Погодные условия серьезно затрудняли действия наземных войск и авиации. Боевые действия велись в условиях сильных морозов: в январе температура воздуха достигала -42°С, в феврале -38°С (а на высоте 6000 м она опускалась до -65°С!). Штатное обмундирование и рабочая одежда авиаторов не были рассчитаны на такие суровые условия. Имелись случаи обморожения летчиков и стрелков-радистов: последним, чтобы вести огонь из ШКАСов по истребителям противника, приходилось снимать рукавицы, так как стрельбе мешала скоба спускового механизма ШКАСа. Однажды из-за обморожения одному из стрелков-радистов пришлось ампутировать обе кисти рук. Из такого нестерпимого положения выходили, кто как мог. В 35-м СБАП все стрелки благодарили оружейного мастера полка Кузнецова, сконструировавшего рычаг, позволявший нажимать на спуск турельного ШКАСа, не снимая рукавиц. Впрочем, доставалось от морозов и летчикам – далеко не все из них были обеспечены зимними шарфами и очками. Пилотам истребителей во избежание обморожения лица приходилась перед вылетом густо мазать лицо жиром.
Большую опасность для экипажей таило переохлаждение двигателей при работе на средних оборотах. Невозможно стало снижаться с задросселированными моторами – при столь сильных морозах это приводило к их остановке. Чтобы уберечь моторы от переохлаждения, летчики шли к цели на максимальных оборотах, не снижая их даже на боевом курсе. В итоге из-за увеличения расхода горючего несколько сокращалась продолжительность полета. Повышенная скорость при недостаточно высоком уровне штурманской подготовки снижала точность бомбометания. Кроме того, при отходе от цели на максимальной скорости строй бомбардировщиков растягивался, чем пользовались финские истребители, сбив в такой ситуации не один самолет.
Вести воздушные бои в таких условиях было крайне нелегко. Несмотря на некоторое снижение активности своих истребителей в небе перешейка, финны продолжали наносить нам чувствительные потери. Вместе с тем необходимо отметить, что свои внезапные удары они наносили не по хорошо прикрытым бомбардировщикам ВВС 7-й и 13-й армий, «утюжившим» линию Маннергейма и готовившим вместе с артиллерией направление главного удара, а по разведчикам и самолетам ВВС СЗФ, действовавшим в ближнем армейском тылу. В частности, пострадали полки 16-й скоростной бомбардировочной авиабригады (31 и 54-й СБАП), неоднократно на протяжении второй половины января бомбившие станции в Выборге, Койвисто и Сортовале. Параллельно нашими летчиками отмечалось совершенствование огня финской зенитной артиллерии – за время войны она получила 72 шведских 40- мм пушки «Бофорс», 13 британских «Виккерсов» того же калибра, а также 76 автоматов калибра 20-мм из Италии, Германии и Швеции. Поступали на вооружении сил ПВО и 40-мм скорострельные пушки финского производства «Тампелла».
Все это заставляло командиров частей искать пути снижения боевых потерь самостоятельно. И не удивительно, что, к примеру, по поводу оптимальной высоты бомбометания среди личного состава скоростных бомбардировочных полков не складывалось единого мнения.
Взлетает СБ 2М-100 на фиксированном лыжном шасси из состава 44-го СБАП. Самолёт несет «парадную» окраску.
Финские солдаты, попавшие под удар советской авиации, применившей РРАБы. От града мелких осколочных бомб не спасали даже деревья, ветки и верхушки которых срезало градом осколков многочисленных мелких бомб.
Фотоснимок советского аэродрома Усть-Луга, сделанный экипажем «Бленхейма» капитана АЗсколы 20 февраля 1940 г. Самолет был оснащен немецкими фотокамерами Rb30/50
Вылеты на разведку даже на скоростных «Бленхеймах» были отнюдь небезопасны. На этом BL-105 сержанта Олофа Вестермарка огнем зенитных пулемётов было повреждено шасси, и при посадке самолёт скапотировал.
Зенитно-пулемётный расчёт младшего командира Давлеткулова готов отразить нападение врага!
Так, лётный состав 31-го СБАП в своей боевой работе делал ставку на предварительное изучение цели, обход зенитных батарей противника; высота полета выбиралась из расчета гарантированного поражения военного объекта и лежала в промежутке 1200 – 3000 м. Командование 54-го СБАП, напротив, считало, что при тщательной штурманской проработке заданий и хорошей подготовке штурманов бомбометание допустимо выполнять с высот 4500 – 6000 м, где вероятность поражения самолетов зенитными снарядами незначительна.
Теоретически штаб 54-го полка свою точку зрения хорошо обосновал, вот только результаты бомбометаний лучше были у 31-го полка, не просто «перекрывавшего» цель, но и поражавшего объекты, важные для противника. По результатам боев 54-й полк получил оценку «хорошо», 31-й СБАП – «отлично». А увеличение высоты полета на снижении потерь нисколько не сказалось. За равный промежуток времени (с 26 декабря 1939 г. по 12 марта 1940 г.) 54- й СБАП потерял восемь самолётов, а 31-й – семь, что, видимо, объяснялось простотой обнаружения высоколетящих самолетов с земли и их последующим перехватом истребителями. В этих условиях наши летчики были просто обречены на проявления массового героизма. Так, 17 января 24 (по нашим данным) финских истребителя атаковали возвращавшиеся с задания шесть СБ из состава 54- го полка. Три самолета были сбиты, остальным удалось отбиться с большим трудом. Воздушный стрелок одного из уцелевших бомбардировщиков, младший командир К.А.Каськов, несмотря на тяжелые ранения, заявил о том, что сбил 11 вражеских самолетов! Спустя пять дней он умер в госпитале и, несмотря на несомненную фантастичность этой заявки, за проявленное в бою с превосходящим противником мужество и героизм, 7 апреля 1940 г. отважному авиатору Указом Президиума Верховного Совета было присвоено звание Герой Советского Союза.
По докладам наших летчиков, за январь враг лишился в небе над Карельским перешейком 43 боевых самолетов, подавляющее большинство из которых сбили воздушные стрелки бомбардировщиков. Но какой самолет стрелки, не имевшие до того никакого боевого опыта, считали сбитым, сказать сложно. Кроме того, в горячке боя стрелки разных бомбардировщиков могли записать на свой счет один и тот же задымивший и отваливший в сторону «Фоккер». В результате один только 54-й СБАП доложил об уничтожении за весь период боев 38 истребителей. Любопытно отметить, что по мере продвижения сведений «наверх» число побед продолжало расти. Так, цифра сбитых (по донесениям экипажей ВВС 13-й армии) финских самолетов – 46 машин, дойдя до итогового отчета, превратилась в 64… Сплошь и рядом подобная практика наблюдалась и в других частях и соединениях. Командир 68-й бомбардировочной бригады, получив донесение штаба 54-го СБАП о воздушном бое 20 февраля 1940 г., потребовал перепроверить данные. Его подчинённые поняли это требование довольно своеобразно и в исправленном докладе число сбитых стрелками- радистами финских истребителей увеличилось с пяти до 11!..
Реально же количество уничтоженных вражеских самолетов едва достигало четверти декларируемых цифр, и это при том, что относительно новым советским машинам противостояли самолеты устаревшие, такие как «Гладиатор» и «Бульдог». «Фоккер D.XXI» командование ВВС РККА оценило положительно 7* , однако, и его возможности были на пределе. При подавляющем численном превосходстве советской авиации на фронте, её господство в воздухе было обеспечено без особых проблем. И, тем не менее, до самого конца войны ВВС РККА вынуждены были учитывать существование финских истребителей.
