— Вот уж без чего я сто лет проживу! Я личность, а не самка!
— Кроме того, «Дарвин» — не круизный лайнер, мы не возим туристов. На борту только специалисты, у каждого из нас минимум две докторские степени, и какую, интересно, должность ты рассчитывала занять с твоим неоконченным школьным образованием средневекового уровня?
Я могла бы возразить, что знаю много чего и помимо школьной программы, но ясно было, что эти знания вряд ли пригодятся звездной расе, настолько обогнавшей нашу. Вместо этого я спросила:
— У каждого? И у Раджива тоже? Я думала, только доктор Ли…
— Раджив, помимо того, что пилот, еще авиаинженер и нейрокибернетик. Любого из нас можно титуловать доктором. Валерия просто проявила официальность, представляя тебе Ли — обычно-то мы зовем друг друга просто по именам… Но все эти разговоры ни к чему не ведут. Собирайся.
— Все мое при мне, — невесело усмехнулась я. — Но послушайте, командир, вы уже столько раз отступали от инструкций, неужели столь развитой цивилизации, как ваша, будет причинен какой-то вред…
— Эйольта! — Он поднялся из-за стола и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Ты обещала не создавать проблем.
— Да! — зло выкрикнула я. — Я бы пообещала вам что угодно, лишь бы вы позволили мне полетать! Но теперь… Поймите вы, это не мой дом! Пусть я там родилась и у меня не было никаких космических предков, но это не мой дом и никогда им не был! Я не хочу опять на эту гнусную планету, к этим чертовым аньйо!
— Твоя планета прекрасна, Эйольта, — произнес вдруг Джордж со странной интонацией, глядя куда-то поверх моей головы. — Радиация, конечно, высоковата, но это проблема для нас, а не для вас… И твои соотечественники — славная, достойная раса.
— Что-о?! — Я оперлась обоими кулаками о его стол и гневно растопырила крылья. — Да вы знаете, через что мне пришлось пройти? Вы же слышали запись моей истории! Эти достойные соотечественники держали меня в клетке, командир! Вас кто-нибудь когда-нибудь сажал в клетку в зверинце? Они хотели утопить меня только за то, что я не похожа на них! Они пытались убить меня, когда мне еще не исполнилось трех лет! А скольких они убили за прошлые столетия?!
— Единицы, — спокойно ответил он. — Я вполне разделяю твое возмущение дискриминацией крылатых, это действительно отвратительно и не имеет оправдания… но, в конце концов, во все века это были только единицы.
— А сколько их должно было быть — миллионы? — саркастически фыркнула я. — Их жгли на кострах, командир, сжигали заживо в той самой Ранайе, куда вы так жаждете меня отправить! Вы можете себе такое представить?
— Да, — произнес он все так же спокойно. — Могу. Сядь, Эйольта.
— Но…
— Сядь.
Все еще кипя праведным гневом, я опустилась в кресло напротив его стола. Он тоже сел.
— Да, я знаю, что крылатых уничтожали, считая порождением дьявола, — продолжал он, — но не за их взгляды. Их убивали примерно так же, как вы убиваете твурков — потенциально опасных существ другого вида. И это были фактически единственные казни на религиозной почве в вашей истории.
— Не единственные, — проявила я эрудицию. — Пятьсот двадцать лет назад секта вуградиров…
— Вот именно — секта. Возвысившаяся в эпоху илсудрумской смуты и быстро ликвидированная властями, как только те начали наводить порядок. К слову сказать, лидеры секты были казнены вовсе не за ересь, а за вполне конкретные уголовные преступления — те самые убийства, которые они совершали под флагом веры.
— «Аще кто святой веры не имеет, Господь тому судья. Аще кто верует праведно, Господь тому защитник. Мирскому же суду по мирскому закону мирские дела судить надлежит, Господа подменить отнюдь не умышляя», — процитировала я постановление древнейшего Лорндарского собора.
— Вот-вот… Никаких инквизиций, никаких процессов еретиков. Жаркие диспуты — да. Расколы вроде того, что разделил ранайскую и илсудрумскую церкви, — да. Отлучения и церковные покаяния — да. Но ни один аньйо не был казнен за свои религиозные убеждения или тем более научные теории. Я уж не говорю о религиозных войнах…
— Как это? «Аки воин с врагом, сражайся с искушением диавольским в душе своей…» — на сей раз я цитировала Святое Троекнижие.
— Вот именно. В вашем представлении религиозные войны — это именно это и ничто иное. А обычные ваши войны? Да, разумеется, у вас имеются самые настоящие армии, вооруженные вполне смертоносным оружием, и ваши солдаты реально учатся им владеть. Но сами сражения! Ведь это же шахматные партии мастеров, а не бои! Шахматы — это игра вроде вашего ктарно… Весь бой сводится к тому, что полководцы стараются перехитрить друг друга, армии маневрируют, сходятся, и тот из генералов, кто находит свои силы и свою позицию менее выигрышной, чем у противника, капитулирует или отступает. Иногда все обходится вообще без единого выстрела. Иногда — исход сражения решают первые же потери. Чуть ли не единственный раз за всю отраженную в летописях историю илсудрумский император Прадрекс Великий позволил себе вырвать победу, потеряв целых восемь процентов своего войска. Официальная илсудрумская историография, однако, умалчивает, что после этого он потерял вдвое больше — из-за дезертирства. Солдаты разбегались, потрясенные такой чудовищной жестокостью собственного главнокомандующего… И Великим его прозвали потомки. А современники после той кампании звали Прадрекс Кровавый или Прадрекс Безумный.
Я поразилась, насколько глубоко пришельцам удалось раскопать нашу историю. Не иначе, они получали доступ не только к официальным архивам.
— Извини, Эйольта, — продолжал Джордж, — но за время своего путешествия ты убила больше аньйо, чем средний ваш солдат за всю жизнь. Я понимаю, у тебя были к тому все основания, но факт есть факт.
— Так ведь были же основания!
— Да, потому что ты — исключение. Вообще интересно, почему у вас такая неприязнь именно к крылатым, в то время как к другим мутантам относятся в общем-то спокойно. Подозреваю, что это из-за генетической памяти о полете, которая гнездится глубоко в подсознании аньйо. Ставшие бескрылыми не хотят, чтобы им напоминали о небе и будили несбыточные мечты. В крылатости им видится бунт против существующего порядка вещей, каковой порядок надлежит одобрить, раз уж нельзя изменить… Обычно же у вас убивают либо преступники — да и то не так уж часто, — либо те, кто им противостоит. Ну еще бывают убийства на дуэлях, да и то это чисто ранайский обычай, оборотная сторона свободы, которую у вас имеют высшие сословия при ограниченной королевской власти… В целом же насилие и убийства не считаются у вас нормой, даже во время войны.
