение, отколовшийся от детали кусок металла отлетел и ударился в руку одному из воинов. Тот вскрикнул, словно его ужалил скорпион. Этого было достаточно, чтобы Улукбек понял, что рабочий не шутит.
«А, что если такой кусок попадет не в руку, а в глаз?» — подумал хан, отходя на безопасное место.
— Вот так и работаем, хан, — проговорил подошедший Касим, опускаясь на колено, при этом вытирая испачканные руки.
— Я бы желал взглянуть на тот заказ, который тебе при последней встрече отдал дервиш.
— Хорошо, хан, — сказал араб, поднимаясь с колена, — прошу следовать за мной.
Он недовольно взглянул на беклербека, словно тот был виноват в том, что не предупредил его за ранее о появлении в мастерских правителя.
Дархан провел его среди множества агрегатов в небольшую комнату. Она ни чем не походила, ни на жилище кочевников, ни на скромные палаты астронома. В центре деревянный стол, заваленный бумагами. У стены лавки. Через единственное окно, пробивался солнечный свет. Улукбек остановился у стола и заглядывался в поисках нового оружия.
Между тем Касим прошелся в самый дальний угол и стащил шелковую ткань, что прикрывала странной конструкции караджаду. Хан подошел к ней и присел, хоть и трудно ему это было сделать, на корточки. Прикоснулся рукой к непонятному оружию и вопросительно взглянул на дархана.
— Ажиллагч, — проговорил кузнец.
Хан чуть не вспыхнул от злости, будь он молод, так точно врезал бы этому ничтожному. Не умеет раб общаться с Великим ханом. Касим же поняв свою оплошность.
— Это ажиллагч, хан, — молвил он, опускаясь на колено. — Оружие способное делать много выстрелов за маленький промежуток времени.
— Много, это сколько? — уточнил Улукбек. В его понимании и десять выстрелов одновременно это уже много, ведь караджаду могла выдать только двойной залп, а затем требовалось время на перезарядку.
— Мы не считали, хан. Но в рожок, можно впихнуть, как минимум пятнадцать специальных стрел.
Он отстегнул от ажиллагча коробочку, что крепилась с боку, и протянул хану. Тот взял в руки и минут пять вертел, разглядывая странные и непривычные стрелы. Небольшие, полностью металлические.
— Нам уже удалось испытать ажиллагч в полевых условиях, — сказал дархан, возвращая рожок на место.
— А способно ли это оружие уничтожить демонов? — вдруг обратился хан к первому министру.
— Это только предкам ведомо, хан, — проговорил беклербек.
Улукбек остался недоволен этим ответом. Стал и дальше рассматривать ажиллагч. Крепился он на треножнике, но как пояснил кузнец, из него можно было стрелять с рук. Несмотря на большое количество выстрелов, благодаря хитростям, которые Карим не захотел разглашать, отдача у него была даже меньше, чем у караджаду.
— К войне успеете наладить их производство? — в конце встречи, когда дархан проводил их до выхода, спросил хан Улукбек.
— Извини, хан, — молвил кузнец, — рад бы тебе ответить на этот вопрос, да вот только не ведомы мне сроки. Я же не знаю, сколько времени у меня есть. Год, два, десять?
«Зато вот я знаю, сколько мне отпущено, — подумал правитель, — и боюсь, что меньше года».
Хан тяжело вздохнул.
— Вот и я не знаю, — молвил он, трогая по-приятельски кузнеца за плечо. — Тогда скажи, сколько уже сейчас сделано?
— Немного. Всего три. Но как только кое-что усовершенствуем, работа пойдет куда быстрее.
Улукбек с надеждой в глазах взглянул на дархана.
— Вы уж постарайтесь.
Дня через два, когда список был готов, хан вызвал к себе суйбаши Шахруха. Рукой приказал тому сесть. Младший брат выполнил его просьбу. Казалось, он уже догадывался, для чего его вызвал правитель. Между тем хан протянул ему одну из пиал, что стояли на небольшом столике и произнес:
— Я вызвал тебя, суйбаши… — начал он, но Шахрух перебил:
— Я знаю, хан, для чего ты меня вызвал. Духи тоже приходили ко мне во сне, — он коснулся амулета, который висел на его груди давая понять, что когда-то тоже прошел обряд посвящения, — нам в скорости пора в дорогу.
Великий хан кивнул.
— Я уже набросал список тех, кто проследует со мной в другой мир.
Он повернулся и стал искать в небольшом сундучке, что стоял сейчас справа от него бумагу. Наконец нашел и протянул брату. Тот взял ее, пробежался глазами и присвистнул.
— Ого. Всего несколько воинов, я да ты. Остальные наложницы.
— Я вот долго думал и понял, — пробормотал хан, — что воины понадобятся моему последователю. Оттого и взял только тех, кто по возрасту нам с тобой ровесники. В бою они себя уже проявили, и вряд ли смогут что-то еще сделать. Тебя включил, так как на это была воля предков…
— Я знаю.
— … наложниц, потому что не хочу оставлять их еще кому-то. А хатун, останется наблюдать, чтобы Уорнур, Мэнэр и Улзий не поубивали друг друга, а еще чего хуже не пошли наперекор духам, и не уничтожили мальчишку.
Суйбаши понимающе кивнул. Он, не опасаясь, мог произнести имя хатун вслух. Шахрух даже завидовал ей. Суйбаши, несмотря на свой возраст, считал, что еще способен принести пользу будущему хану, но духи предков думали иначе. Он с удовольствием скакал бы сейчас в седле по степи, вдыхал бы воздух планеты, а может и уединился с какой-нибудь красоткой в юрте.
— Небеса свидетели, сам бы тебя не взял, — проговорил хан, — но это воля предков, Шахрух.
— То-то и оно, — согласился с ним военный министр. — Я постараюсь прожить оставшийся мне срок жизни так, чтобы он запомнился навсегда.
Хан поднес к губам пиалу с кумысом, сделал глоток, и сменил тему разговора:
— Что скажешь на счет оружия, что создали ремесленники? — полюбопытствовал он.
— Будь в наше время такое…
— Знаю и поэтому думаю, что хорошо, что его у нас не было. Глядя на него, мне становится страшно. А если они друг против друга начнут его использовать?
Кто — они, суйбаши догадался. Так хан мог выразиться только про сыновей.
— А ты знаешь, что они отряд отправили за Кайратом и дервишем? — спросил Шахрух.
— Это еще зачем?
— Так кому охота власть отдавать.
— И ты ничего не сделал? — удивился хан.
— Нет. Велел проследить и не вмешиваться.
— А если бы…
— Если предки считают, что Едугей тот человек, который объединит кочевников, то они сделали бы все, чтобы Кайрат добрался с отрядом до него целым и невредимым.
— Я так понимаю, ты в курсе, брат, чем все закончилось.
— Конечно, — усмехнулся суйбаши, — иначе не выделил бы ягычи лучшую свою сотню.
Хан расхохотался.
— Ну, ты и хитер, Шахрух! — Воскликнул он.
— А по-другому нельзя. Иначе ты бы, хан, давно на троне не удержался. Тут глаз да глаз нужен.
Улукбек понимал, что его спокойное правление, без заботливой руки брата не обошлось. Вот только Шахрух не смог бы все равно уследить за братьями. Вполне возможно именно он не допускал, чтобы оружие более грозное, чем карахома и караджаду, попали тем в руки. И вот сейчас, из-за прихоти предков, хан был вынужден оставить свою империю без присмотра. А ведь Шахрух своим делом, не жалуясь на старость, мог еще лет десять-пятнадцать заниматься. Кто же знал, что духи затребуют его к себе? Может быть, тогда он нашел более подходящую на свое место кандидатуру. Вот только сейчас было поздно, что-то делать.
