– Во-первых, вы должны понимать, что малейшее изменение в прошлом ведет к изменениям в будущем. То есть мы с вами находимся в том будущем, которое состоялось после вашего пребывания там, – он кивнул в сторону закрытой двери.

– Или не пребывания.

– Или не пребывания. Во-вторых, если бы Ришелье убили раньше, он не успел оставить вместо себя Мазарини, а его враги распорядились бы Францией иначе и вряд ли с толком. Могу напомнить, что в таком случае у Франции едва ли был бы её Король-Солнце, поскольку регентом оказался Гастон Орлеанский, брат нынешнего короля Людовика XIII, а не Анна Австрийская. Франция и без Людовика XIV?.. Итак, мадемуазель, не желаете ли взять судьбу Франции в свои очаровательные ручки? – Арман поднялся и отвесил учтивейший поклон, помахав в воздухе воображаемой шляпой.

Столь впечатляющая речь не могла не найти отклик в моем сердце. Франция без Короля-Солнце?! Ни за что!

– Сейчас? – я осторожно кивнула в сторону двери.

– Я могу дать вам время на раздумья до завтра, но не дольше. Подумайте, почитайте, только не романы, умоляю вас. А вообще, вам там помогут, потому не волнуйтесь слишком.

Я не выдержала:

– Кто вы?

– Арман де Ла Порт. Большего исполнительнице знать ни к чему.

Ах, исполнительнице?! Снова накатила злость. Я тебе покажу исполнительницу! Захотелось шагнуть к двери и самой распахнуть её этому… Арману на зло!

Но он предугадал мое желание и все с такой же бесившей меня усмешкой пояснил:

– Если вы откроете дверь сами или не вовремя, обнаружите за ней кирпичную стену…

При этом Арман сделал приглашающий жест в другую сторону – к выходной двери. Вот так, меня еще и выпроваживали безо всяких объяснений. Я все-таки задала еще один интересующий вопрос:

– Но за пару дней я сорвать заговор смогу вряд ли, надо хотя бы найти Сен-Мара, чтобы укокошить его.

– Э, нет! Никого убивать там вы не будете. Ваше дело разоблачить, а не вершить правосудие. Что касается времени, будьте спокойны, год у вас будет.

– Да за год мои приятели, разыскивая меня, перевернут весь Париж!

– При переходе здесь и там время течет по-разному. Там год – здесь день. За сутки ваши приятели не перевернут Париж? Кстати, не вздумайте никому рассказывать о том, что увидели и услышали.

Я фыркнула, разговаривает со мной, как с глупой девчонкой. Явно женоненавистник. И вдруг сообразила:

– А если я там погибну?

– Погибнуть там вы не можете. Вы родились в этом времени, здесь и умрете. Надеюсь, своей смертью, в глубокой старости и будучи окруженной многочисленными внуками и правнуками.

– То есть в том времени я бессмертна?

Сказала просто чтобы что-то сказать. Все произносимое и услышанное было полным бредом и смеха не вызывало.

Он спокойно кивнул:

– Увы, это так. Вам сюда, – он показал мне второй выход из дворика не через дом, а на другую улочку. – Если решитесь, завтра тоже придете отсюда.

– Меня нельзя было и сегодня направить через этот двор?

– А вы нашли бы? – насмешливо фыркнул Арман. – До завтра или прощайте?

– Не знаю! – огрызнулась я, уже не в силах соблюдать правила приличия.

В ответ раздался все тот же приводящий меня в бешенство насмешливый смех…

Я разозлилась бы сильней, если бы не испытала шок, обнаружив, что стою на улице… Вожирар! Даже головой потрясла, пытаясь очнуться, осторожный щипок за руку подтвердил, что не сплю, удавшаяся попытка прочитать вывеску – что в своем уме, уличное движение – что я в Париже XXI века.

Все остальное казалось бредом. Меньше часа назад я вошла в дом на бульваре Сен-Мишель по ту сторону огромного Люксембургского сада, после этого самое большее, что пересекла – коридор в доме и крошечный дворик, и вот теперь стояла на улице Вожирар, то есть по другую сторону Люксембургского сада! Для тех, кто пока не бывал в Париже: бульвар Сен-Мишель и улица Вожирар находятся не просто по разные стороны большого Люксембургского сада, их разделяет километр!

Только что я общалась со странным типом, моя рука явно побывала в прошлом, но при этом не отвалилась, не болела и вообще не изменилась. На всякий случай осмотрела её внимательней. Нет, рука как рука…

Внезапно решив, что загадок и чудес с меня хватит, отправилась домой.

Какого черта?! Бред! Так и свихнуться недолго!

Бушевала до своего дома, кстати, он совсем рядом. Дома демонстративно включила телевизор, словно самой себе что-то доказывая, некоторое время пыталась его смотреть, поняла, что даже не помню, что именно показывали в предыдущую минуту, и бросила это занятие.

До позднего вечера так и не смогла ничем заняться. Вспомнила, что оставила то самое письмо у этого типа, настроение испортилось окончательно.

Покинув странный дом, я не могла видеть, как в комнату из другой двери вошла девушка, как две капли воды похожая на меня саму.

– Арман, я не понимаю, зачем нужно так злить человека? Никогда этого не могла понять. Вас же хочется просто ударить наотмашь.

В ответ раздался смех, но уже без насмешки, даже с горечью.

– Обратно дверь можно открыть только при сильной эмоциональной связи того, кто отправляет, и того, кто там. Это может быть сильная любовь, преданная дружба или… – Ненависть?

– Да. Подружиться по-настоящему мы не успели, вызвать горячую ответную любовь невозможно, да и не нужно, остается ненависть.

Чем она сильней, тем дольше мне удается держать дверь открытой.

– Почему же вы не сказали этого с самого начала?

– Вы думаете, тогда ненависть была бы более сильной?

– Поэтому не смогла вернуться Мари?

– Да, она перестала меня ненавидеть.

– И… я?

– И вы тоже…

Ночью приснился кардинал Ришелье, с которым я танцевала паванну, а еще король, целующий мне ручку! Причем это был Людовик XIV, а не XIII. Так и правда недолго свихнуться. Проснувшись, долго разглядывала свою руку, побывавшую «там», и вдруг осознала, что никогда себе не прощу, если не ввяжусь в эту авантюру.

Даже если опасно, если смертельно опасно вопреки всем рассказам этого Армана, я должна попробовать. Не побывать в моем любимом столетии, имея хотя бы призрачную возможность это сделать, непростительно.

Утром готовилась к выходу, словно на встречу с королем. А вдруг мне и впрямь придется с ним встретиться? Посмотрела портреты Людовика XIII, пришла к выводу, что он несчастный, разыскала портрет Сен-Мара, осознала, что понятие красоты со временем сильно изменилось, этого хлыща сейчас разве что пожалели бы… Еще порылась в материалах на тему, благо их у меня и в компьютере и на книжных полках видимо-невидимо.

Позвонила бабушке и подругам, наплела всем с три короба, сказала, что сдаю мобильный телефон в ремонт и два дня буду отсутствовать в Париже.

Арман де Ла Порт снова встретил меня безо всякого удивления, словно каждый день кого-то отправлял туда-сюда.

– Прежде чем вы сделаете этот шаг, я должен озвучить вам условия перехода и возвращения. Время здесь и там течет неодинаково, здесь день – там год. Так что, пробыв там двенадцать месяцев, вы вернетесь… надеюсь, вернетесь через сутки. Дольше тянуть не советую, дверь очень тяжело держать открытой. Максимум еще три месяца.

– Что значит, если вернетесь? Я могу не вернуться?

– Можете, и это худший для вас вариант.

– Почему?

Арман снова присел на краешек большого стола напротив меня.

– Слушайте внимательно и постарайтесь запомнить, хотя бы на десять минут выбросив из головы свои дурацкие мечты о мушкетерском веке.

Я снова начала злиться, внутри крепло желание открыть дверь и захлопнуть за собой, но только не туда, а во дворик, выходящий на улицу Вожирар. Мне показалось, или Арману это нравилось? Да, ему явно нравилось доводить меня до белого каления.

– Вы меня слушаете или витаете где-то в облаках?

– Слушаю! – огрызнулась я.

– Сомневаюсь. Менять там что-то, кого-то убивать, травить или вообще серьезно вмешиваться в ход истории запрещено.