— Вы хотите сказать, с вами, в море? — спросила она.

— Вообще-то, не совсем так, — сказала русалка, — но скоро сами увидите.

Для Бернарда это прозвучало зловеще.

— Почему вы сказали, что хотите видеть нас глубокой ночью, — настороженно поинтересовался он.

— Разве не такова традиция? — спросила Русалка, в невинном удивлении глядя на него. — Так во всех рассказах. Знаете, у нас есть воздушные сказки, вроде ваших волшебных сказок или сказок о подводном мире… и спаситель почти всегда появляется глубокой ночью, на могучем вороном жеребце или, знаете, на сером в яблоках, или чалом. Но поскольку вас было четверо, ещё я и мой хвост, я подумала, что колесница будет уместнее. Ну, нам пора.

— Куда? — спросил Бернард, и все затаили дыхание в ожидании ответа.

— Туда, откуда я пришла, разумеется, — ответила Русалка, — вниз, — и она показала на волнующуюся вокруг неё воду.

— Огромное—преогромное спасибо, — слегка дрожащим голосом сказала Мэйвис, — но не знаю, известно ли вам, что люди, которые вот так уходят под воду… люди вроде нас… без хвостов, понимаете… они тонут.

— Нет, если их специально пригласили, — сказала Русалка. — Мы, конечно, не можем отвечать за нарушителей границ, хотя не думаю, чтобы с ними когда-либо случалось что-то особо ужасное. Кто-то рассказывал мне историю о Водных Детях. Разве вы никогда о них не слышали?

— Слышали, но это была вымышленная история, — невозмутимо откликнулся Бернард.

— Само собой, — согласилась она, — и, тем не менее, многое в ней чистая правда. Но у вас не вырастут плавники и жабры или что-то в этом роде. Не бойтесь.

Дети переглянулись, затем повернулись к Фрэнсису.

— Спасибо, — произнёс он, — большое спасибо, но лучше мы не будем… кудалучше…

— О, чепуха, — нежно сказала госпожа. — Смотрите, это проще простого. Я даю каждому локон своих волос, — и она отрезала ножом из ракушки несколько длинных мягких локонов. — Вот, обвяжите вокруг шеи. Если бы у меня на шее был человеческий локон, я бы не страдала от отсутствия влаги. А теперь прыгайте. Держите глаза закрытыми, иначе растеряетесь, но и в этом нетникакой опасности.

Дети взяли локоны, правда, ни один не мог расценить их как устройство, способное спасти им жизнь. Ребята по-прежнему упирались.

— Глупенькие, — снисходительно сказала морская госпожа. — Зачем вы вообще прибегли к магии, если не были готовы идти до конца? Зачем? Это один из самых простых видов волшебства и самых безопасных. А что бы вы делали, если бы вызвали дух огня, и вам пришлось бы спускаться в Везувий с саламандрой на шее?

Она весело засмеялась при этой мысли. Но в ее смехе чувствовались и гневные нотки.

— Пошли, не глупите, — сказала она. — Другой такой возможности не будет. И я чувствую, воздух полон ваших ужасных человеческих микробов: недоверия, подозрения, страха, злобы, негодования — ужасные маленькие микробы! Я не хочу рисковать подхватить их. Пойдёмте.

— Нет, — сказал Фрэнсис и протянул ей локон, то же сделали Мэйвис и Бернард. Но Кэтлин уже повязала прядь вокруг шеи.

— Я бы с радостью, — сказала она, — но пообещала Бернарду, что не буду делать ничего без его разрешения.

Русалка повернулась к Кэтлин, протягивая за локоном белую руку. Девочка нагнулась к воде, пытаясь развязать его, и в одно страшное мгновение Русалка поднялась из воды, схватила Кэтлин длинными белыми руками, перетащила через край пруда и с булькающим всплеском исчезла под тёмной водой.

Из груди Мэйвис вырвался крик. Фрэнсис и Бернард тоже вскрикнули. Лишь Сияющий Мальчик не проронил ни звука. Он не пытался вернуть локон мягких волос. Он, как и Кэтлин, завязал его на шее и теперь закреплял на еще один узел. Когда он заговорил, его тон показался ребятам самым благородным из всех, когда-либо ими слышанных.

— Она дала мне сливовый пирог, — сказал Рубен и прыгнул в воду.

Он тут же пошёл ко дну. И это удивительным образом придало остальным уверенности. Если бы он сопротивлялся, было бы иначе, но — нет. Он ушёл под воду как камень, или как ныряльщик, который собрался доплыть до самого дна.

— Она моя любимая сестра, — сказал Бернард и прыгнул.

— Если это магия, то всё в порядке, а если нет — мы не можем вернуться домой без неё, — хриплым голосом произнесла Мэйвис. И они с Фрэнсисом, взявшись за руки, прыгнули вместе.

Это было вовсе не так трудно, как может показаться на первый взгляд. С момента исчезновения Кэтлин ощущение магии — подобное сонной неге и сладкому аромату, и нежной музыке, мелодию которой едва можешь разобрать — становилось всё сильнее и сильнее. А есть на свете вещи столь невероятные, что просто невозможно поверить в их существование, не столкнувшись с ними лицом к лицу. Казалось невозможным, когда им в голову пришла мысль, что Русалка действительно может появиться и разговаривать так нежно, а потом утащить на дно пятерых детей, спасших её.

— Всё в порядке, — прыгая, крикнул Фрэнсис. — Я… — он вовремя закрыл рот, и ребята поплыли вниз.

Вам наверняка когда-нибудь снилось, что вы прекрасный пловец. Вам знакомо наслаждение этим сном — не прикладывая ни малейших усилий, вы, тем не менее, плывёте куда хотите, и так быстро, как вам хочется. То же было и с детьми. Едва коснувшись воды, они почувствовали, что связаны с нею — что в воде, как и на воздухе, они в родной стихии. По мере погружения, их перевернуло вверх ногами, и они продвигались вниз длинными мощными мерными гребками, будто бы опускались в колодец, который постепенно расширялся и превращался в пещеру. Внезапно Фрэнсис обнаружил, что его голова уже находится над водой, так же, как и голова Мэйвис.

— Пока порядок, — сказала она, — но как мы собираемся возвращаться?

— О, с помощью магии, — ответил мальчик и поплыл быстрее.

Пещера освещалась полосами фосфоресценции, расположенными по стенам подобно колоннам. По краям ручья с прозрачной тёмно-зелёной водой были актинии и морские звёзды самых прекрасных форм и поразительных оттенков. Стены имели неясные квадратные очертания, с множеством выступов белого, синего или красного цвета, а потолок был из перламутра, сверкавшего и переливавшегося в бледно-золотом сиянии фосфоресцирующих колонн. Это было восхитительно, и одно только удовольствие от такого плавания окончательно рассеяло их последние страхи. Это чувство окрепло, когда голос впереди позвал: «Поспешите, Франс, вперёд, Мэйвис», — и это был голос Кэтлин.

Они заспешили и двинулись вперёд; мягкий сияющий свет становился всё ярче и ярче. Он светил везде, где им приходилось идти, стал сверкающей дорожкой, какую обычно луна оставляет на море в летнюю ночь. Вскоре дети увидели, что этот разгорающийся свет льётся из огромных ворот, преграждающих водную дорогу перед ними. К воротам вели пять ступенек, на которых сидели, дожидаясь их, Кэтлин, Рубен, Бернард и Русалка. Только теперь у неё не было хвоста. Он лежал рядом, на мраморных ступенях, словно снятые чулки, а из-под мягкого воздушного платья из красных водорослей были видны белые ноги госпожи.

Дети поняли, что видят водоросли, хотя они и были вотканы в изумительную материю. Бернард, Кэтлин и Сияющий Мальчик каким-то образом тоже облачились в одежду из водорослей, и Рубен больше не был одет как девочка. Вскарабкавшись по ступенькам, Мэйвис и Френсис опустили глаза и увидели, что тоже одеты в наряды из водорослей. «Очень мило, но в них будет трудно возвращаться домой», — подумала Мэйвис.

— Что ж, — сказала Морская госпожа, — простите мне мою выходку. Я знала, вы целую вечность будете препираться, и меня это начало раздражать! Всё ваша кошмарная атмосфера! Ну, вот мы и у входа в наше королевство. Вы хотите войти, правда? Я могу против вашей воли привести вас к воротам, но не дальше. И вы не можете войти, если полностью не доверяете мне. Так вы доверяете? Пойдёте? Давайте!