И хотя боевой опыт Бориса Сафонова оказался не востребован летчиками-истребителями «образца 1944 г.», то нам, в отличии от них, интересно все же проанализировать успех легендарного летчика «образца 1941 г.» и понять, какие предпосылки и особенности этого периода позволили Сафонову в небе Заполярья добиться высоких результатов и стать самым результативным «сталинским соколом» начального периода Великой Отечественной войны.
Известно, что Сафонов к началу войны в летно-тактическом отношении был подготовлен не лучше и не хуже других, боевого опыта не имел, так как не участвовал ни в одном малом военном конфликте, но, тем не менее, от большинства летчиков его отличали, прежде всего, природное обаяние вкупе с опытом работы в коллективе в качестве помощника комиссара эскадрильи 2* и безграничная любовь к профессии военного летчика. В Сафонове всегда удивительно и гармонично сочетался политработник и боевой летчик.
Нельзя сказать, что карьера будущего аса в довоенное время продвигалась стремительно. На Крайний Север Борис Феоктистович прибыл в должности командира звена, совмещая обязанности помощника комиссара по комсомольской работе. Бытует мнение, что не очень «перспективного» 26-летнего старшего лейтенанта, но уважаемого всеми «комсомольского вожака» уже пророчили на руководящую партийную должность. Но в конце января 1941 г. из военных училищ в полк прибыло 17 молодых летчиков, которые в начале апреля были собраны в «отдельную учебную группу» для переучивания на И-16. Учебную группу молодых летчиков было поручено возглавить старшему лейтенанту Сафонову, так как он имел достаточный практический опыт полетов на этом истребителе. К тому же его давно было пора выдвигать на вышестоящую должность. Вскоре был получен приказ Наркома ВМФ о формировании в составе 72-го САП ещё одной истребительной эскадрильи на базе этой учебной группы. Этим же приказом командиром вновь сформированной эскадрильи утверждался старший лейтенант Сафонов. В это время в эскадрилье было всего четыре И-16 тип 24, причем два из них были оборудованы радиостанциями РСИ-3. В ближайшее время эскадрилья должна была пополниться недостающей матчастью.
Конечно, говорить о том, что до 22 июня 1941 г. в «молодой» эскадрилье отрабатывалась групповая слетанность экипажей или высшии пилотаж, было бы неверно. Прежде всего, в бывшей учебной группе проходило освоение новой матчасти. Кроме молодых летчиков, истребитель «укрощал» командный состав авиаполка и управления ВВС Северного флота. А потому не удивительно, что среди эскадрилий в составе 72-го САП в 4-й «сафоновской» летом 1941 г. была самая высокая аварийность 3*.
Как уже отмечалось выше, в первый месяц боевых действий из-за малого количества боеспособных истребителей, поврежденных во время первых двух налетов на Ваенгу, Сафонов поднимался в небо на перехват вражеских бомбардировщиков лишь в составе звена, как правило, трехсамолетного состава. Здесь надо сразу оговориться: бытует стойкое мнение, что именно Сафонову принадлежит заслуга в ВВС Северного флота перехода с трехсамолетного на двух. На самом деле это не так. Это чистый воды вымысел, который придумали все в том же «отделе пропаганды» Северного флота. Записи в «Журнале боевых вылетов 72-го САП» начисто опровергает это утверждение: львиная доля боевых вылетов, до появления 151-го английского авиакрыла в Ваенге, выполнялись Сафоновым и другими летчиками 72-го САП, за исключением очень редких случаев, только звеньями трехсамолетного состава.
Первые свои пять самолетов противника Сафонов сбил по одной схеме: вылет по тревоге «на видимого противника», набор высоты, преследование и атака с ближней дистанции, как правило, снизу. Из пяти сбитых самолетов, четыре самолета были одиночными и лишь один Ju87, записанный на его боевой счет 17 июля, был атакован Сафоновым в группе с другими «Юнкерсами», но в этом случае атака Сафонова была короткой, так как он «вышел из боя ввиду сильного огня группы самолетов противника». Во всех случаях противодействия со стороны истребителей противника не было. Так что говорить о каких-либо особых «сафоновских» тактических приемах при отражении налетов противника на наши аэродромы здесь не приходится. В этот период больше внимания уделялось организационным вопросам, связанных с боевой готовностью эскадрилий и полка в целом: то есть прохождению сигнала «Воздух» от постов ВНОС на КП авиаполка и готовности летчиков и матчасти к боевому вылету. Например, для более быстрого взлета Сафонов «модернизировал» свой летный шлем. Вместо пряжек были пришиты кнопки от парашюта. Выигрыш от этого составил почти половину минуты© — столько времени уходило раньше на застегивание пряжек, а защелкивание кнопок было секундным делом.
Но, тем не менее, эти первые пять воздушных побед сделали Сафонова первым североморским асом, а командование Северного флота незамедлительно представило его к званию Героя Советского Союза. Именно в те дни и появился боевой девиз: «Драться, как Сафонов!». Но, для большинства летчиков-североморцев практически до конца 1941 г., а для некоторых и в течение всего 1942 г. этот девиз было пустым звуком, так как на И-153 и И-15бис невозможно было по тревоге подняться в воздух «на видимого» противника, набрать высоту, догнать и сбить его. Даже на современных МиГ-3, появившихся в составе 72-го САП в середине июля, подняться с аэродрома и догнать удирающий Ju88, было проблематично, так как у этого тяжелого высотного истребителя на малых высотах были довольно посредственные разгонные и скоростные характеристики. Поэтому следовать этому боевому девизу мог лишь сам Сафонов и ещё несколько летчиков из его эскадрильи, вылетавшие с ним наперехват. И ко всему прочему, боевые возможности его истребителя И-16 с пушечным вооружением были значительно выше, чем у большинства летчиков ВВС Северного флота, самолеты которых имели только пулеметы.
Расстреляв в течение первых недель большую часть довоенных запасов своего арсенала по немецким и своим самолетам, расчёты нашей зенитной артиллерии в районе Мурманска и главной ВМБ Северного флота в Полярном самым естественным образом, набравшись опыта, заставили ударную авиацию противника действовать над объектами Северного флота и городом с высот не ниже 4000 м. В результате теперь и Сафонов вместе со своими подчинёнными из готовности № 1 на аэродроме на своих «ишачках» с пушками уже не могли достать «видимого противника». Дежурство на земле сменилось рутинным патрулированием в воздухе. Противник по-прежнему избегал воздушных боев с нашими истребителями, заметив их в воздухе, незамедлительно уходил на свою территорию или наносил бомбардировочной удар по другим целям, над которыми в этот момент не наблюдалось наших истребителей.
«Умение ориентироваться в любой обстановке» помогло Сафонову принять правильное и единственное в этом случае решение — атаковать противника, используя фактор внезапности. Как показал опыт Великой Отечественной войны, в воздушном бою именно первая атака была самой результативной. Если принять все сбитые истребителями самолеты противника за 100 %, то с первой атаки было уничтожено 75 %, со второй — 15 %, с третьей и последующих атак — 10 % 4*.
Своеобразным пиком проявленного Сафоновым мастерства воздушного бойца считается бой, проведенный им 15 сентября 1941 г. Вот как оцениваются боевые действия нашего знаменитого аса в этот день в официальной историографии Северного флота (выдержка из статьи «Славные сражения», опубликованая в газете «Североморский летчик» № 6 от 15.09.1943 г.): «15 сентября — день, когда для всей североморской авиации имя Сафонова стало синонимом наступательного порыва, непреклонной воли к победе, умного и расчетливого риска, преданности Родине и ненависти к врагу.» 5*
