— Ну, видите, я не обманул, — сказал он, стараясь не смотреть в мою сторону. — У нее правда большие крылья. Теперь вы меня отпустите?

— Ладно, проваливай, — бросил один из моих пленителен. — И молись Господу Заступнику, что так легко отделался.

— Предатель! — рванулась я, но меня удержали за плечи. — Вонючий твурк!

— Прости, Эйольта, — пробормотал тот. — Я не хотел, но… они меня поймали… я говорю: ну отлупите меня и отпустите, какой вам прок меня в полицию сдавать, вы же даже не здешние… а они ни в какую, получишь, говорят, по закону… ну и… я подумал… это что ж выходит, ты к звездам улетишь, а мне клеймо на лоб и на цепь в каземат? Я, в конце концов, из-за тебя на это дело пошел!

Первые слова он произнес виновато, а последние — чуть ли не с ненавистью. Очевидно, пытался заглушить свою совесть… Этот мерзавец даже не крикнул, когда его схватили! За шумом животных я не слышала, что происходило в вагончике, но крик я бы услыхала. Однако он сразу же решился на предательство. Это только в слезливых воровских балладах уголовники не сдают своих…

— Беги стирать штанишки, герой носатый, — процедила я сквозь зубы.

— Ты… Я… — Он так и не нашелся, что сказать, и поспешил к фургонам, пока хозяева зверинца не передумали. Я слышала, как у меня за спиной скрипнул борт повозки, под которым он полз на брюхе навстречу свободе.

Подошел коренастый аньйо с факелом, одетый в грубый свитер и кожаные штаны. Мне наконец позволили подняться. Я огляделась.

Моих врагов было пятеро: двое по-прежнему держали меня сзади, трое зашли спереди. Ни один не выглядел слабаком. Это и неудивительно, ведь им приходилось иметь дело с дикими животными, включая опасных хищников, а значит, с силой, ловкостью и реакцией у них все было в порядке. Однако хладнокровие уже вернулось ко мне, и я решила, что отнюдь не все потеряно. Правда, я все еще не понимала, при чем здесь мои крылья…

— Я требую немедленно освободить меня, — сказала я с достоинством. — Вы не имеете права меня задерживать.

— В самом деле, воровка? — осклабился тот, что с пистолетом, он уже сунул свое оружие за пояс и сложил руки на груди.

— Я не воровка. Я не знаю, что вам наплел этот трусливый йитл, но мне он сказал, что лезет внутрь, чтобы посмотреть на зверей. Ему было жалко четвертака, чтобы прийти днем. Я ждала его снаружи и стала беспокоиться, что его долго нет. Я, конечно, виновна, что полезла внутрь без разрешения, но готова заплатить вам за это дилум — вчетверо больше обычной платы.

Мои последние слова потонули в гоготании.

— Складно врешь, — оценил тот, что с факелом.

«Не очень, если ты мне не веришь», — мрачно констатировала я про себя.

— Хорошо, если вам так нужна лишняя волокита — зовите полицию, — пожала я плечами. — У вас нет никаких доказательств, что я пыталась у вас что-то украсть. Даже если мальчишка вам что-то и наплел, он уже далеко отсюда. Я виновна только в незаконном проникновении в ваш лагерь, при том, что эта площадь принадлежит не вам, а городу. Имперский суд чтит презумпцию невиновности и отпустит меня за недостаточностью улик.

— Обойдемся без полиции, — сказал аньйо с пистолетом. Похоже, он был здесь главным.

— Вот и хорошо. Тогда развяжите меня, я дам вам… даже два дилума за беспокойство, и будем считать конфликт исчерпанным.

— Не нужны нам твои жалкие монетки, — поморщился тот. — Ты принесешь нам гораздо больше.

— Каким образом? — Я вновь почувствовала страх.

— В любом городе найдется немало желающих поглазеть на тебя. После того, как сдох Вурс, у нас как раз имеется свободная клетка…

Нет! Я вспомнила, что Нодрекс что-то говорил об уродах, которых держат в зверинце вместе с животными, но тогда мне и в голову не пришло, что это может как-то касаться меня!

— Я не стану работать на вас в таком качестве! — возмущенно воскликнула я.

— А кто тебя спрашивает, рабыня?

Это слово обожгло меня, как удар кнута.

— Рабство отменено! Ни один аньйо в метрополии не может быть рабом другого!

— Ты плохо знаешь закон, — усмехнулся хозяин зверинца. — Там сказано — ни один полноценный аньйо. Крылатые полноценными не признаются, как и другие, родившиеся уродами.

— Все равно, вы не имеете права! Я не ваша собственность, я свободная ранайская гражданка!

— Да-а? И ты можешь подтвердить это документами?

— Документами?… — Я на миг растерялась. Сами понимаете, никаких документов у меня не было — их, кстати, не было и тогда, когда я выехала из Йартнара, ибо тогда я еще не была совершеннолетней. В Ранайе бумаги требуются главным образом при заключении письменных сделок или вступлении в государственную должность, а не для путешествий. Впрочем, даже если бы я и предъявила теперь документы, меня бы, как я догадалась чуть позже, это не спасло — их бы тут же порвали у меня на глазах. — Конечно, могу! Но они у меня не с собой. Развяжите меня, и сходим за ними.

Эта жалкая уловка удостоилась лишь презрительного смешка.

Меня обыскали, отобрали нож, забрали заодно и те три дилума, что были у меня с собой. И тут я услышала шаги на улице. Дробный раскатистый стук — шаги аньйо, привыкших ходить в ногу. Стражники!

— Помогите!!! — заорала я во все горло, опасаясь, что мне вот-вот заткнут рот. Действительно, чья-то рука дернулась было к моим губам, но хозяин зверинца отрицательно качнул головой:

— Пусть орет.

Шаги перешли в бег, в ворота загрохотали кулаки:

— Отворяйте, патруль!

Один из моих врагов отошел к воротам и откинул засов. Трое патрульных в блестящих шлемах и нагрудниках, держа руки на рукоятях мечей, двинулись в мою сторону.

— Что здесь происходит?

— Все нормально, господин капрал, — ответил хозяин зверинца. — Мы купили крылатую девку для нашего заведения, а ей вдруг вздумалось ерепениться.

— Он все врет! — крикнула я. — Они захватили меня силой, я не рабыня!

Хозяин лишь с улыбкой кивнул в мою сторону — вот, мол, полюбуйтесь.

— Если это правда, — обратился ко мне капрал, — назови свое имя и адрес, и мы тотчас проверим.

— Я… я не из Далкрума.

— Но ведь где-то ты остановилась? Или у родственников, или зарегистрировалась в гостинице?