– Это мне? – ахнула я и прижала руки к груди.

– Ты любишь бедняжек. В продуктовом ты всегда берешь помятые банки. Я заметил. – Он подцепил пальцем петельку для ремня на моих джинсах и притянул меня поближе к себе. – Давай-ка уберемся отсюда.

– Что это ты задумал? – спросила я, чувствуя, как внутри нарастает теплая волна возбуждения, потому что я точно знала, чтó было у него на уме.

– Поехали к тебе.

Я покачала головой.

– Не вариант. Мама дома. Но мы могли бы пойти к тебе, – подсказала я.

Мы были вместе два месяца, и я до сих пор не знала, где Патч живет. И не потому, что не пыталась узнать. Двух недель отношений уже было бы вполне достаточно, чтобы получить приглашение, особенно учитывая, что Патч живет один. Два месяца это чересчур. Я пыталась проявлять терпение, но любопытство не давало мне покоя. Я ничего не знала о личных, интимных деталях жизни Патча, вроде того, в какой цвет выкрашены стены у него дома, ручная у него открывашка для банок или электрическая, мылом какой марки он моется, хлопковые у него простыни или шелковые.

– Дай угадаю, – сказала я. – Ты живешь в секретном комплексе, который находится в шахте под городом.

– Ангел…

– Там грязная посуда в раковине? Грязное белье на полу? Это ведь куда более безопасное место, чем мой дом.

– Верно, но ответ все еще отрицательный.

– А Риксон у тебя бывал?

– Риксон должен знать.

– А я, значит, не тот, кто «должен знать»?

Он слегка дернул губой:

– В этом «должен знать» есть и темная сторона.

– Если ты мне покажешь, тебе придется меня убить, да? – догадалась я.

Он обнял меня двумя руками и поцеловал в лоб.

– Почти угадала. Когда у нас комендантский час?

– В десять. Завтра начинается летняя школа.

Да, школа. А еще мама с упорством, достойным лучшего применения, пытается вбить клин между мной и Патчем. Я могла бы с абсолютной уверенностью сказать, что комендантский час продлился бы до десяти тридцати, если бы я была с Ви, а не с Патчем. Я не могла винить маму в ее недоверии к Патчу – ведь одно время я и сама ему не доверяла, но было бы куда удобнее, если бы она время от времени ослабляла свою бдительность.

Например, сегодня. И потом, ведь со мной ничего не может случиться. Мой ангел-хранитель – вот он, в нескольких шагах от меня.

Патч посмотрел на часы.

– Что ж, тогда пора двигаться.

В 10.04 Патч развернулся перед нашим домом и припарковался у почтового ящика. Он выключил мотор и фары, и мы остались в темноте пригорода. Мы посидели так несколько минут, а потом он спросил:

– Ты чего такая тихая, Ангел?

Я мгновенно встрепенулась:

– Я тихая? Да нет. Просто задумалась.

Едва заметная улыбка изогнула губы Патча.

– Врушка. Что случилось?

– Тебя не проведешь, – с нажимом сказала я.

Его улыбка стала чуть заметнее.

– Да, меня не проведешь.

– Наткнулась на Марси Миллар у ларька с гамбургерами, – призналась я.

Вот тебе и спрятала свои проблемы внутри. Очевидно, что они все еще были на поверхности. С другой стороны, если я не могу поговорить об этом с Патчем, то с кем могу? Два месяца назад наши отношения складывались из бесконечных сумасшедших поцелуев в машинах, не в машинах, на трибунах, на кухонном столе. Они состояли из горячечных блуждающих рук, размазанного блеска для губ и растрепанных волос. Но теперь все стало гораздо глубже. Теперь я чувствовала с Патчем эмоциональную связь. Его дружба для меня значила больше, чем сотня обычных знакомств. Со смертью отца во мне образовалась огромная пустота, угрожавшая сожрать меня изнутри. Теперь, с появлением Патча, пустота никуда не девалась, но боль стала гораздо меньше. Мне больше не было смысла застревать в прошлом, тревожить старые раны, ведь у меня теперь было все, о чем я могла мечтать, прямо сейчас. И за это я должна сказать спасибо Патчу.

– Марси была очень тактична и деликатна: она не преминула мне напомнить, что мой отец умер.

– Хочешь, я с ней поговорю?

– Звучит прямо как в «Крестном отце»!

– С чего вообще между вами началась эта война?

– В том-то и дело, что я даже не знаю! Сначала дело было только в том, кому достанется последнее шоколадное молоко на обеде. Потом однажды в старших классах Марси пришла в школу и краской из баллончика написала «шлюха» на моем шкафчике. Она даже не пыталась этого скрыть. Вся школа видела!

– Она чокнулась просто так? Без причины?

– Ну да, – по крайней мере, мне эта причина неизвестна.

Он заложил мне прядь волос за ухо.

– И кто выигрывает эту войну?

– Марси. Но отрыв совсем небольшой!

Его улыбка стала шире.

– Задай ей жару, тигр.

– А еще знаешь что? Да как она могла назвать меня шлюхой! Я в школе даже не целовалась ни с кем. Марси стоило разукрасить собственный шкафчик!

– Похоже, кое-кто зациклился на этой проблеме, Ангел. – Его рука скользнула под мою майку на бретельках, его прикосновения будто посылали разряды электричества всему моему телу. – Бьюсь об заклад, я заставлю тебя забыть о Марси.

На втором этаже моего дома горел свет, но я не видела маминого лица, прижатого к какому-нибудь окну, поэтому решила, что у нас есть немного времени. Я отстегнула свой ремень безопасности и, перегнувшись через коробку передач, нашла губы Патча в темноте. Медленно поцеловала его, смакуя вкус морской соли на его коже. Он брился с утра, но сейчас его щетина слегка покалывала мою кожу. Его губы скользнули к моей шее, и я почувствовала прикосновение языка, заставившее мое сердце выскакивать из груди.

Он покрывал поцелуями мое обнаженное плечо, потом нежно спустил бретельку моего топика и быстро провел губами вниз по руке. Мне хотелось быть к нему как можно ближе, никуда и никогда не отпускать. Он был необходим мне прямо сейчас, и завтра, и послезавтра. Он был нужен мне как никто раньше.

Я переползла к нему на колени. Мои руки скользнули по его груди ему за спину и притянули его еще ближе. Он крепко обнял меня, и я растворилась в его объятиях.

Наслаждаясь моментом, я забралась ему под майку, думая лишь о том, как сильно люблю это ощущение, когда тепло его тела расходится по моим рукам. Когда мои пальцы пробегали по тому месту, где были шрамы от крыльев, где-то в глубине моего сознания вспыхнул яркий свет. Полная темнота, а в ней – луч, один-единственный луч света, прорезающий ее насквозь. Это было похоже на какое-то фантастическое космическое явление, которое находится за сотни тысяч километров от тебя. Я почувствовала, как мое сознание погружается в сознание Патча, во все тысячи хранившихся там личных воспоминаний… когда внезапно он взял мою руку и опустил ниже, подальше от места, где вновь росли его крылья. И все резко вернулось на круги своя.

– Хорошая попытка, – он легко коснулся моих губ своими.

Я прикусила его нижнюю губу.

– Если бы ты мог видеть мое прошлое, просто дотрагиваясь до моей спины, – тебе бы тоже было непросто удержаться от соблазна.

– Мне непросто удерживаться от соблазна и без этого дополнительного бонуса.

Я засмеялась, но быстро снова посерьезнела. Даже если очень постараться, я с трудом могла вспомнить, как жила без Патча. Вечером, ложась в кровать, я в деталях вспоминала его смех, его улыбку – правый уголок губ поднимается чуть выше… прикосновения его рук – теплых, мягких, которые так приятны коже. И только с очень большими усилиями я могла вспомнить события предыдущих шестнадцати лет моей жизни. Может, это потому, что эти воспоминания бледнели и казались такими незначительными в сравнении с Патчем. Или, может, потому, что там вообще нечего было вспоминать?

– Никогда не оставляй меня, – попросила я, скользя пальцами под ворот его рубашки и прижимаясь к нему еще теснее.

– Ты моя, Ангел, – шепнул он, целуя мой подбородок, а я выгнула шею, приглашая его продолжить. – А я – твой. Навсегда.

– Убеди меня, что ты говоришь серьезно, – потребовала я торжественно.