— Данька, — прошептал он мне на ухо, щекоча дыханием. – Пошли.

Мои щеки горели. Внутри происходило что-то странное. Я так возбудился, что мысли были об одном. Сейчас все было по-другому, все было иначе. В животе щекотало. Что это такое? Я же ненавижу его… Кирю как будто подменили. У него даже взгляд иной.

— Эй, третий раз тебя зову, — он потрепал меня по голове. – Хочешь попробовать шампанское за сто долларов?

Я кивнул. Кто ж не хочет?

Мы долго расплачивались у кассы. Денег все это добро стоило много. Половина зарплаты моей мамы, а она зарабатывает больше отца. Кирилл толкал набитую доверху тележку перед собой, а я глядел по сторонам. Давно же я не был в магазинах. У меня вообще было такое ощущение, что я выпал из обоймы на месяц, а теперь вернулся. Так бывает, когда ты уезжаешь за рубеж, потом возвращаешься, и все такое до боли знакомое кажется чужим. Странное чувство…

По дороге домой я думал об этом, что не укрылось от Кирилла. Он помрачнел, расценивая мое молчание черт лишь знает как, но ничего не говорил. Одним махом он схватил все пакеты (я бы раз пять за ними спустился), и мы поднялись на этаж.

— Ключи в переднем кармане, — бросил сосед и немного выставил бедра вперед, чтобы я мог достать нужное.

Просунув руку в теплый карман, я замер. В голову пришла безумная идея. Совершенно. Не понимаю сам себя… Свободной рукой я коснулся ширинки Кирилла, как бы случайно, и провел по ней. Он судорожно выдохнул. Я поразился – он был возбужден. Я чувствовал его твердый член сквозь плотную ткань. Ключи. Я переключился на карман. Змейка на нем долго не поддавалась, я намеренно не мог ее расстегнуть, мучая его, слушая тяжелое сопение. Было интересно почувствовать его своего рода беспомощность. Обычно он руководит парадом, а тут я… Как будто хожу по краю, ведь предсказать его реакцию невозможно.

— Я долго не выдержу, — предупредил он. – Решай: здесь или там.

Поспешно, я вытащил ключи и долго не мог попасть в замочную скважину. Сосед тихо матерился за спиной. Едва дверь отворилась, он буквально снес меня. Швырнул пакеты на пол, опрокинул меня туда же. Его губы терзали мои, а руки поспешно стаскивали свои и мои джинсы. Мы даже не сняли куртки, они здорово мешали, было очень жарко. Я застонал сквозь зубы, когда он вошел в меня. Какой же он большой, никогда не привыкну… Стоило ему начать двигаться, как я обо всем забыл. Не могу понять, почему сейчас все было настолько иначе? Быть может, в его отношении? Что-то неуловимо изменилось. Быть может, это что-то витало в воздухе, но я не мог сдерживаться. Это был не вырванный оргазм, являющийся очередным моим унижением. Это был поток удовольствия, горячей лавы, накрывшей меня с головой. Я забыл, кто я, как меня зовут, сколько мне лет. Я стонал все громче, а Кирилл жадно ловил мои стоны, прижимая меня все крепче к себе. Последний всхлип и мое сознание уплывает, но я еще успеваю услышать, как с громкими матами кончает мой любовник.

Мы долго лежали на полу, Кирилл не спешил выходить из меня. Я весь взмок, как и он, но мы почему-то не шевелились. Первым не выдержал сосед:

— Твою мать, — он встал и стянул куртку. Потом стянул мою, поднял меня с пола и занялся пакетами. – О, черт, разбили бутылку шампанского!

Он выглянул из кухни:

— Хочешь, съезжу куплю?

— Нет, — покачал головой я. Значит, не судьба.

— Надо было брать несколько, — с умным видом сказал он и скрылся на кухне.

Я прошел за ним. По трусам растекалась его сперма, но мне не хотелось идти в душ. Кирилл поставил передо мной все вкусности, что мы только что купили.

— Я все не съем, — предупредил я. Он улыбнулся. Даже он не съел бы это и за несколько дней.

Мы покушали в тишине. Я поразился: сколько он ест – и ни грамма жира. По видимому, он много уделяет внимания спорту.

— К контрольной подготовился? – спросил он, дожевывая бутерброд с икрой и заедая все это салатом с ананасом и индейкой.

Когда бы я успел? Я отрицательно покачал головой.

— Значит, будешь готовиться сейчас, — безапелляционным тоном сказал он.

Мне пришлось сбегать за учебниками к себе, я заодно переоделся, и весь остаток дня он объяснял мне формулы. Удивительно, всегда думал, что боксеры тупые. А вот передо мной сидит живое опровержение всеобщего мнения. Оставив меня дорешивать пример, Кирилл долго что-то делал в гостиной. Как потом оказалось, застилал диван. Вышло у него это неплохо, к слову сказать. Я никогда не мог вдеть одеяло в пододеяльник. Вот только при виде разобранного дивана, мое сердце забилось о ребра и ухнуло вниз. То, что сегодня было в коридоре не означает, что теперь так будет всегда. Обещаниям Кирилла по поводу водки я мало верил, и мне было не по себе. Сегодняшний день был лучшим за последний месяц, благодаря все тому же соседу. Он мог с легкостью это испортить. Ему же ничего не стоило. Ему же нравилось причинять мне боль.

Увидев мое вытянувшееся выражение лица, Кирилл подошел ко мне:

— Что с тобой?

Мне не было нужды отвечать. Когда он секунду спустя положил руки на мою талию, то сразу заметил, как я дрожу.

— Не бойся, малыш, я больше не обижу тебя, — прошептал он низким голосом, глядя в мои расширившиеся глаза и завладевая моими губами.

Через полчаса я плакал. Не от боли, а от удовольствия, пронзившего меня прямо до позвоночника. Кирилл осторожно раздел меня, целуя каждый миллиметр моего тела, аккуратно уложил на диван. Простыни пахли свежестью, приятно холодили тело. Я сбивчиво дышал, громко стонал, ощущая каждый толчок, наслаждаясь ими. Кирилл двигался мучительно медленно, почти не убыстряя ритм. Я слышал его дыхание, чувствовал его влажную кожу под своими руками, проводил подушечками пальцев по спине и впивался ногтями в нее же. Мне было невероятно хорошо. Я зажмурился и кончил первый, он кончил через минуту, сразу откатываясь от меня, чтобы я мог вдохнуть полной грудью. Сердце сумасшедше билось, я лег на живот, обнял подушку и почувствовал, как Кирилл нежно касается губами каждого моего позвонка. Я был не в силах что-либо сказать, лишь сонно потянулся и зевнул. Спустя мгновение я спал.

25 декабря 20… года

Это было очень необычно, просыпаться в чужой постели, с чужим человеком. Кирилл спал на спине, раскинув руки, сместив меня практически на краешек. Мне, в силу комплекции, хватало и этого, но… это была не моя любимая кровать, не моя пижама. Хотя последнего на мне вообще не было. Как-то не подумалось вчера. Я разглядывал Кирилла, мне никогда не удавалось это сделать раньше. А может и не хотелось. У него были короткие, но пушистые ресницы. Волосы у него были русые, хоть это было и не важно, он носил короткий ежик. На носу была едва заметная горбинка. Конечно, бич всех боксеров. Губы у него были на удивление пухлые и четко очерченные. Разглядывая его, я подумал, что он очень странный. С виду и не скажешь. Его настроение быстро меняется, он любит свою силу и в то же время может быть нежным. Я тяжело вздохнул и тем самым разбудил его. Черные глаза вперились в меня: