Допрос протекал скучно, как плохая пьеса. Без пристрастия, без обещаний сгноить и растоптать. Без света лампы в лицо. Без изюминки, одним словом. Точно беседа между больным и бюджетным терапевтом в поликлинике. Вопрос – ответ – запись в историю болезни. И не потому, что человек формально был пока свидетелем, а не подозреваемым. И не потому, что рядом с ним не присутствовал бдительный защитник.

– Кирилл Павлович, адвокат Алиева утверждает, что накануне вы вызвали его клиента к себе. Это так?

– Не спорю. Вызывал.

– С какой целью?

– Я ж ему все объяснил. Нашлись вещи Алиева, по поводу которых тот писал жалобы в прокуратуру. Перстень, цепочка, что-то еще…

Я изъял их у него при задержании, потом потерял, сейчас отыскал… Хотел вернуть, вот и позвонил адвокату. Мне нужно было заявление, что все возвращено и претензий Алиев не имеет. Они обещали заехать. Обманули. Не заехали.

– И где же эти вещи были все это время?

– В дежурной части… Представляете, за сейф упали. А он тяжеленный. Рабочие кабель тянули, отодвинули и нашли. Вместе с протоколом изъятия. Каюсь, бардак…

Свидетель улыбнулся, сверкнув фиксой белого металла.

Следователь – чуть полноватая дама лет тридцати пяти в синем майорском кителе – склонилась над клавиатурой и забарабанила, занося ответ в протокол. Она была немного близорука, приходилось наклоняться. Но очки не носила, видимо, стесняясь. Вряд ли ей не хватало денег на оправу. Представители Следственного комитета зарабатывают неплохо. Возможно, она боролась с лишним весом методом раздельного питания, но к делу это не имеет никакого отношения. Бросающейся в глаза неприступностью она напоминала крепость Измаил. Сделай непристойный намек, и тут же полетят ядра.

С недавних пор в функции ее ведомства входило и расследование преступлений, совершенных сотрудниками полиции. Сидящий напротив молодой человек с денежной фамилией Копейкин служил в их доблестных рядах в должности оперуполномоченного уголовного розыска.

– Вы знали, где проживал Алиев? – дама задала следующий вопрос.

– Без понятия! У меня был только телефон его адвоката. Очень мне надо знать, где живут всякие уроды!

Тук-тук-тук по клавишам.

– Вы не находите странным, что, поехав к вам в отдел, Алиев пропал без вести, а вечером того же дня его труп с огнестрельными ранениями обнаружили в подъезде бывшей жены?

– И в чем странность?

– В том, что Алиев жил практически на нелегальном положении и не выходил из своей квартиры.

– Да, действительно странно. Мог бы хоть на минутку выйти, воздухом подышать.

– Кирилл Павлович, не смешно. Давайте соревноваться в остроумии где-нибудь в другом месте.

– То есть вы намекаете, что я подкараулил его возле дверей, застрелил, перевез в машине труп в подъезд и пошел пить кофе?

– Не исключаю… Алиби на весь день у вас нет.

– Осмелюсь напомнить, что отсутствие алиби не является доказательством вины. Хотя вы и сами наверняка это знаете.

– Знаю.

– Но могу вас успокоить. Я этого не делал.

– И никому не сообщали, что Алиев выйдет из квартиры?

– Всему миру. Я разместил эту информацию в социальных сетях… Ирина Михайловна, зачем? Я просто хотел вернуть Алиеву его поганые гайки и цепочку. Ну ладно, ладно – не поганые. Золотые. Ну посудите сами – если бы я хотел его убить, то не стал бы так подставляться. Я бы все сделал идеально. И не сидел бы сейчас перед вами.

– Хорошо, – опять-таки без эмоций ответила дама и снова склонилась над клавиатурой.

Закончив, она распечатала протокол и протянула Копейкину:

– Прочитайте. Где расписываться, вы знаете.

Тот пробежал глазами текст, поставил автограф и вернул протокол.

– Я могу идти?

– Да… Давайте пропуск.

Подписав, она не сразу отдала билет на свободу.

– Кирилл… С моральной точки зрения я на твоей стороне. Но с юридической… Ты понимаешь, о чем я.

Копейкин еще раз улыбнулся.

– Не понимаю… Я взрослый, серьезный человек. И не очень люблю героическое кино про мстителей. Всего доброго.

– Ты же знаешь… Идеальных преступлений не бывает… До скорой встречи.

Вызов к руководителю за пять минут до окончания рабочего дня радует примерно так же, как визит сантехника в три ночи с просьбой проверить температуру батарей. Но сантехник хоть относительно предсказуем. От руководства же можно ждать любых проявлений чувств, но только не положительных. Любопытная закономерность – радостную весть сообщают по телефону, а чтобы донести до ушей подчиненного какую-нибудь гадость, всегда вызывают на ковер.

Примерно так рассуждал майор Бородин, человек, чья служебная характеристика не содержала ни одного прилагательного «прекрасный». Совершенно, кстати, несправедливо. Человек, занимающий должность начальника криминальной полиции территориального отдела, по определению должен быть в чем-то, но прекрасен.

Рассуждал он о перспективах своих скорбных, поднимаясь по парадной лестнице Управления внутренних дел города Юрьевска, не могущего похвастать ни одним памятником мировой культуры, но зато имевшим средний уровень раскрываемости тяжких преступлений по стране. Человек, отвечающий за эту самую раскрываемость, вызвал его не через секретаря, а напрямую, по мобильнику, тем самым намекнув на конфиденциальность предстоящего разговора.

За лестницей следовал коридор с довольно стандартным набором аксессуаров – банкетками для граждан вдоль стен, Доской почета, галереей портретов всех руководителей Управления, стендом «Внимание, розыск!» с фотороботами-карикатурами и ужасного качества ксерокопиями бандитских портретов. И в конце, как завершающий штрих – панно с Александром Невским, над шлемом которого тянулся по дуге лозунг, не очень соответствующий изображенному историческому моменту: «Сила полиции – в доверии народа!» Просто когда-то здесь висел портрет Дзержинского, но рыцаря революции по причине либерализации заменили на политически нейтрального князя. На лозунге же художник решил сэкономить, исправив лишь старорежимное «мил» на актуальное «пол». А остатками сбереженной казенной краски выкрасил дачный забор.

Секретарша, как принято в уважаемых учреждениях, доложила шефу по телефону о прибытии вызванного человека и, положив трубку, кивнула на тяжелую двойную дверь, возле которой стоя кемарил двухметровый омоновец в полной боевой экипировке, словно музейный рыцарь в латах.

– Пожалуйста.

Шеф – пышнотелый лысеющий генерал, носивший зоологическую фамилию Моржов, сосредоточенно листал планшетник, рассматривая закачанные в него фотографии с осмотра места происшествия. Айпод в прекрасном разрешении и со всеми подробностями передавал особенности пулевых ранений на теле азербайджанского гражданина Алиева, павшего, как предполагало следствие и средства массовой информации, от руки наемника. Насколько тот профессионален, говорить пока не приходилось. Вот когда задержим, тогда и посмотрим в трудовой книжке и зарплатной ведомости. А не задержим, значит, не судьба.

– Разрешите, Антон Сергеевич?

– Проходи. – Моржов отложил планшетник и без предварительных ласк перешел к делу: – Мне Царев звонил. По твоему Копейкину.

Царев Борис Дмитриевич, он же Царь Борис, как его звали друзья, он же БиДе, как его называли враги, возглавлял отдел собственной безопасности полиции города Юрьевска. Если бы дело происходило в Средних веках, то на его гербе красовался бы пришпиленный к земле осиновым колом оборотень и девиз: «Хватит пить нашу кровь!» Имидж главного охотника на оборотней был таким, что при упоминании его имени вздрагивали даже честные и порядочные сотрудники.