– Полагаю, что дальше наше вмешательство не требуется, – сказал я. – Убийство – зло, но пусть люди сами борются со своим злом. Парня, конечно, жалко…

Фома покивал и отпил еще пива. Потом сказал:

– Жалко парня, да… Антон, а что же нам делать с укусом?

– Каким еще укусом?

Фома слегка перегнулся через стол и шепотом произнес:

– На шее Виктора не рана, Антон. Без всяких сомнений это следы от клыков вампира. Вот незадача, верно?

Я почувствовал, как у меня вспыхнули уши. Глупо спросил:

– Точно?

– Точно-точно. Ну откуда киллеру знать строение и функции вампирского клыка с такой точностью? Латеральные желобки, крючок-метчик, борозда Дракулы, винтовой разворот при прокалывании…

Теперь у меня полыхало все лицо. Я словно наяву увидел класс, в котором когда-то учился, Полину Васильевну с указкой и здоровенный резиновый муляж на столе: что-то острое, вывернутое, закрученное штопором, с белой табличкой из оргстекла, на которой черными буквами написано: «Правый глазной (рабочий) зуб вампира. Муляж. 25/1 нат. вел.». Когда-то муляж был движущимся, при нажатии на кнопку он удлинялся и начинал вращаться. Но моторчик давным-давно перегорел, починить его никто не удосужился, и клык навсегда застыл в положении, среднем между маскировочным и рабочим.

– Я поспешил с выводами, – признался я. – Моя вина, господин Лермонт.

– Вины никакой нет, тебе просто хотелось, чтобы Иные были ни при чем, – великодушно сказал Фома. – Стал бы знакомиться с результатами вскрытия – понял бы, что версия ошибочна. Ну так что скажешь?

– Если вампир был очень голоден и высосал человека досуха, – я поморщился, – то он мог потом и сблевать. Но не всю же кровь… Следы анестезирующей сыворотки в воде были?

– Не было. – Фома одобрительно кивнул. – Впрочем, это ни о чем не говорит, вампир мог спешить и обойтись без обезболивания.

– Мог, – согласился я. – Значит, либо его стошнило, либо укусил и держал, пока парень истекал кровью. Но зачем?

– Чтобы ввести всех в заблуждение и запутать дознание.

– Никакого смысла в этом нет. – Я помотал головой. – Зачем запутывать? Зачем одновременно оставлять следы вампирьего укуса и выливать кровь? Они к ней относятся бережно, попусту не льют. У наших вампиров даже присказка такая есть, для новичков: «Кровь на землю пролил – мать ударил».

– Смысл всегда можно найти, – наставительно произнес Фома. – К примеру – убийце-вампиру нужно было навести подозрения на молодого и голодного вампира. Поэтому он укусил парня, но пить не стал, вылил кровь, понадеявшись, что ее не обнаружат. Или же вампир был голоден, укусил, но тут же опомнился и предпочел вылить кровь, чтобы создать видимость фальсификации данных…

Я замахал руками, совершенно увлекшись и чувствуя себя так, будто разговаривал с Гесером:

– Да бросьте, Бо… Фома! Версий можно много придумать, но я еще не встречал голодного вампира, который, вонзив клыки, отказался бы от крови. Это непродуктивный спор. Куда важнее – почему убили парня. Случайная жертва? Тогда и впрямь надо искать гастролера или неофита. Или кому-то было важно убить именно Виктора?

– Вампир может убить человека одним ударом, – сказал Фома. – И даже без прикосновения. Зачем ему оставлять следы? Виктор мог умереть от разрыва сердца – никто не заподозрил бы неладного.

– Согласен. – Я кивнул. – Тогда… тогда ваш Мастер прав. Это какой-то гастролер, а парень попался ему случайно. Укусил, выпил, перепугался, вытошнил кровь…

– Похоже на то, – согласился Фома. – Но что-то меня тревожит, Антон.

В молчании мы допили пиво.

– Вы не пробовали снять следы с тела? – спросил я.

Уточнять, что имелся в виду отпечаток ауры, не было нужды.

– С мертвого – мертвечину? – Фома скептически покачал головой. – Никогда это не удавалось толком. Но мы пробовали, да. Следов не нашли… Скажи, дозорный, а что еще необычного ты увидел в «Подземельях»?

– Там работают Иные, – сказал я. – Синего мха нет совсем, а место-то эмоциями накачано. Кто-то регулярно чистит.

– Иные там не работают, – буркнул Фома. – Не растет там синий мох.

Я недоверчиво посмотрел на Фому.

– Ради интереса пытались со стороны принести. Сохнет и распадается в течение часа. Вот такая природная аномалия.

– Ну… бывает, вероятно, – сказал я, мысленно отметив, что надо порыться в архивах.

– Бывает, – признал Фома. – Антон, я бы попросил тебя не устраняться пока от расследования. Что-то меня тревожит. Попробуй поговорить с подругой Виктора.

– Девушка еще тут?

– Конечно. Полиция попросила ее пока не покидать город. Отель «Апекс-Сити», здесь неподалеку. Полагаю, тебе будет проще установить с ней контакт.

– Вы ее в чем-то подозреваете?

Фома покачал головой:

– Обычный человек… Нет, дело в другом. Она тяжело переживает гибель любовника, охотно сотрудничает с полицией. Мой сотрудник тоже с ней пообщался… под видом следователя. Но, возможно, соотечественнику будет проще наладить с ней контакт. Вдруг она еще что-то вспомнит? Жест, взгляд, слово – любую мелочь. Мне очень не хочется закрывать это дело и оставлять все на усмотрение полиции, Антон.

– Хорошо бы еще встретиться с хозяином «Подземелий Шотландии», – сказал я.

– Это тебе ничего не даст, – отмахнулся Фома.

– Почему же?

– Да потому что эти дурацкие «Подземелья» принадлежат мне! – с отвращением сказал Фома.

– А… – Я осекся. – Ну… но тогда…

– Что тогда? У меня небольшой холдинг, «Scottish colours», занимающийся туристическим бизнесом. Наш Ночной Дозор – акционер холдинга, прибыль идет на финансирование оперативной деятельности. Организуем музыкальные и цирковые выступления, есть доля в нескольких гостиницах, четыре паба, «Подземелья Шотландии», три экскурсионных автобуса и агентство, которое возит туристов на озера. А на чем еще прикажешь зарабатывать деньги? – Он усмехнулся. – Весь Эдинбург живет за счет туристов. Если тебя занесет в Глазго и ты окажешься на окраине – не пугайся. Ты увидишь разваливающиеся здания, заколоченные гостиницы, стоящие заводы. Промышленность умирает. В Европе невыгодно производить товары, в Европе выгодно производить услуги. Что еще оставалось делать старому барду, кроме как организовывать концерты и аттракционы?

– Я понимаю, просто это неожиданно…

– Не работают там Иные, – повторил Фома. – Место странное… синий мох не растет… потому и купил когда-то землю. Но ничего необычного не оказалось.

– Тогда возможно, что убийство – удар, направленный на вас? – спросил я. – На вас лично и на Ночной Дозор Эдинбурга? Кто-то хочет скомпрометировать Светлых?

Фома улыбнулся и поднялся со стула.

– Вот для этого ты мне и нужен, Антон. Чтобы в расследовании участвовал сильный маг со стороны. Поговори с Валерией, хорошо? И не откладывая.

Но встречу с Валерией все-таки пришлось отложить.

Уже подходя к отелю, я увидел очередную толпу туристов, сомкнувшихся кольцом вокруг выступающего артиста. Над головами людей радугой взлетали вверх крошечные цветные шарики – и я почему-то сразу понял, кого увижу. Хоть Егор и назвался иллюзионистом, а не жонглером.

На самом деле артистов там оказалось пятеро. Трое молодых парней в ярких «цирковых» одеждах сейчас отдыхали. Молодая девушка в развевающемся полупрозрачном платье обходила зрителей с подносом – монетки и купюры клали довольно охотно.

Сейчас выступал один Егор. Он был в черном костюме, белой рубашке, с галстуком-бабочкой – подтянутый и подчеркнуто отстраненный от яркой, по-летнему одетой толпы.

Егор жонглировал цветными шариками. Нет, не просто жонглировал… Его правая кисть будто выстреливала в воздух красные, синие, зеленые мячики размером не больше вишни. Открытая кисть разворачивалась нарочито медленно, демонстрируя, что в ладони ничего нет. Потом пальцы смыкались, кисть делала резкий взмах – и вверх взмывал очередной шарик. Левая рука подхватывала падающие шарики, комкала, прятала в кулак, обрывала радугу и тут же раскрывалась – пустая.