Нэнси Хамбл, жену фермера, она застала на кухне.

– Альф на старой конюшне, Дейзи, милочка. Ступай туда! Ты глазам не поверишь, когда увидишь, во что превратилось место, где раньше стояли наши битюги.

– Кого вы там разводите? Неужели свиней?

У миссис Хамбл был такой вид, словно она серьезно отнеслась к этому предложению.

– Неплохая мысль! Надо будет обсудить это с Альфом. Иди-иди, взгляни сама, потом поговорим. Не бойся, никто тебя не укусит. Вернешься к матери со свежим деревенским маслом.

Вдохновленная обещанием миссис Хамбл, Дейзи, от природы любопытная, заспешила по двору мимо сеновала и сарая, где куры увлеченно клевали выбракованные капустные листья. Не найдется ли у Грейс местечка для курицы? С кормом проблемы не будет – чего-чего, а капусты у них хватало.

Но куры, капустные листья и даже рождественский каплун вылетели у нее из головы, стоило ей заглянуть во двор конюшни, где раньше стояли великолепные тяжеловозы, на которых сиживали маленькие Дейзи и Роуз.

– Не может быть! – ахнула она.

– Может, представьте себе! – ответил ей вежливый голос. – Прошу любить и жаловать, мадам: этот прекрасный аэроплан – «Аэронка С-3», сработан в американском штате Огайо в 1935 году. В этом году таких соберут невероятно много – целых сто двадцать восемь штук!

При слове «Огайо» Дейзи покачала головой. Отцовский кассовый аппарат, теперь этот аэроплан… Неужели все сложные изделия на свете имеют одно и то же происхождение – Огайо, США?

Из кабины вылез на крыло молодой мужчина в замасленном комбинезоне. Он высился над Дейзи как сказочный великан, а она не знала, как ей быть: хохотать или спасаться бегством. Масло и сажа виднелись на нем повсюду, даже в льняных волосах. В одной руке у него был гаечный ключ, в другой немыслимо грязная тряпка, которой он, обращаясь к Дейзи, без малейшего успеха пытался вытереть лицо.

Дейзи не выдержала и рассмеялась. Пока что у нее не получалось определить его рост. Она вспомнила своих братьев-здоровяков и решила, что он вряд ли может с ними соперничать.

Дейзи кивком указала на аэроплан:

– Он действительно летает?

– Чего же ему не летать? – Незнакомец спрыгнул на землю. – Обязательно полетит, как только я добьюсь, чтобы его привели в чувство.

– Жаль, что здесь нет моих братьев. В двигателях они разбираются как никто, – сообщила ему Дейзи. В следующую секунду она вспомнила, что сама ничуть не хуже своих братьев, недаром они научили ее не только вождению, но и уходу за машинами, и даже ремонту. – Если не возражаете, я тоже могла бы взглянуть, – предложила она с уважением в голосе.

Он смотрел на нее так, словно не мог ей поверить или вообще не расслышал.

– Вы? Девушка?

– Петри еще не то могут, – вмешался Альф Хамбл, фермер. – Они все появляются на свет с отвертками и гаечными ключами в руках.

– Что за картину вы здесь рисуете, Альф? Не знаю, как бы к этому отнеслась моя матушка…

– Нет такой женщины, которая сумела бы… – начал было чумазый молодой человек, но тут же покраснел до корней волос. – Прошу извинить меня за неучтивость, я ничуть не сомневаюсь в ваших способностях и готов им аплодировать, но этой прекрасной желтой птичке предстоит сокрушать германскую мощь!

Смущение делало его похожим на братьев Дейзи, и она не удержалась от улыбки.

– Значит, вы будете кидаться в них сверху тяжестями? – Она не верила самой себе: неужели она на равных беседует с джентльменом, да еще позволяет себе шутить? Обычно такой изысканный выговор, как у него, вызывал у нее желание спрятаться и не высовываться. Вероятно, ей придавало смелости то, что с перепачканным маслом лицом и с разводным ключом в руках он смахивал на Сэма.

– Шутки в сторону! Пушек на этом агрегате не будет, хотя самолеты по всей Англии вооружают пушками. Зато он вместительный и разгоняется до скорости восемьдесят миль в час. Такой может перевозить с аэродрома на аэродром грузы, даже личный состав. Помяните мое слово, враг будет посрамлен!

И он вернулся в кабину самолета.

– Пошли, Дейзи, у меня для твоей матери заготовлен славный жирный каплун, – сказал Альф, возвращаясь с Дейзи в дом.

– Что такое «посрамлен», Альф?

– Понятия не имею, милая, но явно ничего хорошего! Но ты не думай об этом пареньке плохо, пусть он и высокого полета птица. Он служит в авиации, просто получил несколько дней отпуска по случаю Рождества, а главное, он готовит в дар стране самолет.

– Здорово, наверное, иметь деньги!

– Нет у него ни гроша, Дейзи. Третий кузен, отодвинутый от денег так далеко, как только можно. – Альф остановился и оглянулся на самолет. – Хотите чаю, Эдейр?

Ему ответил изнутри аэроплана невнятный голос.

– Похоже на «нет», – бросила Дейзи, торопившаяся за каплуном, которому предстояла честь стать звездой рождественской трапезы. – Эдейр? Впервые слышу такое имя.

– Я тоже. Но парень вовсе не чванится, когда мы так к нему обращаемся. Я давно его знаю, еще с тех пор, когда он бывал здесь на школьных каникулах. Тогда он был Эдейром и сейчас им остался.

Дейзи старалась подстроиться под широкий шаг длинноногого Альфа.

– Кажется, это имение лорда Гренджера? Нас отсюда прогоняли, когда мы приезжали на велосипедах.

– Матушка юного Эдейра приходилась родственницей его светлости. Она умерла совсем молодой, а ее муж подался обратно в Америку. Эдейр приезжал сюда на каникулы. Теперь дом на замке, поэтому он ночует на чердаке старой конюшни.

Дейзи опять представила себе своих трех братьев.

– Разве там есть кухня, Альф? Если бы моим братьям пришлось вот так о себе заботиться, они бы умерли с голоду!

– Иногда он приходит заморить червячка в нашу кухню. Нэнси была бы не прочь поселить парня у нас, но он гордый. У него есть свой примус. И потом, теперь, поступив на службу в военно-воздушные силы, он здесь почти не бывает.

– Чем он занимается в ВВС, Альф? Вроде бы война, но никто не воюет. Я права?

– Кажется, летчики тренируются, а он у них за инструктора по этому делу.

– Он же еще совсем молоденький, одного возраста с нашим Роном, судя по виду!

– Все равно он летает уже не один год. Он говорит, что в авиации наплыв людей, желающих летать, но самолеты видевших только в кино.

– Ну и что, все равно никто не воюет, – упрямо произнесла Дейзи. Она отказалась от чая и, забрав каплуна и горшочек только что взбитого золотистого масла, снова села за руль фургона, чтобы продолжить доставку заказов.

Рождество отмечали в родительском доме только близнецы Петри, однако семья делала вид, что ничего не изменилось. Все приготавливалось по давней схеме, известной Дейзи много лет. Рождество пришлось на воскресенье, и девушки радовались двум выходным дням, ведь по воскресеньям лавка все равно никогда не открывалась. Члены семьи, не находившиеся на действительной военной службе, отдыхали в гостиной, перед мерцающей в окне елочкой. По настоянию Флоры елку наряжали каждый год.

– Многие, у кого нет даже дома, не то что елки, проходят мимо нашего дома, – говорила она. – Так мы делимся с ними хотя бы рождественским настроением, а разве не это в наши ужасные времена ценнее всего?

Сначала все шуршали оберточной бумагой, спеша увидеть свои подарки, и издавали восторженные возгласы, потом Флора заставила себя покинуть удобное кресло, чтобы поставить в печь каплуна. В этот раз праздничное угощение вышло не хуже королевского: каплун, жареная картошка, свежая брюссельская капуста из огорода Грейс, а потом еще рождественский пудинг с заварным кремом.

– Не ходи, мама, я сама, – сказала Дейзи, услышав звонок в дверь.

– Кто-нибудь видел Грейс? Прошу у всех прощения. С Рождеством! – защебетала Салли, влетев в комнату. На ней был тот самый костюм, который ей подарили подруги, но все понимали, что она пришла не для того, чтобы покрасоваться в нем и в подарке своих родителей – сидевшей на ее кудрях набекрень красной шляпке. – Не хочется вас тревожить, но она никогда так сильно не задерживалась. В ее доме пусто.